Среда как образ жизни
Перечитав в «Советской России» письмо Нины Александровны Андреевой «Не могу поступаться принципами», поймал себя на мысли, что сейчас оно представляется мне более значительным, чем в пору своего появления. Правильно поступила редакция, вторично напечатав его. Есть повод осмыслить прожитое, задуматься над тем, куда же мы пришли, отказавшись от завоеваний советской власти и постоянно подвергая их обструкции. А задуматься есть над чем.
Когда в наши дни я то и дело слышу из уст чиновников, как на федеральном, так и на региональном уровне «бизнес определяет…», «бизнес требует…», душа моя протестует: «Что за странные, самонадеянные люди? Неужели жизнь за тридцать лет не научила их: отдать страну на откуп бизнесу, значит обречь русскую провинцию на дальнейшую деградацию?» И ведь, посмотрим правде в глаза, обрекли же еще в 90-е! Во многом по причине дилетантизма и примитивного очарования фермерством (ну как же, «фермер накормит страну!»), оторванные от реальной жизни «элитные планировщики» проигнорировали важнейшее – то, что среда, в которой мы живем, есть причинно-следственное целое. В этом целом исторически складывалось множество вертикальных и горизонтальных связей, дающих импульсы экономическому и социальному развитию, формирующих наше мировоззрение, наш образ жизни.
Так вот, наилучшего развития провинция достигла именно во времена СССР, когда среда жизнедеятельности планово обустраивалась государством. Это создавало благоприятные условия для самореализации человека, он едва ли не с пеленок ощущал свою необходимость Родине. И ему было где себя реализовать. Земля в сельской местности возделывалась. Луга, пустоши и даже обочины дорог выкашивались. Фермы работали почти в каждой деревне. Неудивительно, что в аграрный сектор Андреапольского района (в советскую эпоху он насчитывал 16 колхозов и совхозов) после окончания сельскохозяйственных вузов, техникумов, ПТУ ежегодно приезжали молодые инженеры, агрономы, зоотехники, ветврачи, механики, механизаторы, мастера машинного доения. Так было и во всех других районах. Подготовка кадров опиралась на конкретные экономические планы государства, а они предполагали развитие.
У меня перед глазами снимок из личного архива. У скошенного поля, выстроившись в ряд, отдыхают шесть зерновых комбайнов, рядом механизаторы, председатель Колхоза имени Ленина. Молодые, улыбчивые, уверенные в своем завтра лица. Типичная картина советской поры. Мне она хорошо знакома по работе в редакциях районных газет, когда десятки верст были исхожены мною по деревенским проселкам, полям, фермам. Впрочем, вкус деревенской жизни я ощутил гораздо раньше, в 50-е годы, когда мой отец председательствовал в Колхозе имени Молотова (позже переименованном в «Восход»).
Как-то, уже в наши дни, я привез в деревню Быстри (она была центром этого колхоза) своих внуков. Созерцая густые заросли борщевика, крапивы и кипрея, они с трудом верили моему рассказу о том, что некогда жизнь в колхозе била ключом. В Быстрях, кроме школы, клуба, библиотеки, магазина, почты, работал небольшой маслосырзавод, а значит, была нужда в специалистах по изготовлению сыра и масла. Действовали своя пилорама, кузница – следовательно, требовались механик-наладчик, пильщики, кузнец. Чуть позже на центральных усадьбах появились приемные пункты потребкооперации (они, в частности, вели приемку ивового корья, шкур домашних животных, картофеля, лесных ягод, грибов), а также точки бытового обслуживания от КБО (комбинатов бытового обслуживания). К этому времени, в конце 60-х, была проведена массовая электрификация. До начала 70-х, буквально за четыре года, в районе было построено 1700 км линий различного напряжения, более 100 подстанций. Дешевую электроэнергию получили 450 населенных пунктов. Причем все это делалось за счет государства.
