Живи и помни
В сенях раздались перемежаемые стуком костыля шаги. Через порог переступил Иван Анисимович Баранов. Я пригласил его к столу, стал потчевать солеными грибками и картошкой в мундире. Иван Анисимович скинул зипунок, поставил костыль в угол прихожей. Уже сидя за столом, выстрелил поговоркой:
– И-эх, съел бы грибок, да снег глыбок. Ну как, Валерик, ты там, в Твери. Не скучал по родине? – Следом произнес иную поговорку: – Пока брел я до Твери, мои лапти расцвели…
Вспоминая этот эпизод, ловлю себя на мысли: «Вот встретил бы такого махонького, неприметного с виду крестьянского мужичка и не поверил, что человек-то легендарный».
Познакомился я с ним в декабре 1974 года, когда с фотокорреспондентом районной газеты «По пути Ильича» Юрием Андреевым мы, под вой разгулявшейся метели, совершали путешествие по нескольким деревням «партизанского края».
В конце маршрута и заглянули в дом Барановых в Церковищах, где проживали Иван Анисимович (полный кавалер орденов Славы) и его жена Ольга Владимировна.
Тогда я записал краткий рассказ Баранова о его жизни на войне:
– Родился я 21 ноября 1919 года. В армию был призван Ленинским райвоенкоматом в 1939-м. До этого работал в колхозе «Синцово». Воевать начал рядовым под Калинином – после ученого батальона в составе 372-й дивизии. Затем оказался в 334-й дивизии.
Зимой 1942 года под Велижем был ранен осколком мины во время атаки. Долго лежал на нейтральной полосе, истекая кровью и замерзая. Уже прощался с жизнью, но слава Богу – подобрали наши санитары. Домой, в Церковищи, пришла 17 февраля похоронка. Имя мое и сейчас значится в Велиже в списке погибших на братской могиле. Но я выжил. Долго лечился в госпитале.
К осени 1944 года я был пулеметчиком 510-го стрелкового полка 154-й стрелковой дивизии. 20–22 ноября 1944 года в жестоком бою возле хутора Глазниеки, или Гланиевки, в Латвии положил огнем из пулемета немало немцев, но опять незадача – получил серьезное ранение и был эвакуирован на излечение в госпиталь. За тот бой я был награжден орденом Славы III степени.
После госпиталя, уже в начале 1945 года, вернулся на фронт, был определен в восемнадцатую разведроту 2-й гвардейской стрелковой дивизии. Начались рейды во вражеский тыл. Осуществляли разведку, совершали диверсии, брали «языков». Трудная, скажу тебе, работа. Я обстрелянный был, опытный, рисковый. В Восточной Пруссии, находясь с группой разведчиков в засаде, опять отличился. Уничтожил шестерых вражеских солдат и поджег противотанковой гранатой БТР. Вскоре в разведке уничтожил еще нескольких врагов. Прикрывая отход разведгруппы, подавил пулеметную точку. За это мне повторно дали орден Славы III степени.
Ну а 8 апреля моей разведгруппе удалось в коротком бою уничтожить десяток немцев и примерно столько же взять в плен. Помню, среди пленных оказалась «крупная птица» – дай Бог памяти, в звании подполковника или полковника. Тогда я подорвал гранатами два легковых автомобиля. Был уже в звании гвардии старшего сержанта.
За то, что в группе и лично взял 42 «языка», имел кроме двух орденов Славы III степени орден Красной Звезды, орден Отечественной войны II степени, а также три медали «За отвагу». Ну а в конце мая я получил орден Славы II степени. Мне было присвоено звание гвардии старшины.
Ребята в разведроте говорили, что штабисты в спешке ошиблись, что не бывает так, чтобы двумя орденами Славы одной степени награждали. Мол, надо тебе, Иван, хлопотать о пересмотре. Но я сильно не озадачивался этим, очень хотел домой в Церковищи, не стал ждать выяснения. В том же году демобилизовался.
Ошибка была исправлена в 1951 году, где-то в конце декабря. Тогда вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о том, что в порядке перенаграждения гвардии старшина Иван Баранов за мужество и героизм удостоен ордена Славы I степени. То есть я стал полным кавалером этого ордена.
Понятно дело, сразу после войны не до праздников нам было. Колхоз поднимали. Работал скотником на ферме, бригадиром. Косил, пахал, Ольга Владимировна моя сорок лет трудилась дояркой – считай, без выходных, тоже орденоноска. А двоюродный брат ее – Петр Васильевич Соловьев, Берлин брал командиром артдивизиона. Получил в сорок пятом Героя Советского Союза.
– Что особо запомнилось на войне? – спросил я.
– Много эпизодов разных было. По ночам, бывает, глаз не сомкнуть, возвращается все пережитое.
