Телеканалы наполнены дыханием войны, бизнес-рекламой и рекламой военных вооружений. Но мирная жизнь, устремленная к созиданию и сбережению, в нашем Отечестве не пресеклась. Предлагаем очерк-эссе нашего автора Анатолия Стерликова, своего рода письмо из дальних урочищ Русского Севера.
Мне уже приходилось писать об истреблении лесов в Южном Прионежье, о деградации водных источников на страницах «Советской России». И все же вынужден снова обращаться к старой теме, поскольку в этих краях случилось необыкновенное явление: река Ошта вышла из берегов и, как сообщили официальные лица, подтопила 30 домовладений. А по другим сведениям в интернете – 47 подворий.
Ну, разумеется, сообщениями о наводнениях (конечно же – «аномальных»!) никого не удивишь. В России опасные природные явления, наряду с опустошительными пожарами на огромных пространствах, стали обычными. А вот жители села Ошты с незапамятных, праязыческих времен рубившие свои дома по берегу реки и ее притоков, о наводнениях прежде не слыхивали. Всякое случалось: то вдруг вода из Шимозера уходит, обнажается дно; а то рыбацкие снасти в Шатозере исчезают, а потом их якобы находят в Онежском озере. Много чего рассказывали умудренные годами и опытом егеря, лесники и лесоводы – под завывание пурги в каком-нибудь лесном вертепе, в низком срубе из четырех-пяти венцов (или в избе у теплой русской печи). А вот слово «наводнение» даже и никогда не упоминалось. И не помню, чтобы в Южном Прионежье, в каком-либо селе, в какой-то деревне, затопило дома и подворья. И в древних «писцовых» книгах ни строчки о наводнениях. Хотя вообще-то река упоминается, например, сообщается, что Иван Грозный повелел включить Ошту в «опришнину».
Но – случилось! В ночь на первое сентября река хлынула на берега, вода мутным потоком свирепо врывалась в подполья домов сквозь продухи – волоковые вентиляционные окна, – заливала ямы, куда уже был засыпан на зимнее хранение картофель. Я уезжал из деревни после Покрова, а мои оштинские друзья с помощью электрических ветродуек и старинных советских пылесосов с обратным ходом пытались просушить собранный урожай, а также и нижние венцы подполья, где обычно хранятся и другие запасы продовольствия.
Беда, если засыпать на хранение непросушенные клубни: гниют, подмораживаются, и незадачливому хозяину приходится есть сладкий картофель. Залитые водой подполья просохнут разве что в июле, да и то при условии, если грядущее лето будет таким же сухим и жарким, какое оно было в Южном Прионежье в этом году. Уж не знаю, что будут делать оштинцы с грудами выполосканных в воде клубней, а вот Сергей Авдеев, помогавший мне менять нижние венцы бани, сказал, что сажать картошку больше не будет.
Вологодские чиновники объяснили стихийное бедствие привычными для них словами: обильные осадки, нагонный ветер, нагонная волна, аномальное повышение уровня воды в Онежском озере, ну и все такое. Наукообразно, правдоподобно…
Но ведь известно, что мощные сезонные («аномальные») повышения уровня в Онежском озере – дело обычное. «Аномальности» в осеннее время в Прионежье – скорее правило, чем исключение. В научном исследовании советских геологов и гидрогеологов сказано, что климат Южного Прионежья «характеризуется неустойчивым режимом погоды, значительным количеством осадков… Превышение количества выпадающих осадков над испарениями… способствует заболоченности территории…»*
Между тем серьезные эксперты (и в СМИ, и в научных публикациях) среди причин наводнений в России, прежде всего, указывают на небывалое по сравнению с прошлыми десятилетиями истребление лесов по истокам и водоразделам рек, по водосбору и по берегам рек, по склонам речных долин. В этом отношении выход из берегов Ошты – как раз классический пример.
- ●●
И нельзя сказать, что на Вологодчине не догадывались о последствиях вырубок на больших пространствах, хищнических по своей сути. Правительственные чиновники области и страны предупреждались об этом. В газете вологодских коммунистов «Наш голос» опубликована статья, и есть там такие строчки: «Экологическая разруха всюду. Гибнут родники и ручьи Оштинской долины, деградирует гидрографическая система, уникальная экосистема, – а это прямой путь к экологической катастрофе в Южном Прионежье… Скорбит душа у Нины Васильевны Костылевой, – беспокойной общественницы, в прошлом депутата Оштинского поселения. Да и как не скорбеть: Ошта – река первой категории (нерестилища хариуса и форели!) на ее глазах, на глазах ее избирателей заиливается, мелеет река, зарастает осокой и прочей болотной растительностью до самого стрежня, превращается в подобие сточной канавы! Мужики шестами выталкивают к Онеге свои плоскодонные моторки. А ведь когда-то у моста в селе Ошта швартовались большие буксирные катера с метровой осадкой».