Председатель Андреапольского райисполкома 60–70-х годов Виталий Павлович Вандышев вспоминал:
– Аграрная отрасль в ту пору продолжала интенсивно развиваться. Росли урожайность, надои и, соответственно, росло валовое производство продукции. Поголовье крупного рогатого скота в районе достигло 14 700 голов, из них 7,5 тысячи – коровы. В колхозах и совхозах велось строительство ферм, зерноскладов, магазинов, домов культуры, фельдшерско-акушерских пунктов. И, конечно же, жилья. Так продолжалось вплоть до горбачевской перестройки. Один пример. В 1985–89 годах в районе сдавалось ежегодно в среднем 12,7 тысячи квадратных метров жилья. Естественно, граждане получали его бесплатно…
Была широко развита местная промышленность. Действовали леспромхоз, межколхозлесхоз, лесокомбинат, промкомбинат (ДОК), пищекомбинат, фарфоровый завод, известковый завод, маслосырзавод, отделение сельхозтехники, четыре строительных организации, еще несколько мелких предприятий. На первомайские демонстрации в городе выходили тысячи людей. С транспарантами, красными флагами, под духовой оркестр. Это был по-настоящему праздник коллективного труда. А какие руководители стояли во главе! По-крестьянски сметливые, совестливые, закаленные войной.
Сохранились в памяти друзья отца – создатель и первый директор ПМК мелиорации кавалер двух орденов Красной Звезды П.И. Бредняков и директор известного завода А.И. Арестов, закончивший войну в Берлине командиром артиллерийского дивизиона и вернувшийся домой с орденами Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны первой степени, Красной Звезды. Столь самоотверженно, как они, работало большинство руководителей той поры. Общественное, государственное было для них на первом плане. Как метко заметила Нина Александровна Андреева, тогда «личная скромность, доходящая до аскетизма, еще не стыдилась самой себя». Долго не стыдилась, до той поры, пока не повеяло духом накопительства и обуржуазивания части партийной элиты.
Грустные плоды «демократии»
«Перемен! Мы ждем перемен…» – голосом Виктора Цоя пела на стыке 80-х и 90-х еще не разделенная на части страна. И вот перемены наступили, да совсем не те, которых ждал народ. СССР был разрушен, экономика пришла в упадок, обострилась демографическая проблема. При Владимире Путине ситуация в России вроде бы стала выправляться, но не настолько, чтобы говорить о массовом возрождении промышленности и села. Для успокоения народа мелкое стало выдаваться за важное, значительное. Измельчали и критерии оценки власти в регионах и на местах.
Если раньше, в период развития, Андреапольский район числился в середняках, его, случалось, поругивали на областных партийных совещаниях, то теперь его ставят в пример. Н.Н. Баранник (двадцать лет в кресле главы) возглавляет еще и областную ассоциацию глав муниципальных образований. В районе, как часто приходится слышать, «успешно реализуются федеральные и областные программы», сюда, бывает, приезжают за опытом. Да, соглашусь, есть что посмотреть по части благоустройства. Но сравним советское прошлое и капиталистическое настоящее.
Во времена СССР Москва и другие крупные города системно экспортировали в район квалифицированные кадры и подкрепленное финансами промышленно-социальное развитие. Сейчас они экспортируют сюда преимущественно нищету и уныние. Пашня, как и в большинстве глубинных районов России, почти не возделывается, зарастает. Фермы разрушены. Массовое строительство жилья угасло. Отдельные «островки созидания» (например, акционерное общество «Сычниковское подворье») не меняют общей печальной картины. Едешь до поселка Бологово, бывшего райцентра Сережинского района, а вокруг тишина и безлюдье. И так в какую сторону ни направься.
Раньше районная газета регулярно печатала для общего сведения сводки о производстве сельхозпродукции. Жители знали, что, например, в 1985–1989 годах молока в районе произвели в среднем 8,3 тысячи тонн в год, или по 456 кг на душу населения. Мяса – 1,3 тысячи тонн, или по 90 кг. Картофеля – по 256 кг. Массово сеялись зерновые. Подо льном было занято 2 тысячи гектаров, выращивалась капуста. Сегодня ничего этого нет и в помине, и, видимо, потому статистика не печатается.
Редким детишкам в сельской местности неведомо, как колосится рожь, цветет лен, пахнет сено. Не так давно в деревне Роженка, недалеко от райцентра, явился на свет единственный за двадцать лет ребенок, и это было воспринято местными жителями как исключительно важный момент. Если положение коренным образом не изменится, года через два-три не останется сельских школ. Некому будет ходить в Дома культуры, библиотеки. При таких условиях специалисты, подготовленные в вузах и средних учебных заведениях аграрного направления, району практически не нужны.
