Показ о нем 15 марта сего года передач разных юбилейных лет – вот уж действительно настоящий «бондаревский прорыв», дерзкий прорыв через вроде бы непробиваемо сплоченный антисоветский фронт, откуда денно и нощно поливают людские души ядовитым пропагандистским огнем. И мы, его читатели, словно бы вновь, сызнова почувствовали вместе с ним «запах земляной сырости, махорки, острую вонь стреляных гильз», увидели «раннее летнее утро, легкий туман, плавающий за огневыми позициями, расплывчатые силуэты подбитых танков в лощине, макушки кустов, мокрые стены ровика, вблизи поблескивающие от росы орудия», как писал он в одном из «мгновений» своих…
…А мне вспоминаются и проникновенно мудрые беседы Юрия Васильевича по телевидению в восьмидесятые годы, когда – вглядываясь в благородные черты лица его, вслушиваясь в сдержанно-выразительную речь, предупреждающую нас об опасностях безоглядной «перестройки», – думалось не о себе и не о близких лишь, но и о Родине нашей, о русском народе, о народах, что живут рядом, о том, как всем нам жить лучше, честнее, достойнее. И беда большинства из нас, если не каждого, вскоре обобранных материально и морально, общая беда наша, что не прислушались мы вовремя к его провидческим словам, сказанным в июне 1988 года на Всесоюзной конференции КПСС им, боевым офицером, в партию вступившим в 1944 году, на фронте:
– Дорогие товарищи! Нам не нужно разрушать прошлое, добивать будущее. Мы против того, чтобы наше общество стало толпой одиноких людей, добровольным узником коммерческой потребительской ловушки. Можно ли сравнить нашу перестройку с самолетом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка? При всей дискуссионности, спорах о демократии, о расширении демократии, разгребании мусорных ям мы непобедимы только в единственном варианте, когда есть согласие в нравственной цели перестройки – ради материального блага и духовного объединения всех. Только согласие построит посадочную площадку в пункте назначения. Только согласие.
Однако Бондарев хорошо понимал – достигнуть какого-либо согласия даже среди людей, пока еще не утративших чувства советского коллективизма, будет трудно, ох как трудно, поэтому и произнес он с высокой трибуны непривычное для той поры слово «экстремизм», назвал «экстремистскими критиками» тех, кто, прикрываясь громкими фразами, хочет опорочить, «приспосабливаясь к нашей доверчивости», все важное для одухотворяемой и плодотворной жизни народа: «мораль, мужество, любовь, искусство, талант, семью, великие революционные идеи, гений Ленина, Октябрьскую революцию, Великую Отечественную войну».
***
В наши дни книги Юрия Бондарева не стоят подолгу на полках библиотек, хоть либералы пытаются замалчивать, а то и искажать реалистически честные произведения писателя, выдумав для него и близких ему авторов малоотчетливый термин «лейтенантская проза». Но читатели и зрители, не сбитые с толку лукавой пропагандой, знают, помнят, любят и книги его, и фильмы по его сценариям, и его гражданские поступки.
Это он, Бондарев, в 1991 году встал во главе горстки русских советских писателей на защиту Дома писателей России в Москве от дорвавшихся до власти либеральных захватчиков, и они, мужественные защитники, выстояли, победили.
Это он, Бондарев, поднимался на балкон Дома Советов, который вскоре будет расстрелян из ельцинских танков, а после напишет об увиденном волнующий, горький роман.
Это он, Бондарев, вместе с другими патриотами обратился на страницах «Советской России» с горячим «Словом к народу», призывая бороться с бесчеловечным, противоправным режимом капитализма.
Это он, Бондарев, первым отказался принять орден из рук Ельцина, врага Советского государства, русского народа и всех нормальных людей.
Это он, Бондарев, в разгар антигосударственной бесовщины произнес отважную речь о державнике, полководце, великом вожде народов Иосифе Виссарионовиче Сталине.
