Слово «изменения» применительно к некоторым новым явлениям в валютной сфере является слишком мягким. Правильнее их квалифицировать как «провалы», «дезорганизация», «паралич».
Например, после заморозки валютных резервов Банка России на сумму свыше 300 млрд долл. (ровно половина активов Центробанка на момент заморозки) ЦБ РФ прекратил операции по покупке и продаже иностранной валюты. По продаже – по той причине, что нечего стало продавать. По покупке – из-за опасений новых заморозок (а там, глядишь, и конфискаций). При этом стало непонятно, как Центробанк последние три с половиной месяца осуществляет рублевую эмиссию. Ведь Центробанк чуть ли не с момента своего образования действовал как валютный обменник: покупал иностранную валюту за рубли, которые таким образом вбрасывались в денежное обращение. С конца февраля работа этого валютного обменника прекратилась.
Думали, что на смену ему придет рублевая эмиссия в виде кредитов российской экономике (через коммерческие банки). Увы, этого, ожидавшегося всеми преображения Центробанка не произошло. На 1 марта на балансе Центробанка значилось, что сумма выданных кредитов и средств ЦБ на депозитах равнялась 11,81 трлн руб. К 1 апрелю она упала до 5,16 трлн долл., к 1 мая – до рекордно низкого значения 3,48 трлн долл. За три месяца сокращение в 3,4 раза! Дело в том, что Банк России нанес по российской экономике удар посильнее многих санкций: резко повысил ключевую ставку до 20% и таким образом парализовал кредитный процесс в России.
Получается, что заморозка валютных резервов Банка России вкупе с провокационным повышением ключевой ставки Неглинкой привели не только к астрономическим потерям денег (между прочим, замороженные резервы составляют сумму, эквивалентная годовому бюджету Российской Федерации), но и к полному параличу эмиссионной деятельности Банка России (а это главная функция любого ЦБ).
Обращу внимание еще на один так называемый «парадокс». Санкционная война против России спровоцировала рост мировых цен на энергоносители, которые, как известно, занимают основное место в нашем экспорте. При некотором сокращении физических объемов вывоза нефти и природного газа стоимостные показатели экспорта пошли резко вверх. При этом из-за санкций произошло очень существенное сокращение российского импорта. Образовалось гигантское положительное сальдо баланса торговли товарами и услугами. По итогам первого квартала оно равнялось 66,1 млрд долл. Только что опубликованы данные по итогам первых пяти месяцев (январь – май 2022 года): положительное сальдо увеличилось уже до 124,3 млрд долл. Если так будет и далее продолжаться, то по итогам году показатель превысит 300 млрд долл. Такого рекорда в истории России не было.
Заметим, что подавляющая часть выручки от экспорта поступает в виде «токсичной» валюты – долларов США, евро, британских фунтов, японских иен и т.п. (несмотря на громогласные заявления о переходе во внешней торговле на рубли, реально оплата за экспорт продолжается преимущественно в «токсичных» валютах). Принятые еще в начале санкционной войны президентские указы предусматривали обязательный перевод валютной выручки в Россию и обязательную продажу 80% валютной выручки от экспорта за рубли. Раньше валюту, получаемую от экспорта и приходящую в страну, закупал преимущественно Банк России. Уже три с половиной месяца он этого не делает. Куда поступают гигантские объемы токсичной валюты?
Эксперты высказывали и высказывают предположение, что это делают российские коммерческие банки, которые работают на валютной бирже. Но какие банки? Навряд ли это делают ведущие российские банки, которые оказались под полными санкциями (ВТБ, «Открытие», Сбербанк, Промсвязьбанк и др.). Скорее всего, какие-то банки второго ряда. Но Банк России об этом ничего не сообщает, все строится на догадках. Высказывается предположение, что и эти анонимные банки второго ряда делают это без охоты. Зачем им валюта, которая является «токсичной» (т.е. может быть в любой момент заморожена или даже конфискована)? Зачем им валюта, курс которой по отношению к рублю продолжает падать? Высказывалось предположение, что такие банки вынуждены работать с такой «токсичной» валютой по приказу с Неглинки.