В самом райцентре положение не лучше. Из перечисленных выше предприятий продолжают действовать преобразованные в частные акционерные общества фарфоровый завод и пищекомбинат. Выпускают продукции они гораздо меньше, нежели в прежние годы. Если в советское время в районе существовала проблема вагонов (ежемесячно требовалось до 1500 вагонов), то сейчас таковой нет и в помине. Отгружается полсотни платформ с кругляком, напиленным на частных пилорамах. На месте ДОКа громоздятся полуразрушенные коробки зданий, соприкасающиеся с огромными пустующими складами райпо (оно в районе ликвидировано). А ведь когда-то номенклатура этого производства превышала 90 наименований: школьные парты, шкафы, диваны, стулья, печное литье, втулки, лонжероны для самолетов, бондарная посуда…
Известковый завод тоже исчез, хотя известняковая мука – востребованный продукт. Не менее печальна судьба леспромхоза (когда-то одного из крупнейших в области), где трудились когда-то 1200 человек. «Реформисты» сначала поделили его на две части (леспромхоз и лесхоз), поделив, соответственно, и основные фонды. Потом леспромхоз разделился на три частные организации. Остатки леспромхоза с несколькими десятками работников и лесхоз влачили жалкое существование, а теперь и их нет. Трехкилометровую «ветку» до железнодорожной станции сдали на металлолом. Некогда процветающий нижний склад представляет собой жуткое зрелище. При советской власти здесь были столовая, детский сад, магазин, общежитие. Сейчас – одни мрачные развалины.
Поскольку с работой стало туго, многие ездят «ишачить» «вахтовым методом» в Москву и Питер. Особенно увеличился поток «отходников» с ликвидацией местного истребительного авиационного полка. Ни у кого из высоких начальников и не думала болеть голова из-за того, что сотни бывших офицеров и прапорщиков оказались не у дел. Мой знакомый Виктор С., специалист высшей квалификации по обслуживанию нескольких типов самолетов, награжденный медалями трех степеней за службу Родине, писал в разные инстанции с просьбой оставить его служить в армии, но увы… Теперь мотается в Подмосковье, где его с руками и ногами взяли на оборонное предприятие, видит раз в две недели оставшуюся в Андреаполе семью.
Немалая часть вообще официально нигде не работает. Кто-то ловит рыбу на реках и озерах, собирает в лесу ягоды, колет частникам и организациям дрова.
– Мы с мужем так двух дочерей подняли, – рассказывала моя землячка. – А куда было деваться?
Много ожиданий было относительно газификации. Однако проведена она лишь частично. У людей недостает материальных возможностей. Шутка ли, это удовольствие обходится в 250–300 тысяч рублей. Деградировали медицина, культурная, спортивная жизнь. Райбольнице требуются в немалом количестве квалифицированные врачи и средние медработники, хотя прежде дефицита в кадрах не было. Когда-то в Андреаполе существовали 3 духовых и 2 эстрадных оркестра, сейчас нет ни одного. В первенстве района по футболу участвовали до десяти команд. Сейчас и одну не сформировать. Был, как и в любом райцентре, Дом пионеров, где можно было бесплатно научиться игре на баяне, авиамоделированию, радийному делу, шитью, вышиванию и много чему другому. Теперь об этом остались лишь приятные воспоминания людей старшего поколения. Разрушаются бесхозные здания некогда пребывающего в великолепии Дома офицеров, Дворца культуры со спортзалом и административного пятиэтажного здания несостоявшегося «Цемстроя».
Уменьшившийся выбор возможностей для самореализации в квалифицированном труде и достойном отдыхе привел к сокращению населения. В 1995 году в городе постоянно проживало свыше 10,5 тысячи человек, сейчас официально 7 тысяч. На самом деле в зимнюю пору, как показывает мониторинг потребления хлеба, численность не превышает 5 тысяч. Трудоспособных в сельской местности, видимо, и двух сотен не наберется. По причине угасания производственной деятельности и сокращения населения в деревнях вдоль железной дороги прекратилось движение пассажирских поездов дальнего следования. Без пересадки можно добраться лишь в Бологое и Великие Луки. А в советское время ходили поезда Ленинград–Полоцк, Киев–Мурманск.