Это он, Бондарев, по-офицерски смело, открыто выступил против разрушения нашей армии и нашего флота врагами нашей Отчизны.
Это он, Бондарев, вручал Шолоховскую премию литераторам-патриотам, всем тем подвижникам Земли Русской, кто свято сохраняет и свою, и народа честь.
Офицер Юрий Бондарев всегда в строю. Гражданин, государственный и общественный деятель Юрий Бондарев всегда в работе. Писатель Юрий Бондарев всегда за рабочим столом.
Перо Юрия Бондарева столь же взыскательно и неколебимо, как в те молодые годы, когда он вернулся с фронта и написал первые два рассказа перед поступлением в Литературный институт имени М. Горького, потом первую повесть «Юность командира», за ней «Батальоны просят огня», романы «Тишина» и «Двое». Позднее, в 1970-м, будет написан роман «Горячий снег» – о решающей схватке с фашистами под Сталинградом, известный – благодаря одноименному кинофильму – буквально всем.
В 1975 году Бондарев пишет роман «Берег», который откроет цикл произведений, где минувшее соотнесено с настоящим в неотрывной связи, а заглавным героем является писатель, художник, творец, отстаивающий вековые духовные ценности русского человека. В Ленинграде инсценировку романа сделал и поставил с помощниками в Театре имени Ленинского комсомола молодой режиссер, мой ровесник и друг Геннадий Опорков, увы, рано ушедший из жизни. Об оригинальности постановки «Берега», свидетельствующей о неисчерпаемой глубине бондаревской прозы, верно писал критик К. Щербаков: «Никитин (артист Вадим Яковлев. – Э.Ш.) возвращается в свой 1945 год в облике человека середины семидесятых. Сцену заполняют солдаты и офицеры – те, кто был рядом с ним в захватывающие предпобедные месяцы. Возникает Эмма, молоденькая немка, отчаянная и безоглядная любовь лейтенанта Вадьки Никитина. А он будет смотреть на них, произносить слова, которые произносил тогда, – и оставаться нынешним, со своими знаниями и потерями, с нелегким опытом прожитых лет».
«Берег» – и последующие романы «Выбор» (1981), «Игра» (1985), «Искушение»(1992) – выльются в тетралогию о нашем позднесоветском времени, а «Непротивление» (1996), «Бермудский треугольник» (1999), «Без милосердия» (2004) – это романы уже о жизни людей в тисках захвативших власть либеральных экстремистов. Лаконичными, но емкими по наблюдательности и философской обобщенности «Мгновениями» Юрий Бондарев продолжает свою художественную летопись истории Родины и в Великую Отечественную войну, и в мирные наши дни…
***
Есть у Юрия Васильевича небольшая книга «Взгляд в биографию», выпущенная издательством «Советская Россия» в 1971 году. Из нее можно узнать, чем занимался автор в семинаре Константина Георгиевича Паустовского, какие нравятся ему писатели и каковы его взгляды на литературу. Но мы мало узнаем о нем самом, чьи произведения уже давно стали классикой отечественной прозы. И это качество – личная скромность – присуще писателю внутренне, в согласии с душой и сердцем его, хотя что бы ни писал Бондарев, он пишет о пережитом именно им. Лишь по отдельным строкам читатель прикоснется к судьбе писателя: «Мы идем сквозь этот пылающий город, сквозь этот дым. На нас дымятся влажные плащ-палатки, дымятся холки лошадей… Мы идем на запад. Мы идем на запад Сталинграда… В темные, осенние с дождем ночи мы форсируем Днепр, эту реку, озаренную ракетами, по которой плыли трупы, касаясь наших рук, наших плотов и лодок… Мы идем через Польшу… Мы идем на запад…»
Но зато читатель сможет лучше понять бондаревское поколение: «Мы стали солдатами в восемнадцать лет… Мы научились ненавидеть трусость, фальшь, ложь, ускользающий взгляд подлеца, разговаривающего с вами с приятной улыбкой, равнодушие, от которого один шаг до предательства, один шаг к преступлению перед совестью».