Но все это были версии и предположения. Сейчас на сайте Банка России появляется кое-какая статистика, которая отчасти проясняет картину, но не до конца. В таблице обзора банковского сектора РФ мы видим следующие величины активов российских банков в иностранной валюте (трлн руб.): на 1 марта – 11,21; 1 апреля – 11,74; 1 мая – 9,98. Доля валютных активов в общем объеме активов банковского сектора снизилась за три месяца с 12,1 до 10,6%. Конечно, если выразить величину валютных активов не в рублях, а в долларах, то картинка будет существенно отличаться. Ведь за три месяца произошло ослабление доллара и укрепление рубля (с 93.56 рубля за доллар на 1 марта до 71.02 рубля на 1 мая). На начало периода валютные активы составляли 119,8 млрд долл., на конец периода – 140,5 млрд долл. Прирост составил 20,7 млрд долл. Но за указанные три месяца профицит торгового баланса России был близок к 80 млрд долл. Получается, что прирост валютных активов российских банков составил лишь одну четверть по отношению к величине чистой валютной выручки от внешней торговли. Где остальные три четверти?
Можем для верности посмотреть и на валютные пассивы банковского сектора России. На начало периода (1 марта) валютные обязательства российских банков перед гражданами и юридическими лицами составили 18,68 трлн руб., а в конце периода (1 мая) они уменьшились до 15,21 трлн руб. В долларовом эквиваленте валютные обязательства на начало периода составляли 199,7 млрд долл., а на конец периода – 214,2 млрд долл. Прирост в долларовом выражении составил 14,5 млрд долл. Но ведь это в пять с половиной раз меньше величины чистого притока валюты в Россию за три месяца.
Невольно вспоминаются слова из песни «Диалог у телевизора» Владимира Высоцкого: «Где деньги, Зин?» Наиболее правдоподобная версия ответа: они там, «за бугром». Несмотря на требования президентских указов о том, чтобы валютная выручка от экспорта не застревала в банках разных Англий, Америк и офшорных юрисдикций, она все-таки там и оседала. Логики в таком эскапизме (от английского слова escape – «сбежать, спастись») немного. Все равно найдут, заморозят и конфискуют. Проще говоря, ограбят. Те, кто организовал санкционную войну.
Но тут уж ничего не поделаешь. У наших экспортеров-клептоманов за долгие годы выработался рефлекс: вывезти товар, получить валюту и спрятать на каком-нибудь малообитаемом офшорном острове. С конца февраля – начала марта, когда президентом Путиным были подписаны антисанкционные указы, они продолжили свою воровскую и укрывательскую деятельность, но при этом утратили душевное спокойствие: а вдруг кто-нибудь в России их схватит за руку и обвинит в нарушении президентских указов?
Были подключены лоббисты для того, чтобы вернуть все на круги своя. 23 мая 2022 года было принято решение снизить уровень обязательной продажи экспортной выручки до 50%. 7 июня Минфин сообщил, что подкомиссия правительственной комиссии по контролю за осуществлением иностранных инвестиций в России, действующая при ведомстве, приняла решение разрешить экспортерам зачислять полученную от нерезидентов по внешнеторговым договорам валюту на свои счета за рубежом с 6 июня. Банк России вообще расщедрился: он разрешил физлицам с 8 июня переводить за рубеж в месяц до 150 тысяч долларов или эквивалент в другой валюте (напомню, что президентским указом лимит определялся в 10 тысяч долларов).
Судя по всему, во властных структурах России ведется очень напряженная и почти невидимая извне борьба по вопросам санкционной войны. Слава Богу, наверху есть сторонники сохранения и даже ужесточения тех валютно-финансовых ограничений и запретов, которые прописаны в анти-санкционных указах президента. Вот свежая позитивная новость на эту тему. В конце мая группой депутатов были внесены поправки в закон «О мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия США и иных иностранных государств» (от 4 июня 2018 года № 127-ФЗ). 8 июня эти поправки, оформленные в виде отдельного закона, прошли третье слушание и были приняты. После подписания президентом закон вступит в силу. Главное «зерно» нового закона содержится в статье 4 «Особенности введения и применения мер воздействия (противодействия), направленных на обеспечение финансовой стабильности Российской Федерации». Если коротко резюмировать суть принятого закона, то она сводится к тому, что президент РФ получает полномочия принимать оперативные решения по валютно-финансовых вопросам экономической войны. Конечно, это очень позитивный шаг. Он снижает возможности ведомств денежных властей (ЦБ и Минфина) ослаблять и нейтрализовать стратегические решения президента в сфере экономической войны с коллективным Западом.