Такова жизнь района, как уже отмечалось выше, считающегося, по мнению областных начальников, передовым. Можно представить, какова она в большинстве других отдаленных районов (Сандовский, Молоковский, Краснохолмский, Весьегонский, Жарковский, Бельский), куда за опытом не ездят.
«Никого это не волнует…»
Понятно, что замаскированное под демократическую свободу выбора, а по сути циничное, бездушное отношение к условиям жизни основной массы населения не могло не вызвать у людей неприятия. Вот что писала мне из Вышнего Волочка Герой Социалистического Труда Валентина Ивановна Гаганова, светлая ей память: «Валера! Здравствуй! Вчера мне передали твою книжку «Встречи на дорогах». Впечатление, когда прочту. Не думаю, что обливаешь прошлое… Боже мой, к чему мы подошли! Вопрос: если бы «хреновые» коммунисты не настроили бы всего, что есть, и жилье – тоже, что бы продавал Чубайс? А Гайдар украл у меня в то время 4,5 тысячи. Я бы могла тогда купить домик, так вот ведь украл. У некоторых сейчас по 2–3 особняка. На «честные», а? А какой бардак там, где надо лечиться. А какие деточки растут! Знаешь, самое главное, Валера, что никого это не волнует. Только куда ни сунешься, деньги, еще раз деньги, и как их делать…»
Причина наших бед в олигархической системе, ориентированной на обогащение избранных лиц и социальную рознь. Созданная в середине 90-х, она с тех пор практически не претерпела изменений. Поэтому будь глава района хоть семи пядей во лбу, возможности местной власти крайне ограничены отсутствием надлежащего государственного финансирования. Например, Андреапольский район процентов на 70 дотационный, как и большинство районов Тверской области. Какие ни придумывай свободы для муниципалитетов, они в такой ситуации ничего значительного ни построить, ни восстановить не в состоянии. К тому ж мощности строительных организаций за годы «демократии» утрачены. Неделю назад был я в Нелидове, центре соседнего, некогда процветавшего в плане промышленного развития района. Начиная со «святых 90-х» (выражение Наины Ельциной), здесь прекратили существование заводы «Торфмаш», метизов, бетонный, кирпичный. На заводе «Гидропресс» из четырехтысячного коллектива осталось полтысячи. Лет пять назад до сведения президента Владимира Путина по случайности дошло, что в Нелидове разрушается Дворец культуры. Деньги на его ремонт были сверху выделены. И что? На объекте я увидел полное затишье.
Хорошо, если районщикам удастся выбить трансферты на отопление зимой, на зарплату учителям. Правда, стоит заметить, деньги также выделяются на благоустройство территории (по этой части, как отмечалось выше, видны серьезные перемены к лучшему). Но это совсем не то, что нужно в первую очередь для того, чтобы выйти из демографического кризиса.
Впрочем, если что-то убывает, значит, что-то и прибывает. Кроме запустения в деревне и разрушения производства в городе чего же прибавилось на моей родине за почти три «демократических» десятилетия? Как и везде в стране – магазинов, ларьков и всевозможных конторок, собирающих подати с населения. Им требуются люди иной квалификации, нежели требовались раньше. Хваленый бизнес диктует заказ отнюдь не на инженеров, агрономов, зоотехников, прорабов строительства, ветеринаров, учителей. Он «заказывает» шоферов, продавцов-кассиров, грузчиков, уборщиц, сторожей-охранников, дворников, заготовителей леса. Кстати, из-за того, что повсеместно воцарились крупные сетевые магазины, сеть мелких магазинов и производителей оказалась под угрозой закрытия. Это значит, что и низкоквалифицированнным кадрам будет не так-то просто найти работу.
Провинция не просто деградировала в экономическом, социальном, культурном отношении. Она обезволилась. Сегодня в ней очень мало людей, способных к высказыванию нетривиального суждения, активному общественному действию. Впрочем, попробуй покритикуй сегодня власть, если у тебя дочь, сын, брат, сват в бюджетной организации, и никакой партком и райисполком не защитит их от возможного административного произвола. Обезволилась, зациклившись на малом, лишенная масштабных задач развития и сама власть.