Сегодня писатель Юрий Бондарев представляет лучших из своего героического поколения. Откликаясь на просьбу издательства и заметив, что рискует повторить детали собственных романов, он расскажет о себе немного в своей книге «Диалоги о формулах и красоте»: «Родился в 1924 году на Урале. Детство провел в Москве. После окончания средней школы ушел на фронт. Был артиллеристом. Всю войну стрелял по танкам. До сих пор чувствую запах горячих гильз и горелой брони. Все поколение, к которому я отношусь, прошло через войну, и от него остались единицы. Мои сверстники погибли в Сталинграде, под Курском и на Зееловских высотах. Мой брат убит в последних боях под Берлином. Может быть, поэтому я начал писать, вернувшись с фронта, чувствуя себя в долгу перед теми, кто навсегда остался в засыпанных окопах, на полях сражений…»
***
Гражданственные поступки Юрия Васильевича Бондарева – и привычное для него отстаивание боевой жизненной позиции, и деликатное напутствие другим людям, которые стремятся жить по совести и по чести. «Дорожить каждым днем своего земного срока» – этот строгий девиз писателя нужен людям всех поколений, но вот молодому поколению, наверное, особенно. А литературный труд Бондарева и впрямь многолетний, каждодневный подвиг, сравнимый разве что с подвигом самых любимых им писателей – Льва Толстого, Достоевского, Шолохова, но в новых, так быстро меняющихся ныне обстоятельствах.
Публицистические книги и публичные выступления Юрия Васильевича Бондарева, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, Государственных премий, Международной Шолоховской премии, а также Патриаршей литературной премии имени Кирилла и Мефодия, неизменно сопутствуют его книгам художественным и, будто точные выстрелы артиллерийских орудий, попадают в цель, эхом отзываются в людских сердцах, зовут к борьбе за счастье и справедливость, поднимают на эту борьбу. Нынешний всплеск всеобщего внимания к его творчеству – это новая победа писателя в борьбе за лучшую жизнь человека на Земле.
Я пишу эти строки и снова перечитываю письма Юрия Васильевича ко мне – теплые, чуткие, добросердечные, поддержавшие меня, главного редактора журнала «Аврора», в смутные и нелегкие девяностые годы. И мне хочется с чувством глубокой благодарности – к его книгам и к его человеческим поступкам – сказать:
– Многоуважаемый и дорогой Юрий Васильевич! Всего Вам самого доброго и самого наилучшего!
Эдуард ШЕВЕЛЁВ
Санкт-Петербург – Ленинград
ЗАМОСКВОРЕЦКИЙ ЛЕЙТЕНАНТ
В столице весна раньше всего приходит в Замоскворечье. Почему? Потому что Балчуг на Обводном канале – самое теплое место в Москве… Последний классик советской литературы – Юрий Бондарев не раз говорил, что «Замоскворечье самый прелестный уголок во всем мире…». Действие таких книг, как «Тишина», «Берег», «Игра», «Непротивление», происходит у нас в Замоскворечье. Вот роман «Выбор»: «До пятьдесят четвертого года Васильев жил в Замоскворечье, любил его улочки и его переулки, они снились ему, хотя много лет после войны он прожил в другом, новом районе, в другом дворе, даже отдаленно не напоминавшем прошлое, родное. «Ночь, метель и деревенская свежесть воздуха, – подумал Васильев, возбужденный непогодой зимнего ночного часа и студеной влагой снега на бровях. – Из-за одной такой ночи стоит жить, черт возьми! Хочу в Замоскворечье! Сколько лет я там не был!» Именно отсюда – из замоскворецких двориков – уходили на войну в 1941–1942 годах герои его книг, да и он сам, назвавший по праву свое поколение святым.
