У ее входа отдаем душевный поклон рабочему и крестьянке, вознесшим над собой сноп пшеницы. Также всем сердцем желаю светлого праздника товарищам по труду: у нас еще в ходе уборки урожая отпраздновали местный юбилей – 80-летие Оренбургского района.
Но юбилей обязывает оглянуться на пройденный путь и спросить, всегда ли шли вперед, широким шагом или блуждали, спотыкались и пятились назад. В зале районного собрания смотрю на земляков, механизаторов и других работников, – скромные и даже стеснительные в непривычной обстановке и роли приглашенных на торжество. А ведь на них все держится вот уже три десятилетия капиталистических реформ.
Погода своими колебаниями позволяет в иные годы рапортовать о росте и даже рекорде урожая. Сегодня по стране средний урожай зерновых и зернобобовых культур пока на 4,4 центнера с гектара ниже рекордного прошлогоднего, но общий намолот достиг бункерного веса в 92 миллиона тонн.
В Оренбургской области убрано около 2,2 миллиона гектаров зерновых культур и намолочено 1,9 миллиона тонн зерна. В среднем около 9 центнеров с гектара, на 7 с лишним центнеров меньше прошлогоднего. В целом областной каравай – средний за «рыночные» годы, но лишь половина среднего советского.
Нынешним летом – обычная засуха. В нашей области из 35 районов в 28 признано бедственное положение. В сумме списано около 400 тысяч гектаров погибших посевов.
Однако главное – экономический климат остается одинаково засушливым и разорительным для села. И ныне житница страны горит не только немилостью неба, но и от неослабевающего произвола жаждущих наживы «эффективных собственников». Многие годы массовых требований крестьян так и не увенчались отменой политики диспаритета цен. Крестьянин, отдай хлеб даром, а железку купи втридорога. Особенно тяжко сегодня.
В прошлые годы потери частично возмещались за счет государства, полностью затрат не закрывали. Помощь обещана и на сей раз, но какая и когда будет? Ведь деньги нужны для текущих хозяйственных работ, а нам говорят, что и в федеральном бюджете, и в области с финансами туго.
В любом случае уцелевшим в одиночку кооперативным и фермерским хозяйствам вся надежда только на себя при желании сохранить товарное производство, рабочие места для выживания села. Но в зависимости от игры на мировом рынке и в кругу доморощенных монополистов экспорта зерна занижаются закупочные цены, прежде всего на пшеницу.
У нас купцы сейчас предлагают 8600 рублей за тонну пшеницы. Неделю назад мы продали партию зерна по 9600 рублей. При теперешней дороговизне промышленных товаров для сельского хозяйства и этого слишком мало хотя бы для сохранения растениеводства, даже не заикаясь о восстановлении давнего уровня производства. А перекупщики еще сбивают цену, как всегда при их преобладании на рынке.
Эти деловые люди сами удивляются: не ожидали, на экспорт пшеницу, мол, поперли со всех концов. Торопятся на мировом рынке заработать. Ведь в своей стране многим грозит убыток.
Из-за опережающего роста затрат. Так, цену дизельного топлива после временного под давлением правительства снижения буквально за две недели подняли на 1000 с лишним рублей. И за эту «засуху» обещали компенсацию удорожания дизтоплива труженикам села. Но обещание повисло в кабинетах. Сначала говорили, что после 3 сентября будут перечислять, а потом – что до 14-го будут собирать документы, а что будет после – неизвестно.
Уборка, как теперь обычно, продолжится и в начале октября, а затем начнутся праздничные речи о новых успехах сельского хозяйства. О мировом первенстве в экспорте зерна и задаче по завоеванию чемпионского кубка по вывозу на мировой рынок других продуктов села. Вот и на правительственном часе в Государственной думе министр сельского хозяйства Д. Патрушев говорил о задаче кратного наращивания экспорта сельхозпродукции.
А в действительности – все больше разлад в сельском хозяйстве. И в каждом уголке, и по всей стране. Уже три десятилетия и село в массовой нищете. Это результат ликвидации условий развития уравновешенного многоотраслевого сельского хозяйства с использованием всех богатств местной природы и научно-технических достижений.
Даже в самых благодатных краях далеко не используются все возможности отрасли растениеводства. А в большинстве остальных уже давно смирились с продолжающимся прозябанием в огромном упадке. Тем паче везде, в том числе и на высшем уровне, чрезвычайно редко лишь вспоминают, что уже десятки лет заброшены и не дают ни на один рубль продукции 40 миллионов гектаров посевных площадей – третья часть нашей, крупнейшей пашни планеты.
Это результат того, что у села отняты огромные силы и средства для работы. Например, в советское время вносили на поля по 10 миллионов тонн минеральных удобрений в год и наращивали этот вклад в плодородие. Однако с началом приватизации снизили до 1,5–2 миллионов тонн в год, и по сей день как будто так и надо. И это во всех видах работ на сельскохозяйственных угодьях.
Вместе с растениеводством опора села – животноводство. В развитом высокоэкономичном сельском хозяйстве эта отрасль дает более половины общей товарной продукции. Не один раз в год, как при уборке урожая, а каждый день – живые деньги. Прежде всего от молока. Этим и спасаемся до последней возможности.
