Что же изменилось в избирательной и партийной системах России за этот год?
Изменение партийной системы
Изменение партийной системы по итогам 2021 года оказалось довольно существенным. В федеральном парламенте появилась новая партия, которая претендует на представление интересов граждан с либеральными взглядами, – «Новые люди». «Новые люди» пока остаются темной лошадкой. С одной стороны, у них был явно благоприятный режим для участия в выборах: в 2020 году партию зарегистрировали в рекордные сроки, тут же позволили принять участие в региональных выборах и получить право выдвигать своих кандидатов на выборах депутатов Госдумы без сбора подписей. В 2021 году «Новым людям» как минимум не мешали. Более того, партия получила большой объем телевизионного эфира на Первом канале и активно присутствовала в региональных СМИ и соцсетях. Состав фракций в Госдуме и регионах вызывает большие вопросы – люди там в основном малоизвестные. С другой стороны, партия уже отметилась инициативой по пересмотру законодательства об «иностранных агентах». Даже если считать это согласованным шагом, то само внесение этого вопроса в повестку федерального парламента нужно признать позитивным вкладом.
Появление «Новых людей» в парламенте совпало с осознанием многими сторонниками демократического развития России фактической смерти «Яблока», которую можно было зафиксировать еще несколько лет назад. Реально работающие отделения партии, имеющие какие-то электоральные перспективы, остались лишь в нескольких регионах. «Яблоко» фактически превратилось в региональную партию Северо-Запада России. Можно говорить о том, что условно «либеральный» фланг в российской партийной системе из 2021 года выходит значительно обновленным.
На левом фланге также происходят изменения
КПРФ в этом году получила гораздо больше голосов, чем показала ЦИК России, а «Единая Россия», наоборот, существенно меньше. Коммунисты оказались сопоставимы по уровню поддержки с партией власти, а в некоторых регионах и превзошли ее. Стоит отметить, что в 16 регионах в местные парламенты также прошла Партия пенсионеров. Если ей не удастся в будущем реализовать свой потенциал, то ее избиратели – это ближайший резерв КПРФ, который может вернуться в лоно «большой» партии.
Новый статус КПРФ ставит партию перед новыми вызовами: как укрепить это положение, не разочаровав избирателей и одновременно не поставив партию под угрозу силового уничтожения? Давление на КПРФ было заметно уже во время избирательной кампании (речь не только о снятии с выборов Павла Грудинина, но и о различных региональных случаях силового давления на коммунистов), однако еще более явным оно стало после выборов. Здесь следует вспомнить спецоперацию по поимке Валерия Рашкина с тушей лося в поволжских лесах и довольно абсурдное дело против приморского депутата Артема Самсонова, а также задержание известного саратовского депутата Николая Бондаренко. Всё это делает еще более очевидным серьезный сдвиг, который происходил в последние годы, – стирание четкой границы между «системной» и «несистемной» оппозициями. Эта граница будет сдвигаться в сторону старых «системных» факторов, а поле разрешенного в политике будет все дальше сужаться. И это еще одно важное следствие 2021 года: по мере уничтожения одних «экстремистов» «экстремистами» становятся следующие – те, кто раньше считался вполне «системными».
Ограничение избирательных прав граждан
2021 год также отметился продолжением тенденции на ограничение избирательных прав граждан. Постепенное вытеснение представителей больших групп граждан из публичной политики происходит с середины 2000-х годов, когда впервые были приняты запреты выдвигаться тем, кто обладает вторым гражданством, иностранным видом на жительство или зарубежными активами. Это миллионы наиболее активных россиян.
В уходящем году запрет на участие в выборах распространился на граждан, признанных причастными к деятельности запрещенных «экстремистских» или «террористических» организаций. Причем сформулированы новые положения законодательства были так, что касались действий, совершенных за три года до вступления этого закона в силу, а само определение «причастность» оказалось столь неконкретным, что под него может попасть практически любой. В итоге правозащитники говорят о девяти миллионах россиян, уже лишенных пассивного избирательного права, и неограниченном числе тех, кто потенциально может лишиться его в будущем (ЦИК России утверждает, что число «лишенцев» значительно ниже, но никаких обоснований не может предоставить уже полгода). Всё это – вместе с другими условиями регистрации кандидатов – привело к снижению числа желающих выдвигаться. Многие политики, обладающие достаточным потенциалом, просто не стали этого делать. И это важно, потому что сейчас есть довольно большая группа людей с политическими амбициями, которые осознают невозможность заниматься политикой легально.
Под ограничение в этом году попало не только пассивное избирательное право, но и активное. Конституционный суд России считает возможность убедиться в правильности подсчета голосов неотъемлемой частью права избирать. Однако в 2021 году были приняты беспрецедентные меры для того, чтобы этого не допустить: было максимально ограничено видеонаблюдение, в нескольких регионах введено абсолютно не поддающееся контролю дистанционное электронное голосование, а Единый день голосования растянули на три дня.
Всё это сопровождалось давлением на гражданских наблюдателей и журналистов, а также максимальным затруднением получения официальной информации на сайтах ЦИК России и других избиркомов организаторы выборов пытались скрыть информацию о ходе и итогах выборов или затруднить ее обработку.
В ситуации роста протестных настроений российские власти пытаются исключить граждан из процесса принятия решений, лишить их суверенитета. Именно этой «оборонительной» по своей сути позицией и объясняются репрессивные действия властей все последние месяцы. Однако это наталкивается на другую тенденцию, которую отмечают социологи: Левада-центр фиксирует значительный рост запроса россиян на фундаментальные политические права и свободы: свобода слова, свобода передвижения, право на участие в общественной и политической жизни, свобода совести и свобода собраний теперь оцениваются россиянами как важные в 1,5–2 раза чаще, чем в 2017 году.
Это значит, что по итогам года мы можем быть уверены: конфликт между властью и существенной частью общества не «рассосется», он носит достаточно фундаментальный характер. Следствием станет еще большее закручивание гаек и усиление репрессий (и напомним один из предыдущих тезисов: граница дозволенного в последние пару лет заметно сдвинулась). Вероятно, что власти попытаются усилить контроль за медиапространством. Под удар попадут оставшиеся СМИ (а также их спикеры и ньюсмейкеры) и интернет. Именно интернет и соцсети в этом году особенно ярко продемонстрировали наличие в стране двух информационных реальностей: официально-телевизионной и более свободной интернет-реальности.
При этом российская риторика о необходимости поставить IT-гигантов под государственный контроль совпадает с риторикой в западных странах, поэтому отбивать требования российских регуляторов будет намного сложнее. Кажется, что возможность не допустить спекулирования авторитарных режимов на этой теме заключается в создании внешнего для соцсетей арбитра по разрешению споров о блокировках контента – своеобразного «жюри», в которое бы вошли организации гражданского общества. Это, кстати, позволило бы и владельцам соцсетей снять с себя часть ответственности за модерацию.
Бои за свободу интернета – это, пожалуй, одно из главных событий ближайших лет в российской внутренней политике. В том числе и в избирательной сфере.