Замоскворецкого лейтенанта в пятницу, 15 марта, чествовали в Центральном доме литераторов на вечере «Мгновения войны и мира Юрия Бондарева». По каналу «Культура» дали странный сюжет. Посмотришь его и недоумеваешь: почему ТВ демонстративно игнорирует писателей или просто боится дать им слово? В коротком репортажике диктор говорит: «Размышлениями о писателе, его «лейтенантской прозе» поделились драматург Юрий Поляков (назвали и мельком показали), поэт Валентин Сорокин (только назвали), заслуженный артист России Борис Токарев – исполнитель главной роли в художественном фильме «Горячий снег», снятом по повести Юрия Бондарева. Дали только ему краткое слово о себе, любимом: «Он благословил и признал моего лейтенанта Кузнецова…». А что думают о своем патриархе писатели – ни словечка. А то, что вечер вел народный артист России Валентин Клементьев, – не назвали и не показали. Может, потому, что он артист МХАТ им. Горького…
А сам юбиляр убежденно говорил:
– У нас без литературы не было бы ничего – ни народа, ни государства, ни величайшей в мире Победы. Ведь мы победили не армию – духовное зло. И все же я говорил об этом, но повторю: стоящий писатель намеренно ничему не учит. Роль литературы, как мне кажется, в другом. Она шлифует личность, закладывает базовые представления. Вот в войну я особенно сблизился с деревенскими ребятами, они служили у меня в батарее. И что тогда поразило: общая культура у сельских жителей была не ниже. Говорю не о начитанности и образованности, а о чувстве собственного достоинства, отношении к товарищу, женщине, младшему, природе.
И другие воспоминания у писателя всплывают под напором того, что творится на Украине: «Русские и украинцы одного корня. Какие могут быть меж нами разногласия? Веками жили в дружбе. И вдруг возник спор – считать ли русский язык наравне с мовой государственным? Половина-то населения Украины – русские. Теперь вот «западэнцам» захотелось в Евросоюз, а значит, и в НАТО… Ненависть к «москалям» у «западэнцев», похоже, в крови. Во время войны мне не раз доводилось сталкиваться с бандеровцами. Помню, перед Карпатами наша артиллерийская колонна продвигалась по глубокому логу. С обеих сторон горы, заросшие лесом, а над головами бездонная небесная синь. Красота! И вдруг из-за деревьев – шквальный огонь. Застонали первые раненые. Мы развернули орудия и ударили по сопкам фугасными и осколочными снарядами. Сровняли всё с землей. После я послал туда своих бойцов прочесать местность. Никого в живых не нашли… А еще одна стычка с самостийцами произошла у Каменец-Подольского. Немецкие части выходили тогда из окружения. Наша батарея выдвинулась из города к реке. Поджидали, когда подойдут танки. Вижу, от ближайших домов спускаются трое хлопцев в черных куртках. Подошли ближе. Поздоровались. Обыкновенные ребята. Но что-то в выражении их глаз насторожило меня, вроде чего-то высматривали. Постояли и ушли. А спустя полчаса батарея подверглась обстрелу из прибрежных кустов. Оказалось, там засели бандеровцы. Ну, конечно, открыли ответный огонь. Затем пошли в наступление наши танки…».
Но Бондарев великий гуманист, ведет наступление в одном направлении: «Ненависть и злоба плохие советчики. Война разделяет людей. В конце концов побеждает разум. Ничто так не сближает народы, как культура. Высший идеал – сама жизнь. Вся русская классика пронизана мыслями о любви и добре».
Да, Толстой и Бунин – любимые писатели Бондарева, как и Замоскворечье – любимый район Москвы. Главу в своей новой книге «Родина облаков» – «Замоскворецкий лейтенант» я закончил стихами Егора Исаева, награжденного столь же высокими наградами – и Ленинской премией, и званием Героя Социалистического Труда, написавшего собрату по великому поколению:
Юрию Бондареву
То донимает боль в спине,
То барахлит сердчишко…
Держись! Ты дед – по седине,
А по душе – мальчишка.