Из моей публикации, скажу без ложной скромности. И, помнится, депутат Вологодского областного Заксобрания прошлого созыва, коммунист Алексей Голик, посылая запрос в ответ на мое обращение, уведомлял высокопоставленных чиновников «о нанесении непоправимого экологического урона проживающему населению», настаивал на «привлечении к ответственности юридических лиц, допустивших множество непоправимых деяний».
Подтопление домов в Оште, порча урожая картошки – жестокая месть Природы за бесчинства «Онегалеспрома» в лесах Южного Прионежья, за те самые «непоправимые деяния» корыстолюбивых чиновников, беспринципных карьеристов, выкормышей «Едроссии».
Как будто косилкой выкашивает леса компания «Онегалеспром». Там, где нельзя пустить комплекс (заболоченный лес по истокам ручьев, по водосбору реки, крутые склоны речной долины), она продает делянки всякого рода индивидуальным предпринимателям, «самозанятым». Если у вас, читатель, есть деньги, можете приехать в Ошту или Вытегру и тоже стать «самозанятым» лесозаготовителем, «индивидуалом». И вас не должно смущать и останавливать, если вы не знаете правил рубки и заготовки леса, никогда не открывали Лесной кодекс РФ. Главное получить «выдел», лесоотвод; услужливые работники «Онегалеспрома» вам помогут, ловко выправят все необходимые бумаги, и тогда даже и въедливый тележурналист Эдуард Петров, подвизающийся на разоблачении мелких рыбешек в лесопромышленном бизнесе, не назовет вас лесным вором. Конечно, напоминаю, если у вас есть деньги, большие деньги.
Все же, наверное, еще в начале очерка надо было сказать, что вообще-то река Ошта невелика, но у нее большой водосбор. Прежде всего, реки-притоки: Челекса, Ронга; ее также питает множество полноводных ручьев, не иссякающих ни зимой, ни летом, поэтому гидрологи включают ее в список «наиболее крупных рек», впадающих с юга в Онежское озеро; Ошта – вторая по величине река после Мегры в Южном Прионежье. Разумеется, это без учета судоходной реки Свири, соединяющей Ладогу и Онегу.
…В минувшем веке относительного экологического благополучия во время обильных осенних осадков или весеннего снеготаяния массы воды накапливалась в лесах и лесопосадках Оштинской долины, впитывалась толщей лесной подстилки, мхами, дерном и медленно, равномерно скатывалась в реку извилистыми, длинными руслами ручьев.
- ●●
Но ныне сложившаяся в четвертичном периоде гидрографическая система Оштинской долины, аккумулирующая осадки и направляющая потоки воды в Онежское озеро, сбоит. Идешь по лесовозной дороге, а по сторонам глинистые площадки, заваленные гниющими бревнами, стволами деревьев, «черепок», по слову оштинских мужиков. «Аномальные» массы воды почти беспрепятственно ввергаются в заилившуюся, обмелевшую реку и помимо ручьевых русел.
Но промышленников и чиновников, причастных к лесозаготовкам, то есть, подчеркиваю еще и еще раз, хищническим в сущности своей, вырубкам лесов, все это мало беспокоит, о чем свидетельствуют официальные ответы: у меня на полке пылится толстая папка с отписками, целое собрание сочинений чиновников. Во время помпезной «губернаторской» экскурсии в лес со множеством чиновников, возглавляемой заместителем губернатора М.Н. Глазковым (летом в 2021 г.), я мстительно тыкал пальцем в русла ручьев –заваленные грунтом, а также отходами производства (речником, горбылями, гнилыми колодами); в том числе указывал на русло сладкозвучного Белого ручья на пересечении с Урозерской лесовозной дорогой. А в ответ слышал презрительные насмешливые словеса. Чинуши отбрехивались злобными комментариями и репликами.
Я, мирный обыватель, пенсионер, тогда не думал, что мы на пороге войны, даже и в голову не приходило, что через каких-то полгода начнется война, но все же почему-то вдруг напомнил членам «губернаторской» комиссии, что во время удара по небоскребам в Нью-Йорке (десять лет назад) президент покинул Белый дом, вынужден был скрываться в каком-то бункере за пределами Вашингтона. Напомнил, что на границах с Россией как-то уж очень неспокойно, и у нас тоже должно быть надежное место, и не только для руководства страны, что-то вроде «особого советского района» с пещерами и средствами существования, как это было в Китае во время национально-освободительной войны в сороковых годах минувшего века.
