Так, появилось понятие «иностранный агент», применяемое к некоммерческим организациям, которые представляют в России интересы других государств и не имеют при этом дипломатического статуса и иммунитета; были введены ограничения предельного возраста пребывания на государственной службе. Но, пожалуй, главным нововведением стала так называемая «национализация элит». На фоне «арабской весны», то есть прокатившихся по Ближнему Востоку «цветных революций», а также массовых протестов на улицах российских городов российская власть вроде бы озаботилась формированием национально ориентированных чиновников. Высшие политические и деловые круги предполагалось замкнуть на родной стране и ее развитии, чтобы не возникало искушения служить и нашим, и вашим.
В 2012 г. начались обсуждения, рассматривались варианты как дополнительной отчетности и публикации данных о зарубежном имуществе и счетах сановников, так и запрета для них же владеть собственностью за рубежами Отечества. Источники в администрации президента шептали журналистам, что поблажек никому не будет и что пора заключать новый завет общества с элитой. Ведь образ чиновника, проживающего российские денежки за границей, живо будоражил воображение оппозиции, а депутаты с белыми ленточками стали реальностью. Власть нуждалась в лояльной элите и патриотическом имидже, то есть, с одной стороны, нужны были чиновники, поддерживающие официальный курс, а с другой – следовало убедить избирателя, что не такая уж у нас непатриотичная элита.
В 2012 г. депутат Вячеслав Лысаков внес на рассмотрение в Думу законопроект, в котором говорилось о запрете государственным служащим иметь любые зарубежные активы: не только счета в иностранных банках, но и недвижимость за пределами России. За нарушение закона предусматривался штраф до десяти миллионов рублей или даже лишение свободы на срок до пяти лет. Закон этот долго обсуждался, причем президент Путин сказал, что такой закон вполне возможен, а председатель правительства возразил, что «идти нужно немного по другому направлению – именно декларирование доходов и декларирование ряда расходов…» Ему поддакнул и господин Кудрин, заявивший, что «запрет чиновникам владеть недвижимостью за рубежом приведет только к ограничению прав собственности граждан». Такая реакция чуть было не свела на нет попытки власти реабилитировать себя в глазах народа.
Ведь что получается? Люди разных профессий сталкиваются с неизбежными запретами и ограничениями и не считают это покушением на свои права. Например, военным запрещено разглашать государственные тайны, учителям – приходить на работу в нетрезвом виде, священникам – разводиться и жениться вторым браком. Но никто ведь не ропщет, никто не кричит, что не желает терпеть ограничение своих прав. Что было бы, если бы военные потребовали для себя свободы слова, а священники – свободы любви? Почему только чиновники не желают терпеть никаких ограничений и уверены в том, что им всё позволено? Ситуация предельно простая: хочешь жениться и разводиться, а потом снова жениться – не иди в священники, хочешь быть государственным служащим – живи и работай в стране, которой служишь. Просто выбирай: или одно, или другое.
Но у российской элиты собственная гордость, и, в конце концов, был принят другой закон, сводившийся к запрету для чиновников, их жен и несовершеннолетних детей иметь за границей счета и акции. Ко всей остальной многочисленной, возможно, родне, включая совершеннолетних отпрысков, закон не имел отношения. Кроме того, в законе ничего не говорилось о недвижимости за рубежами Отечества, в результате чего закон этот представлялся каким-то половинчатым или даже недоделанным. Разница между вложением денег в ценные бумаги или в недвижимость не может считаться принципиальной, если и то и другое происходит за границей. Совершенно непонятно, почему чиновник, имеющий счет в швейцарском банке, должен быть менее лояльным к родной стране и ее политическому курсу, чем чиновник, владеющий виллой в той же Швейцарии. Тем более если учесть, что недвижимость во всем мире требует оплаты по счетам, да и само проживание обходится недешево. А это значит, что российские деньги, пусть и не миллиардами, но всё равно потекут за границу. Еще более непонятно, почему несовершеннолетние дети и жены ограничены в правах, а братья, сестры, родители и дети, достигшие совершеннолетия, – нет.