Услышать голос провинции
Не открою секрета, а лишь добавлю «лыко в строку», отметив, что главный тормоз на пути развития в России ее «новая элита». Уж как ее ни пытаются национализировать, приспособить к решению существующих проблем, но никак не получается. И не может получиться, ибо нутро у нее не то. Для «новой элиты» курс массового промышленного развития неприемлем, потому что он для нее опасен. Свое настоящее и будущее «новоэлитчики» связывают не с Россией, а с Западом, где у них счета в банках, виллы, яхты, а дети учатся в кембриджах и оксфордах. Развитие, если оно по-настоящему, а не имитации ради, начнет осуществляться, если народ призовет вместо клановых назначенцев профессионалов и потребует отмены продавленных «новой элитой» коррупционных законов паразитической экономики. Тем самым он отнимет у «новой элиты» халявную кормушку с «откатами», «заносами», «распилами», ликующей гламурной челядью и развращающей народ «массовой культурой».
Осознавая эту опасность, «новая элита» будет и впредь всячески противиться повышению роли государства в модернизации. Поскольку ее излюбленное оружие пиар (попросту говоря, искусная выдумка), им она и продолжит заниматься. Того и гляди иные «элитчики» превратятся в пламенных патриотов, и тут уж поневоле вспомнишь высказывание М.Е. Салтыкова-Щедрина: «Что-то заговорили о патриотизме. Наверное, опять проворовались».
Такое состояние неприемлемо для России. Ей как воздух, как живительный эликсир нужна элита национальных интересов, элита созидания! Нужны Гагарины и Гагановы вместо Дерипасок и Потаниных, Маслюковы и Геращенко вместо Кудриных и Набиуллиных, Королёвы и Курчатовы вместо Сердюковых и Рогозиных, Шолоховы и Твардовские вместо Ерофеевых и Бродских… Разумеется, люди подобного типа не явятся сами по себе. Их должен выносить, выстрадать и произвести на свет сам русский народ. Однако же многое зависит и от президента Владимира Путина, других представителей власти, если они желают своей стране благополучия.
На мой взгляд, начать нужно с прекращения насаждаемого сверху антисоветизма. Что ни говори, «производящий одни галоши» Советской Союз в экономическом, социальном, духовно-нравственном плане был на порядок выше современной России, и многое из его опыта просится быть востребованным. В частности, речь идет о формировании депутатского корпуса и Совета Федерации на принципе народовластия. Где в них представители многострадальной русской провинции? Учителя? Аграрии? Строители? «Неприкормленные» деятели культуры? Все те, кто пользуется доверием в народе и мог бы без обиняков высказать власти правду-матку в глаза? К примеру, ничего кроме недоумения у жителей Тверской области не вызывает тот факт, что в Совете Федерации ее представляют первый елицинский посол в США Лукин и московский богатей Епишин.
«Народный фронт» в том виде, как он создан, вряд ли способен на что-либо значительное, ибо слишком далеки от народа Шохин, Шмаков и прочие «выразители народных дум». И дойдет ли дело (и как скоро) при этих «выразителях» до главного, весьма сомнительно. До прекращения сокращения населения? До того, что на пустующих полях начнут массово колоситься хлеба? Перестанут закрываться сельские школы? Возродятся старые и появятся в райцентрах новые предприятия? Будет восстановлена свойственная русскому человеку святость таких понятий, как Родина, Труд, Достоинство?
Заявление Председателя ЦК КПРФ Г.А. Зюганова «Угроза безопасности страны» об урезании властью финансирования важных государственных программ в 2021–2023 гг. не может не навеивать тревоги. Ведь мы не только топчемся на месте, но и отступаем. Конечно, России не нужны «цветные революции». Возможно, я ошибаюсь, но, думается, в нашем народе выработалось коллективное противоядие от них. Однако страна настоятельно ждет перемены курса, усиления роли государства, конкретных результатов в экономическом развитии и на пути к социальной справедливости. К этому обязывает наших властителей и уставший голос многострадальной русской провинции. Надо лишь услышать его.