Конечно, конечно, бункеры с мощными перекрытиями есть, я в этом не сомневаюсь. Наследие «проклятого советского прошлого», о котором на телеканалах постоянно разглагольствуют, – и в «день памяти политических репрессий», да и без повода тоже. Во времена курсантской молодости (и позже, в зрелом возрасте) бывал же в Балаклаве, любовался бухтой, видел портал, вход в гору для подлодок. А на боевое задание подводные крейсеры якобы выходили особым каналом в той же горе… Но все же, кроме бункеров, должна быть территория, недоступная для врага, но пригодная для жизни людей, для обитания больших групп с управленческим опытом, способных организовать сопротивление врагу. Или для формирования бригад и дивизий.
Между прочим, в годы Великой Отечественной войны в Вологде и Вытегре как раз и формировались свежие дивизии. В самом деле, что же лучше Южного Прионежья и Русского Севера? Глубокий тыл, в Онеге и в лесных озерах не перевелась рыбка, лесные массивы, плодородная земля, к сожалению, нынче заросшая бурьяном и кустарником, изъязвленная «лунными кратерами», глубокими карьерными выработками, как, например, в нашей деревне Курвошский Погост. Но самое главное, конечно, – источники питьевой воды, имеющие выходы на поверхность в виде родников, но перекрытые напластованиями геологических эпох, а это надежная защита подземных хранилищ пресной воды в случае ядерного удара, радиологического облучения и химического заражения…
Не успел я завершить свою мысль, как тут же мои спутники загалдели, что я услышал! «Путин никогда не покинет Кремль! Путин не из тех, кто прячется! Да наш Путин…» и проч. Я онемел от неожиданного проявления верноподданнического патриотизма. Как говорится: «При чем тут Путин?!», – если речь была о функционировании правительственных учреждений, вернее – о физическом выживании населения в условиях войны…
- ●●
Возвращаясь в сентябре с берегов Ронги и Кельручья по лесовозной дороге, то есть по новым вырубкам «Онегалеспрома», которые так и не удосужился добросовестно проинспектировать замгубернатора Глазков, я неожиданно для себя обнаружил новые деляночные столбики, еще слезящиеся смолой, источающие сладкие хвойные ароматы. Спускаясь к реке по крутяку, я тут и там увидел на елях свежие тески, а также множество трепетавших на ветру «бантиков», красных ленточек, обозначающих границы новых лесосек. Нетрудно было догадаться, что сотрудники «Онегалеспрома» наметили «самозанятым» под вырубку остатки участков хвойного леса вдоль Урозерской дороги и далее – до берегов реки. Ну, конечно, у берега оставят «охранную зону» – 50–100 метров чащобника из ольхи и черемухи вперемешку с кустарником…
А ведь И.М. Самойдюк, сидевший в машине рядом со мной и Глазковым, заверял, что по левобережному склону Оштинской долины рубки окончательно и бесповоротно прекращены. И надо знать, что Иван Матвеевич – не чиновник и не какой-то там пустозвон вроде «экспертов» на телеканалах, а генеральный директор, главный и единственный арендатор лесов Оштинской долины, то есть единоличный, полновластный хозяин. Приехав в деревню, повелел отремонтировать провалившийся мост через Вияручей, разделяющий две соседние деревни, а также приказал заложить бревнами провал на пересечении Урозерской дороги и Белого ручья, питаемого прозрачными, незамерзающими зимой родниками (истинно – памятник природы!). Что и было сделано, несмотря на то, что мы с ним жестко препирались на краю старой вырубки.
