Вечером на меня посыпались детские вопросы: «Когда началась война?», «Где Донбасс?», «Почему убивают детей какие-то фашисты?» И наконец: «Мама, почему ты раньше ничего не говорила нам про Украину?» Пришлось спокойно рассказать о событиях последних 8–10 лет, показывать географическую карту, фотографии Киева, где живет их старенькая бабушка. Напряжение усиливалось, и вновь вопросы: «Если наш папа украинец, то и мы тоже?», «Нас могут убить, долетят ли до нас ракеты?», «Украинцы – хорошие люди?»
Спать легли за полночь на одном диване. Утром были серьезные, молчаливые, собирались в школу. Посмотрели новости, увидели Зюганова и Лукашенко – успокоились: «Эти дяди нам помогут». Внимательно слушали Путина и поняли, о чем речь – о защите нашего государства. Ушли на уроки.
Пришла в свой институт – первым делом на занятии провели политинформацию о внешней и внутренней политике государства, последних событиях. Ребятам тоже интересно поделиться информацией и размышлениями, панических настроений нет, разговаривают по-деловому.
Девочки мои в последнее время стали собраннее, даже не пропускают спортивную школу. Следят за новостями, обсуждают, повзрослели. Мы в их возрасте в Советском государстве такими не были. Мое детство закончилось (я помню свое психологическое состояние) в 12 лет – со смертью отца. У них, получается, уже в 10 лет – на фоне событий в Украине. Нет уже той легкости восприятия мира, озорства и беззаботности. Не бегут играть во двор с друзьями. Перед нами повзрослевшие дети, целое поколение, которым предстоит жить в новой реальности.