Как ни необходимо было людям забыть горе и страдания, принесенные на землю германским фашизмом, все же в разных странах и в разное время было решено сохранить как страшные музеи гитлеровские лагеря смерти, фабрики уничтожения. Сохранить для того, чтобы новые поколения наглядно представляли себе, что есть фашизм, какую чудовищную опасность он представляет.
Придя к власти в Германии, фашисты заточили безвинных людей в концентрационные лагеря. То, что происходило за колючей проволокой, было окружено тайной, но уже в середине 30-х годов мужественный певец-антифашист Эрнст Буш, исполняя песню «Болотные солдаты», поведал миру о зверствах гитлеровцев. За свои песни, в особенности за песню «Болотные солдаты», Буш сидел в тюрьме Моабит несколько лет, был приговорен к смертной казни – лишь чудом удалось ему спастись.
Но мучения «болотных солдат» с каждым годом становились все страшнее. С дьявольской изобретательностью фашисты уничтожали сперва сотни, потом тысячи людей в день, придумывали все более изощренные пытки.
Один из лагерей смерти, Бухенвальд, находился на окраине старинного немецкого города Веймара, города Гёте и Шиллера, города композитора Листа. В строжайшем секрете лихорадочно работал этот комбинат убийств, так что жители Веймара лишь смутно догадывались, что происходит за буковой рощей.
При освобождении Польши я впервые увидел эти жуткие фабрики смерти – Майданек, Освенцим, Треблинку. Много ужасного пришлось мне видеть и испытывать и раньше, но, вспоминая сейчас вступление в Освенцим, я чувствую, как холодеет спина. Невероятно! Невозможно! Но неумолимая действительность свидетельствовала: вот что такое фашизм.
В Освенциме, например, навстречу советским воинам выбежали парами какие-то странные тени. Нескончаемой вереницей двигались они из ворот барака, поражая, как страшный сон, схожестью каждой пары. Оказалось, что гитлеровцы собрали со всей Европы маленьких близнецов и проводили над ними опыты, прививая близнецам болезни, выкачивая из них кровь. Врачам-извергам было интересно, как будут вести себя одинаковые организмы в разных условиях.
Бухенвальд мы увидели после Победы, узнали о восстании, поднятом под руководством советских военнопленных и антифашистов из разных стран. Американцы, прибывшие в Веймар, опоздали – лагерь уже был освобожден восставшими узниками.
Когда летом 1945 года американские войска отошли за свою демаркационную линию, специальная комиссия получила возможность разобраться в адской механике этого застенка. Здесь был казнен вождь немецкого рабочего класса Эрнст Тельман…
Итак, Бухенвальд, Освенцим, Заксенгаузен, Равенсбрюк и другие гитлеровские концлагеря были сохранены как музеи. Тысячи людей приезжают на эти горестные места, возлагают цветы…
В 1957 году в составе делегации деятелей советской культуры в Польской Народной Республике побывал композитор Вано Мурадели. Ему показали Освенцим: склады человеческих волос – седых, золотых, черных, кос и шелковистых детских кудрей, показали крематории и газовые камеры.
Композитор был потрясен. Он спросил, почему такой странный серый цвет у этой земли. Это не земля, это пепел заживо сожженных, ответили ему.
В музее концлагеря Вано Мурадели показали клочки пожелтевшей бумаги. Видимо, огрызком карандаша на оберточной бумаге были нанесены нотные линейки – по ним неизвестный узник-композитор набрасывал партитуру. Здесь, в заточении, безвестный музыкант сочинял симфонию свободы.
Какое величие человеческого духа, какое беспримерное мужество!
Композитор не успел закончить свое сочинение – его увели на казнь.
В тот пасмурный день, бродя среди бараков, стоя перед раскрытыми зевами печей крематория, подполковник запаса Вано Мурадели дал слово написать песню, такую, которая всегда напоминала бы людям об опасности фашизма, о том, сколько горя принес он.
Вернувшись на родину, композитор продолжал мучительно искать музыкальное выражение того, что увидел он в лагере смерти. Но не было стихов, не было слов для песни.
Шло время. Мысль о песне – одновременно и марше и реквиеме – не покидала Вано Мурадели. И вот в 1958 году, разбирая свою утреннюю почту, композитор нашел письмо от московского журналиста Александра Соболева. Как раз в ту пору в Бухенвальде был установлен колокол, и звон его разносился над старинным Веймаром. Соболев написал стихотворение-призыв, в котором воспоминания об ужасах Бухенвальда и непреклонности его узников умножались на тревогу, владевшую в те годы миром: над акваторией Тихого океана американцы взрывали атомные бомбы, отравляли атмосферу губительной радиацией.
Вано Мурадели бросился к роялю. Мелодия нашлась мгновенно. Впрочем, правильно ли будет сказать так? Ведь больше года композитор вынашивал гневный ритм, и ему оставалось лишь повторить несколько раз строки Александра Соболева, наращивая волнение.
Песня «Бухенвальдский набат» – не из тех, что поют на улицах, не из тех, что напевают. Но я видел, как стоя слушали ее на стадионах, когда выступал Краснознаменный ансамбль имени Александрова, как заставляли ансамбль исполнить песню снова и снова.
Это большое произведение огромной эмоциональной силы, современная антифашистская песня – воспоминание и предостережение.
Евгений Долматовский
Бухенвальдский набат
Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон –
Это раздается в Бухенвальде
Колокольный звон, колокольный звон.
Это возродилась и окрепла
В медном гуле праведная кровь.
Это жертвы ожили из пепла
И восстали вновь, и восстали вновь!
И восстали,
И восстали,
И восстали вновь!
Сотни тысяч заживо сожженных
Строятся, строятся в шеренги, к ряду ряд.
Интернациональные колонны
С нами говорят, с нами говорят.
Слышите громовые раскаты?
Это не гроза, не ураган –
Это, вихрем атомным объятый,
Стонет океан, Тихий океан.
Это стонет,
Это стонет
Тихий океан!
Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон –
Это раздается в Бухенвальде
Колокольный звон, колокольный звон.
Звон плывет, плывет над всей землею,
И гудит взволнованно эфир:
Люди мира, будьте зорче втрое,
Берегите мир, берегите мир!
Берегите,
Берегите,
Берегите мир!