Я его даже в сердцах назвал иноагентом, впрочем, не без основания: северо-американская коммерческая организация с центром в Торонто выдала ему международной сертификат на «лесоуправление», то есть вырубку и продажу за рубежом леса, о чем мне, в свою очередь и не без пафоса, не однажды сообщали в своих тупых отписках чиновники.** Но последнее его заявление в машине («Рубить по склонам не будем!») меня растрогало (опять же, и мосты приказал починить), и мы с ним расстались почти друзьями. Во всяком случае, пожали друг другу руки…
Как же так, Иван Матвеевич?! Все тот же «фейк»? И не для меня же говорилось, рядом сидел высокопоставленный правительственный чиновник. Конечно, «фейк», если учесть, что все минувшие дни, недели и месяцы (с момента встречи с Глазковым и Самойдюком) лес рубили и на Сикомасовой горе, рядом с деревней, и далее, по правобережному склону долины вдоль реки и лесовозной дороги до самого Корбозера. Не знаю, был ли хотя бы один день, когда заготовка леса прекращалась? Ну, разве во время наводнения, когда чудовищные потоки воды, скатывавшиеся с облысевших грив, с крутогорбых и крутолобых, как на картинах Рериха, холмов, истребили мосты через ручьи, повредили мост на реке возле нашей деревни… К слову, это и доказывает, что повышение уровня в Онежском озере и «нагонный ветер» не главные причины наводнения в селе Ошта…
Нет, «Онегалеспром» нынче не рубит на правом берегу реки, возможно, и в прошлом не рубил. Работники означенной компании только «выделы» продают да границы лесосек намечают для своих клиентов. В вологодском губернаторстве, вероятно, решили, что никому не нужны источники, пусть и качественная питьевая вода, пусть, возможно, и целебная, коли есть святая уверенность, что руководство страны не будет эвакуировано из Москвы. Поэтому тайгу по склонам долины, по водосбору реки и ее притокам лучше вырубить, а древесину отправить «на восстановление Украины», как сказал мне один «самозанятый». При этом он настойчиво просил меня познакомить его с Морозовым, вологодским депутатом-коммунистом, чтобы представить ему «украинский проект» реализации древесины, родившийся в его беспокойной голове. (Вложил в дело большие деньги, сердяга, вырубил на лесоотводе «Онегалеспрома» в верховьях Ронги чудесный еловый бор, а с реализацией древесины облом…). Имена-фамилии не называю, что толку: не дадут рубить «засветившемуся» в СМИ Сеньке, будет рубить Семен Семенович, сегодня один, завтра другой. Кто бы ни рубил, все одно и то же: жуткое истребление лесов Оштинской долины, деградация родников и ручьев.
- ●● ххх
Слышал, слышал, дорогие россияне, «оптимистический» прогноз: нам объявлено с президентской «зияющей высоты», что в случае ядерной атаки НАТО враги наши сдохнут, а мы непременно попадем в рай, где праведному человеку и избранному народу всего вдоволь, о чем я давно знаю. До сих пор перед глазами красочные картины рая, которые мне когда-то представлялись почти въяве из рассказов бабули, жившей по соседству, на другой стороне Сафронова озера; а было это в Семиречье, на хуторе, затерянном среди проток и озер, среди аралов в низовьях реки Чу, заросших густым камышом и сладко-душистой ивой семиреченской.
Ах, эти детские грезы! Но теперь, когда мне столько же, как когда-то красноречивой сказочнице в моем родном Семиречье, почему-то совсем не хочется утешаться раем. Напротив, земными мыслями и желаниями охвачен.
Хотелось бы, например, видеть расчищенное русло реки, быть уверенным, что сохранятся остатки лесов Оштинской долины, лесопосадки советской эпохи (и к ним уже подбирается «Онегалеспром» с оравой «самозанятых индивидуалов»), не иссякнут родники, восходящие и нисходящие, исторгаемые в реку по склонам долины, покрытыми ельниками и таежными чащобами. И Онега будет радовать грядущие поколения.
К счастью, еще сохранились чудные места. Турист, любитель лесных походов, обнаружит здесь омуты с кипящими родниками, в которых играет живой песок, а там вон оранжевая струя бьет, насыщенная железом; и пусть иногда едва заметны у ручьевых истоков ключи, однако же, если прислушаться, – звенящие и поющие ключи… Ну а здесь вот, на склоне, уже ничего не слышно, кроме шума и рокота сосен, елей и берез, но опытный глаз все равно видит ключи у самых-самых истоков: тысячи, миллионы блестящих жемчужных капель, щедро рассыпанных по подушкам плотного мха, словно обтянутыми бархатом насыщенно зеленого цвета; присмотришься, и видишь сверкающие на солнце бесчисленные серебристые ручейки, стекающие в русло полноводного Талого ручья, впадающего в реку.
И все это бесценное богатство исчезает, гибнет под громадными колесами современных лесовозов и лесозаготовительной техники. У истоков ручьев и по берегам остаются только глубокие колеи, как на видео военкоров оставленные противником фронтовые траншеи с гниющей, стоячей водой…
Примечания:
* Геологическая и гидрологическая объяснительная записка. Изд. Научно-редакционного Совета ВСЕГЕИ при ВСЕГИНГЕО. АН СССР». М. 26 декабря 1969 г.
** Так называемый «Лесной попечительский совет», зашифрованный аббревиатурой из латинских букв (FSC), находится в «дружественной» России стране – в Канаде (Торонто).
С.-Петербург – дер. Курвошский Погост, Вологодская область
P.S. Прошу товарища А.Н. Морозова, депутата Заксобрания Вологодской области, считать эту публикацию моим обращением к нему.
Анатолий Егорович Стерликов, гражданин России, член Союза писателей России.