Ольга Берггольц
В ДОМЕ ПАВЛОВА.
.
В твой день мело, как десять лет назад.
Была метель такой же, как в блокаду.
До сумерек, без цели, наугад
Бродила я одна по Сталинграду.
.
До сумерек — до часа твоего.
Я даже счастью не отдам его.
.
Но где сказать, что нынче десять лет,
Как ты погиб?..
Ни друга, ни знакомых...
И я тогда пошла на первый свет,
Возникший в окнах павловского дома.
.
Давным-давно мечтала я о том —
К чужим прийти как близкой и любимой.
А этот дом — совсем особый дом.
И стала вдруг мечта неодолимой.
.
Весь изрубцован, всем народом чтим,
Весь в надписях, навеки неизменных...
Вот возглас гвардии,
Вот вздох ее нетленный:
"Мать Родина! Мы насмерть здесь стоим..."
.
О да, как вздох — как выдох, полный дыма,
Чернеет букв суровый тесный ряд...
Щепоть земли твоей непобедимой
Берут с собой недаром, Сталинград.
.
И в тот же дом, когда кругом зола
Еще хранила жар и запах боя,
Сменив гвардейцев, женщина пришла
Восстановить гнездо людское.
.
Об этом тоже надписи стоят.
Год сорок третий; охрой скупо, сжато
Начертано: "Дом годен для жилья".
И подпись легендарного сержанта.
.
Кто ж там живет
И как живет — в постройке,
Священной для народа навсегда?
Что скажут мне наследники героев,
Как объяснить — зачем пришла сюда?
.
Я, дверь не выбирая, постучала.
Меня в прихожей, чуть прибавив света,
С привычною улыбкой повстречала
Старуха, в ватник стеганый одета.
.
"Вы от газеты или от райкома?
В наш дом частенько ходят от газет..."
И я сказала людям незнакомым:
"Я просто к вам. От сердца. Я — поэт". –
.
"Нездешняя?" —
"Нет... Я из Ленинграда.
Сегодня память мужа моего:
Он десять лет назад погиб в блокаду..."
И вдруг я рассказала про него.
.
И вот в квартире, где гвардейцы бились
(Тут был КП, и пулемет в окне),
Приходу моему не удивились,
И женщины обрадовались мне.
.
Старуха мне сказала: "Раздевайся,
Напьемся чаю — вон, уже кипит.
А это — внучки, дочки сына Васи,
Он был под Севастополем убит,
.
А Миша — под Японией..." Старуха
Уже не плакала о сыновьях:
В ней скорбь жила бессрочно, немо, глухо,
Как кровь и как дыханье,— как моя.
.
Она гордилась только тем, что внучек
Из-под огня сумела увезти.
"А старшая стишки на память учит
И тоже сочиняет их... Прочти!"
.
И рыженькая девочка с волненьем
Прочла стихи, сбиваясь второпях,
О том, чем грезит это поколенье,—
О парусе, белеющем в степях.
.
Здесь жили рядовые сталинградцы:
Те, кто за Тракторный держали бой,
И те, кто знали боль эвакуации
И возвратились первыми домой...
.
Жилось пока что трудно: донимала
Квартирных неполадок маета.
То свет погас, то вдруг воды не стало,
И, что скрывать,— томила теснота.
.
И, говоря то с лаской, то со смехом,
Что каждый, здесь прописанный,- герой,
Жильцы уже мечтали — переехать
В дома, что рядом поднял Гидрострой.
.
С КП, из окон маленькой квартиры,
Нам даже видно было, как плыла
Над возникавшей улицею Мира
В огнях и вьюге — узкая стрела.
.
"А к нам недавно немки прилетали,—
Сказала тихо женщина одна,—
Подарок привозили — планетарий.
Там звезды, и планеты, и луна..."
.
"И я пойду взглянуть на эти звезды,—
Промолвил, брови хмуря, инвалид.—
Вот страшно только, вдруг услышу:
"Во-оз-дух!"
Семья сгорела здесь... Душа болит".
.
И тут ворвался вдруг какой-то парень,
Крича: "Привет, товарищи! Я к вам...
Я — с Карповской... А Дон-то как ударит!
И — двинул к Волге!.. Прямо по снегам..."
.
И девочка схватилась за тетрадку
И села в угол: видимо, она
Хотела тотчас написать украдкой
Стихотворенье "Первая волна"...
.
Здесь не было гвардейцев обороны,
Но мнилось нам,
Что общий наш рассказ
О будущем, о буднях Волго-Дона
Они ревниво слушают сейчас.
.
...А дом — он будет памятником.
Знамя —
Огромное, не бархат, но гранит,
Немеркнущее каменное пламя —
Его фасад суровый осенит.
.
Но памятника нет героям краше,
Чем сердце наше,
Жизнь простая наша,
Обычнейшая жизнь под этой кровлей,
Где каждый камень отвоеван кровью,
.
Где можно за порогом каждой двери
Найти доверье за свое доверье
И знать, что ты не будешь одинок,
Покуда в мире есть такой порог...
.
Ноябрь 1952