Давно остыл последний бой
В развалинах рейхстага,
А честь бойца всегда с тобой,
С тобой твоя присяга.
Живи, солдат, пока живой,
Не остывай на марше.
Салют тебе, наш рядовой!
Ура тебе, наш маршал!
Александр БОБРОВ
Жизнь как поле Славы и Чести
Глубокоуважаемый Юрий Васильевич!
Ваш по-настоящему возвышенный и мудрый юбилей – огромная радость для всех нас. Он возвышает и нас, вселяет надежду, делает нас лучше.
С днем рождения, наш дорогой учитель, друг и товарищ!
Сегодня нам поистине не хватает меры для определения Вашего выдающегося таланта, значения Вашей личности в истории советской литературы и – просто советской истории.
Когда-то, будучи еще совсем молодым писателем, вслед за любимыми классиками, Вы поставили перед собой благороднейшую цель: усовершенствовать нравственную природу человека. Вы были верны этой цели. Лейтенантская проза – это не просто литературный термин. Это критерий нравственности, выстраданного на Горячем Снегу Великой Отечественной прекрасного и высокого максимализма. Это нерукотворный памятник русскому и советскому духу.
Думая о младшем лейтенанте Юрии Бондареве, мы готовы повторить вслед за поэтом: «Лейтенанты всегда впереди, маркитанты – в обозе». Как близко нам, особенно сегодня, Ваше неприятие конформизма и предательства, того самого маркитантства, которым болеет сейчас определенная часть российского общества.
И какой драгоценной предстает перед нами Ваша мечта о братстве людей как итоге праведной жизни. Эта мечта тоже родилась там – на боевых батареях. Там, где закалялась Юность Командиров. Там, где Вы не только мечтали, но и научились говорить правду властям предержащим, научились бесстрашию гражданственных решений.
Вы выбрали поле Славы и Чести, и мы гордимся, дорогой Юрий Васильевич, тем, что мы – Ваши соотечественники, Братья и Сестры, Ваши современники.
Для всех нас, в ком живы память и чувство Родины, Вы – символ необоримого и неподкупного советского духа, символ верности присяге солдата и офицера Великой Отечественной войны.
Сегодня мы еще ярче и отчетливей понимаем, какая безупречная и поучительная история связана с именем писателя Юрия Бондарева: Бондарев и Сталинград… Бондарев и советская военная классика… Бондарев и Союз писателей России… Бондарев и сопротивление проекту поворота северных рек… Бондарев и высочайшее мужество верности великим идеалам.
Дорогой Юрий Васильевич! Мы вместе радовались нашим победам в дорогом нам советском прошлом. Вместе переживали горечь поражений в тяжелые 1990-е. Но благодаря именно Вашему соратничеству нас никогда не покидали чувство правоты и ощущение надежного плеча писателя-фронтовика, чьи убеждения не сломаны самыми страшными бедами и испытаниями.
Нам по-прежнему дорога Россия Пушкина и Гоголя, Толстого и Достоевского, Есенина и Блока. Но в неменьшей степени мы полюбили и дорожим Россией Юрия Бондарева, Валентина Распутина, Василия Белова…
Глубина личности, тонкость натуры, изящество пера – без сомнения, неотъемлемые черты бондаревской прозы. Вместе с тем Вы возвысили русскую советскую литературу в глазах всего мира еще и бесценным свойством большого национального писателя – мечтою о неизбежном взлете родного народа и горячей любовью к нему.
Пусть сегодня его ответная любовь согревает и поддерживает Вас, наш драгоценный друг!
Однажды, Юрий Васильевич, Вы сказали: «Меня держит на земле литература». Вот и нас сегодня тоже вдохновляет и держит на земле большая и талантливая литература Юрия Бондарева.
Геннадий ЗЮГАНОВ,
Председатель ЦК КПРФ