Но ее отнимают грубым произволом в нынешней экономике. Владельцы приватизированных заводов жаждут «выдоить» прибыль. Весной сбросили закупочные цены на летнее молоко с 21 до 14 рублей за литр, но розничные цены в магазинах никогда не снижают, а только повышают.
С августа закупочные цены прибавили, сегодня дают хотя бы 17 рублей с полтиной. Причина – молока мало. В засуху выпасов нет, кормов нет. И владельцы заводов сами присылают извещения, что принято решение добавить рубль или 50 копеек.
И еще барыши за счет села – уже пять-шесть лет примерно одинаковые цены на скот при неуклонном их повышении на забойную продукцию из него. В летнее время с приближением осени цена снижается на 10–15 рублей за килограмм живого веса. Лишь зимой (ближе к весне) цена незначительно поднимается, но ненадолго.
А сегодня с засухой пусто в зернохранилищах и в кассах хозяйств, и пока даже соломинкой утопающему государство не показывает своего сочувствия хлеборобу. И в нынешнем году спасательный круг – это принести в жертву очередной гурт скота.
Мы 200 с лишним голов уже продали – сбросили с откорма 60 быков и сотни полторы выбракованных, а также мясных коров. Дальше будем смотреть на возможности. С одной стороны, это корма – сможем ли обеспечить в зиму, кормить хотя бы минимально необходимое хозяйству поголовье. А второй вопрос – придут ли эти государственные компенсации, поддержка за засуху, за горючее. Может быть, доживем до следующего урожая. Нет – выход один: придется продавать скот, деньги добывать.
Только так. Потому что кредиты брать – это прямой путь к банкротству.
И потому обескровленное сельское хозяйство поддерживается безостановочным вот уже три десятка лет поеданием своей важнейшей отрасли – животноводства. В стране и за редким исключением в каждом селе – рекорд непрерывного погрома животноводства. Этот рекорд уничтожения обновляется и официально заносится в доклад государственной статистики каждый месяц из года в год на протяжении всего времени возврата капитализма.
У всех перед глазами крушение основы продовольственной базы страны и самой жизни села – ликвидация отрасли крупного рогатого скота. В нашем Оренбургском районе до обманной «перестройки» содержали 83–86 тысяч голов крупного рогатого скота. К нынешнему году развалили три четверти ферм, а на уцелевших осталось лишь около 20 тысяч животных.
И так повсюду. И в общем по России – горестный рекорд. В 1990 году давали продукцию 57 миллионов голов крупного рогатого скота. Но превращены в руины молочно-товарные и мясные фермы, в 2017 году оставалось только 18,7 миллиона голов. Важнейшее стадо уменьшили уже в три с лишним раза.
И убыль продолжается по сей день. За семь месяцев текущего года она составила еще около 60 тысяч голов скота. Все толкает под откос.
Из 39–38 миллионов свиней на сегодня числится в основном на немногих гигантских комплексах 23 миллиона голов. Близко к половине.
Исчезла и большая часть овцеводства и козоводства. В течение трех последних десятилетий советского времени на фермах и в домашних хозяйствах все больше продукции давала отара в 65–67 миллионов овец и коз. Теперь статистика показывает только 24 миллиона голов. Третья часть в остатке.
Таков краткий перечень некоторых показателей небывалого бедствия в самом крупном сельском хозяйстве мира. Однако то и дело звучат речи о рекордах, сельское хозяйство называют локомотивом, который вытягивает из кризиса показатели страны.
И никто из ораторов не усомнится, не допустит оговорки. Ну, как же? Какой же это рекордсмен, локомотив, если у него настолько опустошены баки! Они ведь должны быть заполнены более чем наполовину животноводством – а в действительности?
Никакими самыми вескими словами не возместить пустоту от уничтоженных стад в 40 миллионов голов крупного рогатого скота, 15 миллионов свиней, 40 миллионов овец и коз и стад других животных.
За годы «реформ» повсюду в деревнях и селах – пустыри и развалины на месте животноводческих ферм. Выбита из-под ног крестьян основа существования – отрасли производства, обеспечивавшие круглогодичную занятость миллионов тружеников полей, ферм и перерабатывающих предприятий. Жизнеспособные на века деревни и села среди прекрасной родной природы оказываются непригодными для своих сынов и дочерей и подвергаются запустению.
И огромные зеленые богатства на опустевших просторах погибают от безразличия к сегодняшней судьбе и будущности отчей земли. Задача для школьников по арифметике: какие триллионы денег в любой валюте потеряны?
Не укладывается ни в какие рамки – устроители «реформ» палец о палец не ударят для остановки погрома. Каждый месяц и каждый год само падение заставляет зацепиться и спохватиться: пора прекратить резню крупного рогатого скота. Как и другие бедствия.
В такой погоде идем к завершению очередного сельскохозяйственного года. Труженики села заслужили благодарности за упорный труд. В жизни должен быть и праздник. И деловой разговор о восстановлении и дальнейшем развитии сельского хозяйства, возрождении всего прекрасного на родной земле.