Вроде бы за недвижимость нужно отчитываться: откуда взялась, на что куплена и т.д. Но это препятствие российский чиновник научился преодолевать сотни лет назад, что описал еще Н.С. Лесков в рассказе «Искусный ответчик». Там один секретарь «имел слабость к устроению новых дач и домов и за продолжительное время своей службы обзавелся ими в таком количестве, что от его недругов на это было сделано указание новоприбывшему начальнику». И вот начальник тоже решил выяснить, на какие средства секретарь приобрел всю эту недвижимость. «Правда ли, – спросил начальник, – что вы посулы от просителей вымогаете и даже вымогательством к приношению вам денег нудите, а без того дел не рассматриваете?» Само собой, секретарь стал отпираться и поклялся страшной клятвой, что все это клевета. На что начальник попросил-таки объяснить, откуда же в таком случае взялись пять домов и шесть дач. Но секретарь, оком не моргнув, отвечал, что все это принадлежит его жене. Дальше воспоследовал такой диалог:
«– Но жена ваша всего этого в приданое вам не принесла, ибо известно мне, что она дочь людей бедных.
– Точно так, – отвечал секретарь.
– В таком разе, откуда же у нее взялись такие имущества?
– Не знаю, – отвечал секретарь.
– Как так – не знаете?
Секретарь изобразил собою большую сконфузливость и, пожав плечами, опять отвечал:
– Как вам угодно, а я этого и сам себе объяснить не могу.
– Ну, то могли же бы вы ее о том прямо спрашивать!
– И даже много раз спрашивал.
– И что же она вам на то отвечала?
– Ничего не отвечала.
– Как так ничего?!
– Так: я ее спрошу: «откуда ты, душко мое, деньги берешь?» А она только покраснеет, но ничего не скажет».
Современная Россия, учитывая опыт предков, отлучила жен чиновников от участия в сделках с недвижимостью. Но ведь остались братья и сестры, родители и достигшие совершенных лет потомки. С этой публикой могут складываться гораздо более доверительные отношения, нежели с женами. Так что же принципиально изменилось?.. Да ничего, закон стал очередной полумерой. Стоит признать, что российская власть избегает жестких решений, особенно в отношении богатых, а добиться результатов, особенно в такой стране, как Россия, путем уговоров и убеждений – просто нереально. В 2015 г. по поводу чиновников, предпочитающих зарубежную медицину и зарубежное же образование для своих чад, президент Путин сказал: «Но запретить, заставить – это было бы неправильно, а вот побудить человека к тому, чтобы пользоваться услугами национального здравоохранения или образования, конечно, можно. Конечно, нужно присматриваться к тем людям, которые поступают так или иначе. Уверяю вас, я так и делаю». С тех пор прошло уже четыре года. Интересно, удалось ли хоть кого-то из тех самых чинуш побудить пользоваться услугами национального здравоохранения или образования? И к чему привело присматривание?
Глядя на все эти странности, остается только пожать плечами и сделать вывод, что закон о «национализации элит» с самого начала стал видимостью борьбы с коррупцией, явлением казенного, конъюнктурного патриотизма, своего рода компромиссом власти, принимавшимся исключительно для того, чтобы произвести на изрядно раздраженного избирателя смягчающее впечатление.
И все же поначалу что-то, как могло показаться, получалось: ряд деятелей оставили свои попытки влиять на политику страны и перестали выдвигать собственные кандидатуры на выборы, кто-то даже навсегда переселился в свою заграничную недвижимость. Потом грянул Крым, и политическая элита, смеясь, называла персональные санкции «высокой честью». Словом, народ и власть на какое-то время сблизила патриотическая эйфория, продлившаяся, правда, очень недолго.
Скромное обаяние окончательно слетело с российской буржуазии сразу после запуска пенсионной реформы. Популярность президента упала настолько, что пришлось разыгрывать чуть ли не новую русско-японскую войну, в которой глава государства предстал защитником Курил. Но даже это не помогло. Вдруг прозревший избиратель увидел и понял многое, чему помогли и чиновники, потрясавшие страну всё последнее время каким-то чудовищным непрофессионализмом и цинизмом.
Кстати, не совсем пока ясно, что случилось с российскими местночтимыми чинушами в минувшем году. Ведь не эпидемия же их поразила, почему раньше не было то и дело слышно ни о «макарошках», ни о «государствоваснепросило». Почему вдруг чиновничьи ляпы стали активно раскручивать? С какой целью? Можно, конечно, предположить, что все это было и прежде, просто высказывания не попадали в интернет, а потому не обсуждались так широко. Но почему в таком случае они в интернет не попадали? Нельзя же утверждать, что два или три года назад в России некому было поведать общественности о несоответствии между высказываниями и занимаемыми должностями. Совершенно очевидно, что нагнетание происходит неспроста, а вот с какой целью – еще предстоит разобраться.