Однажды в сумерках нарвались на немецкую группу, они к нам в тыл шли, мы – к ним. Их было больше. Схватились в рукопашной. В ход пошли ножи. Едва отбились мы от них. Шрам на бедре от немецкого штыка у меня остался на память. А как-то в засаде в лесу у дороги сидели, выжидали. Надо было срочно взять «языка». Глядим, несколько танков немецких движется. Один остановился, танкист соскочил, пошел по нужде в лес, рядом с нами. Мы его мгновенно скрутили и – сразу дали ходу. Слышим: стрельба поднялась: хватились, видать, немцы своего. Долго мы петляли, чтобы оторваться от преследования. По речушке какой-то шли, чтобы собаки след не унюхали.
В одной вылазке в немецкий тыл ночью вышли мы неожиданно на поляну, а там возле затухшего кострища больше десятка фрицев спят, без охранения. Ну, мы их всех ножами и зарезали. Жестоко, скажешь? Но война, друг, – жестокая наука. Там по-мирному нельзя. Или ты убьешь, или тебя убьют. Так что в критический момент дерись из последних сил. Хоть зубами рви врага.
– Вы другим вернулись с войны?
– Знамо дело – другим! Закалка появилась фронтовая, сноровка. Со мной деревенские наши мужики боролись – всех одолевал за счет ловкости. А награды свои я не выпячивал. Чего выпячивать? Тогда в наших краях много героических людей было. В поселке Жукопа, в лесопункте, не так уж далеко от Ключевого, автомехаником работал Георгий Нефедов. Он помладше меня года на три. У него тоже три ордена Славы было. И Красная Звезда была, медали… На штурмовиках ИЛ-2 летал стрелком-радистом. Плюс орден Октябрьской Революции за труд у него был. Василий Романов, бригадир жукопских лесорубов, получил звание Героя Социалистического Труда. Его родной брат Иван один или два ордена имел…
Со временем, будучи уже пенсионерами, Иван Анисимович и Ольга Владимировна перебрались в Андреаполь, где местная власть выделила им благоустроенную квартиру в центре города.
Своих детей у супругов не было (сильно застудилась Ольга Владимировна на лесозаготовке). Но как к сыну они относились к Вадиму Месянжинову, мать которого Александра Дмитриевна жила по соседству с моими родителями. Вадим Викторович родился и начинал учиться в школе в деревне Ключевое, где мать была медицинским фельдшером. Ученый-микробиолог с мировым именем, один из основоположников молекулярной биологии, он часто бывал в зарубежных командировках, и Барановы приглядывали за его домом.
Мы подружились с ними. Сиживали за совместным столом, накрываемым по случаю приезда Вадима Викторовича с семьей в отпуск или по завершении огородных работ. Я благодарен Ивану Анисимовичиу за что, что он примером своей жизни оказал важное воспитательное воздействие на наших с супругой детей. Мой старший внук назван Иваном.
Доводилось мне беседовать и с братом Ольги Владимировны – Героем Советского Союза, полковником в отставке, уроженцем деревни Милавинка Петром Васильевичем Соловьевым, имя которого носит одна из андреапольских улиц. Он жил в Минске, всегда тепло отзывался о президенте Беларуси Александре Лукашенко.
Иван Анисимович Баранов запомнился мне скромнейшим, прямым на словцо человеком. Когда с ним, дабы попиариться, просили сфотографироваться кандидаты в тверские губернаторы, не отказывался, рассуждая:
– Вдруг толк с этих ребят будет? Поглядим, что да как.
Правда, Ольга Владимировна, осознавая, что толк из «этих ребят» вряд ли получится, дипломатично делала оговорку:
– Не-е, Ваня мой им – не подпояска.
Он и не был «подпояской», имея и о прошлом, и о текущей жизни самостоятельное суждение.
К Горбачеву и Ельцину Иван Анисимович относился резко отрицательно. Либеральную власть открыто называл «кривой властью», потому что «ведет она не туда, куда надо. А при «кривой власти» и жизнь у России получается «кривая».
В моем дневнике есть монолог Иван Анисимовича, записанный мною 1 июля 1999 года на скамеечке под старыми липами:
«Если б не огород да курочки, ох, и не знаю, как бы жилось. Так хоть огурчик и яичко. Оно, конечно, огурец – в попе не жилец, но все-таки… У нас беда какая – гибнет народ как мухи. В основном – по пьяни, от безработицы. А бабы не рожают. Ну, а ежели рожают, так часто от неместных. Тут Мишка-осетин одной двойню сделал, другой – тройню. Здоров мужик! Но дети вроде как уже и не совсем русские.
Эльцын… Шта-а-а, понимашь… Бабы у него – безжалостные… Сказали б ему: «Боря-а, на печку тебе пора. На печку-у. На боку полеживать. Порулил, на рельсы, как обещал, не лег, и будя. Хрена с два. Всё хапают, хапают. Куда столько? Не-ет, его не спихнуть с трону, Борьку-то.