В случае, если президент действительно будет готов к оперативному командованию экономической войной, то ему следует вернуться к тому заявлению, которое он сделал 23 марта этого года на совещании правительства РФ. Он тогда подчеркнул, что поставлять российские товары в другие страны и получать оплату в долларах и евро не имеет смысла. И предложил начать переход к использованию во внешнеторговых расчетах российского рубля с контрактов на поставку природного газа в Европу. К сожалению, и это правильное решение было выхолощено (о чем я уже неоднократно писал).
А чтобы президентские антисанкционные указы и приказы не выхолащивались, нужен контроль за их исполнением. Увы, такого контроля не было. А выявлять нарушения не так уж сложно. Даже используя такой открытый источник информации, как статистические данные Банка России. Те странности и нестыковки, которые я выявляю в ходе анализа такой статистики, обычно называю «парадоксами». Зачастую за этими «парадоксами» скрываются обман и преступления.
P.S. Эту статью я писал еще до начала Петербургского экономического форума. Валютно-финансовая политика России в условиях санкционной войны не могла быть обойденной на форуме. В первый день мероприятия выступила председатель Банка России Эльвира Набиуллина. Она дала понять, что нынешний высокий валютный курс рубля тормозит российский экспорт и излишне поощряет импорт. «Мы как страна на текущий момент теряем от участия в международном разделении труда, потому что экспорт у нас с дисконтом, импорт – с премией. И в этих условиях, конечно, на мой взгляд, нужно переосмыслить выгоды от экспорта. Всегда считалось, что экспорт – это такая наша самоценность. У нас поступает выручка в страну, но если на этот экспорт не покупается импорт и, если нужно накапливать в активах в рискованной форме, нужно переосмыслить и наконец-то думать именно о том, что значительная часть производства должна работать на внутренний рынок в большей степени переработки, на создание конечной продукции», – отметила глава ЦБ. И вроде бы все правильно, не о чем спорить. Но далее следует неожиданный вывод: для нормализации (выравнивания баланса) внешней торговли надо ослабить курс рубля. А для этого, в свою очередь, следует ослабить те валютные ограничения, которые были введены в России после начала санкционной войны.
«У нас, во-первых, произошло такое наслоение разного типа валютных ограничений. Первый – так называемые стабилизационные валютные ограничения, это когда в условиях заморозки золотовалютных резервов на отток капитала мы не можем реагировать интервенциями, мы можем только перекрыть этот отток капитала. Вот такие ограничения на движение капитала коснулись широкого круга и физических лиц, юридических, резидентов, нерезидентов, но по мере стабилизации финансовой системы эти ограничения постепенно ослабляются. Мое мнение, что они должны быть сняты, большинство из них во всяком случае», – отметила Набиуллина.
Совет главы ЦБ мне напоминает предложение одевать штаны через голову. Если выражаться более академично, то это рекомендация выравнивания торгового баланса страны с помощью либерально-рыночных методов. Мол, предоставление капиталу полной свободы трансграничного движения позволит вывести валютный курс рубля на оптимальный уровень. Печальный опыт десятков стран третьего мира, где Вашингтон насадил экономические модели «Вашингтонского консенсуса» и где процветает полная свобода трансграничного движения капитала и валюты, показывает, что никакой сбалансированности торговли там нет. Это страны, имеющие статус сырьевых придатков Запада, и у них наблюдается хроническое превышение товарного экспорта над товарным импортом.
Так было и в Российской Федерации с момента ее рождения. Сегодня у России появляется шанс выскочить из колеи либерально-рыночной модели экономики и перейти на рельсы той модели, которая была создана в Советском Союзе в 30-е годы, когда проводилась индустриализация. Важнейшими элементами той модели было централизованное управление экономикой, государственная собственность на все стратегически значимые производства и предприятия, директивное планирование, государственная монополия внешней торговли, государственная валютная монополия и др. Целями экономического развития было достижение экономической независимости (экономической самодостаточности) страны и создание мощного оборонного потенциала. Под планы экономического развития страны (пятилетние и годовые народнохозяйственные планы) разрабатывались планы импорта машин и оборудования, необходимых для индустриализации. А уже под планы импорта верстались планы экспорта, обеспечивающего страну валютой, необходимой для импортных закупок. Торговый баланс СССР был действительно балансом, в котором экспорт и импорт были уравновешены. Тогда штаны надевали как положено. А теперь Набиуллина предлагает надевать их через голову.