Но retournons а nos moutons – вернемся к нашим баранам. 19 февраля 2019 г. журнал «Собеседник» опубликовал интереснейший материал. Оказывается, еще осенью шли разговоры о том, будто особо приближенный к председателю российского правительства министр намеревается навсегда покинуть Россию. Речь идет о М.А. Абызове, экс-министре Российской Федерации, до 18 мая 2018 г. отвечавшем за организацию работы Правительственной комиссии по координации деятельности «Открытого правительства» (с 21 мая 2012 г.). На волне «национализации элит» Михаил Анатольевич даже как-то съездил на отдых в Крым. Но уже новый, 2019 год он встречал в Куршевеле, 14 Февраля отмечал в Дубае, основное же время проводит на собственной вилле в Тоскане, в то время как старший сын экс-министра Даниэль проживает в США. А в Великобритании – несовершеннолетние сын и дочь от первого брака.
В обязанности Абызова – «министра без портфеля», но с мигалкой – входило создание системы, позволяющей гражданам влиять на принимаемые властью решения. Был запущен проект «Российская общественная инициатива», то есть сайт для петиций. Однако в экспертную группу проекта входили как чиновники, так и представители общественности вроде телеведущего Д. Киселева. А потому предложения граждан остановить пенсионную реформу, ввести ограничение стоимости автомобилей чиновников или уголовную ответственность за незаконное обогащение были отклонены. Видимо, предполагалось, что влияние граждан на решения власти должно свестись к одобрению.
Сам министр Абызов в 2015 г. стал самым богатым министром с доходом в полмиллиарда рублей. В последней декларации он указал два автомобиля Mercedes-Benz, мотоциклы Harley Davidson, Ducati и Yamahа, а также вертолет. Теперь же бывший самый богатый министр покинул Россию.
А ведь не так давно в интернете появилась информация о пресс-секретаре президента, пристроившем все свое многочисленное семейство по заграницам. Дети с иностранными именами и иностранным же гражданством, жены с многомиллионными объектами недвижимости – второй человек в государственном аппарате и не думает скрывать, что «эта страна» для него чужая. Так о какой же «национализации элит» можно говорить после этого?
По сути, сообщения эти означают крах еще одного государственного проекта, а именно, проекта «национализации элит». За все семь лет власть так и не сумела сформировать национально ориентированную элиту, отношение которой к родной стране определялось бы не желанием обогащаться всеми возможными способами, а стремлением работать на общее благо. Элита, даже в лице чиновников самого высокого ранга, не воспринимает Россию как комфортную для себя страну, не говоря уже о чем-то большем. «Эта страна» не близка им ни культурно, ни психологически, ни как бы то ни было еще – даже детей они называют иностранными именами, а потому государственные мужи и не стремятся к созданию условий, в которых бы она смогла вернуться хотя бы к советским показателям.
Сегодняшние разговоры о развитии и многообещающем росте экономики на 2% напоминают разговоры о 1913 годе, когда Россия якобы была самой быстро и успешно развивающейся страной. Вот только обычно забывают добавить, что страны-лидеры настолько оторвались от России, что догнать их теми же темпами было почти нереально. Вот и сегодня: стоит ли судить о развитии страны по статистическим показателям, если, например, в рейтинге самых мощных суперкомпьютеров мира российские разработки заняли лишь три места – 63-ю, 227-ю и 412-ю позиции. При этом российские суперкомпьютеры на 99% состоят из импортных комплектующих. Сегодняшний показатель развития – это именно технологии. Наличие суперкомпьютеров говорит о возможностях страны, о ее потенциале, о финансовых, энергетических и кадровых ресурсах. Сегодня страны с развитыми технологиями используют суперкомпьютеры для увеличения точности метеопрогнозов, медицинских диагнозов, для разработки новых материалов и лекарств, для моделирования работы новой техники, для контроля над вооружением и моделирования работы мозга и т.д. и т.п. Важно именно количество машин в стране и их доступность, поскольку чем больше организаций могут получить доступ к вычислительным центрам, тем больше задач будет решено качественно и быстро. В современном мире все решают технологии, технологический отрыв от конкурентов – это залог лидерства и развития страны. На этом фоне обещания 2% экономического роста выглядят каким-то издевательством. Впрочем, все это совершенно закономерно – какие могут быть технологии, если у министров дома в Тоскане? Зачем им технологии, когда задача в другом – собрать сумму и уехать туда, где с технологиями уже все в порядке.
Власть потерпела очередное фиаско, в очередной раз убедив народ в своей неспособности обеспечить современное полномасштабное развитие страны. Да, эта власть сумела устроить передышку после 90-х, сделать так, что зарплаты и пенсии стали выплачиваться раз в месяц, а не раз в год, восстановить армию и вернуть в Россию Крым. Но, похоже, на этом ее потенциал иссяк. Не может она обеспечить развитие страны или не хочет – не имеет уже никакого значения.