Демократия нам во вред. Берия России нужен, чтоб сволоту пересажать. Много ее развелось, сволоты-то. Или даже два Берии нужны, работы хватит… Нет, один все ж лучше. А то они меж собой выяснять начнут, кто главнее. Иначе, при бардаке нашем, – труба дело. Американец нас заграбастает. Чубайс, поганец, обрадуется, а мы-то плакать будем… Американец наглый-то какой, а? Ишь, с Югославией что сотворил…»
К первым шагам Владимира Путина на посту президента России он относился с осторожным одобрением: «Этот человек, по всему видать, толковый. Батя его, я слышал, воевал. Это много значит. Только трудно ему, Путину-то, с олигархами-то придется. Зачем они нам нужны, олигархи?»
Не стало Ивана Анисимовича Баранова 21 августа 2006 года, я выступал на его поминках, Нет уже в живых и добрейшей и мудрой Ольги Владимировны. Край, где они родились и трудились, окончательно, вымер. Добили его барыги, делающие «бизнес» на металлоломе. При попустительстве местной «кривой власти» и правоохранителей они вырезали электропровода, сняли трансформаторы.
Три года назад с соседом Борисом Анатольевичем Скомороховым я ездил в Ключевое (Борису досталась по наследству отцовская пасека) и поразился неухоженности братской могилы в этой опустевшей деревне, где похоронены несколько десятков умерших в медсанбате воинов. Среди них – комендант Либаво-Шауляйского и Полоцко-Себежского укрепрайнов, впоследствии командир полка полковник Николай Сергеевич Дэви – потомок английского инженера, приглашенного Петром Первым для проектирования и строительства металлургических заводов в России.
Возвращаясь из Ключевого, я обратил внимание: в Церковищах к заброшенному, с покосившимся крыльцом дому Барановых с двух сторон подступили борщевик и крапива.
Подумалось: «Власть рассуждает о развитии туризма. Вот вам, господа-чиновники, достойный туристический объект, в котором жил легендарный фронтовой разведчик. Сделайте Дом-музей памяти Ивана Баранова. Привозите сюда детей, рассказывайте им о подвиге этого человека. О подпольщице Татьяне Яковлевне Линнас из Ключевого, ее родном брате Якове Яковлевиче Алексееве, ответственном работнике ЦК КПСС. Благодаря ему здесь появилась качественная автомобильная дорога. (Правда, ее разбивают в наши дни своим автотранспортом частники-лесозаготовители.)
Вспомните о полковнике Николаев Сергеевиче Дэви, об ученом с мировым именем Вадиме Викторовиче Месянжинове. Воссоздайте в урочище Прудины партизанские землянки, проложите туда туристическую тропу. Увы, ничего этого ожидать не приходится.
В обезлюдевших Церковищах ко мне явилось острое ощущение того, что скоро этого ненужного «квасным патриотам» дома не станет, он исчезнет с лица земли. И это неправильно, жутко несправедливо, как несправедливо отношение к русской деревне вообще. Не заслужила она этого, наша русская деревня, давшая массу сыновей, защитивших Родину от врага. Давайте согласимся с тем, что лучший солдат был из крестьян, и что войну СССР выиграл во многом благодаря деревне. Может, за это либералы-антисоветчики так относятся к ней?
Возвратилась в памяти наша с Юрой Андреевым командировка в эти места в пору журналистской юности, и хотя бы это воспоминание немного согрело душу. Юрий Ефимович Андреев сейчас работает в тверском Дворце культуры «Пролетарка», более сорока лет он – руководитель-режиссер киновидеостудии. У нас, у Юрия и у меня, сохранилась фотография, на ней мы запечатлены с Иваном Анисимовичем Барановым в Церковищах, в этом доме, который пока еще жив.
Мы часто ищем героев на стороне, не замечая их вблизи, или, по порочности своей и недомыслию, поддаемся сатанинскому искушению ложными образами. Будь моя воля, я бы поставил памятник фронтовому разведчику, трижды славному и трижды отважному Ивану Анисимовичу Баранову в центре города Андреаполя. На том месте, где в «комфортной зоне» (космополитический, глобалистский проект Всемирного банка) нелепо возвышается штампованная, примитивная «валентинка» (день «святого Валентина» отмечают развратными шабашами сатанисты всего мира).
Возможно, когда-нибудь придет к местным чиновникам прозрение, и они сделают это во имя патриотизма, любви к Родине, памяти о поколении победителей.
Валерий КИРИЛЛОВ
г. Тверь
На снимке: в центре Иван Анисимович Баранов, 1974 г. Фото из архива автора
Тов. Кириллову: см.https://www.politpros.com/journal/read/?ID=8084&journal=252
Д.А.Парфёнов. Стоит ли ждать нелиберального Путина? | POLITPROS.COM
(журнал «Политическое просвещение №2019 г. №6)
"Возможно, когда-нибудь придет к местным чиновникам прозрение"===
Нет, не верю я этому - система плодит себе подобных. Так что надо менять систему, а не ожидать прозрения у её ставленников.