Четверть века назад, 17 августа 1998 года, в России был объявлен технический дефолт по основным видам государственных долговых обязательств – ГКО (государственные краткосрочные облигации) и ОФЗ (облигации федерального займа). Дефолт стал кульминацией перманентного экономического спада 1990-х годов. Впрочем, многие эксперты особо выделяют экономический кризис в рамках 1998 года, а дефолт 17 августа был его апогеем. Россия вошла в 1998 год с еще большим грузом экономических проблем, чем в предыдущие годы.
Не претендуя на глубокий анализ, хочу, пользуясь случаем, напомнить читателям некоторые ключевые моменты той истории. Очевидно, что история дефолта 1998 года может быть поучительной. Многое из того, что происходило в те «лихие» 90-е годы, можно наблюдать и сегодня, в 2023 году.
Внешними триггерами кризиса 1998 года стали, во-первых, резкое снижение мировых цен на товары топливно-энергетического комплекса; во-вторых, вспыхнувший в середине 1997 года кризис в Юго-Восточной Азии, обваливший курсы национальных валют Малайзии, Индонезии, Бангладеш, Бирмы и Таиланда.
Что касается цен на энергоносители, то в январе 1998-го нефть стоила 24,7 доллара за баррель, в ноябре – уже 18, в июне 1990-го – 14, в августе – 13. К декабрю 1998-го цена упадет до 11.
Были и внутренние причины кризиса. Страна переживала политический кризис: в марте 1998 года премьер-министр Виктор Черномырдин был отправлен в отставку, на его место был назначен 35-летний министр топлива и энергетики Сергей Кириенко. Были напряженные отношение правительства (и при Черномырдине, и при Кириенко) с Думой, где депутаты добивались принятия бюджетов со все большими расходами, даже ценой увеличения дефицитов.
Среди внутренних экономических причин наиболее важная, как отмечают эксперты, – сильное раздувание государственных бюджетных расходов, которые не покрывались доходами и создавали значительный бюджетный дефицит. Можно было, конечно, прибегнуть к печатному станку Центробанка, но денежные власти страны посчитали, что это будет разгонять инфляцию. Поэтому бюджетный дефицит закрывался заимствованиями в виде размещения Минфином ГКО и ОФЗ. Причем такие заимствования начались еще за несколько лет до 1998 года, неуклонно увеличиваясь. Так, в 1995 году объем размещения ГКО-ОФЗ равнялся 160 млрд рублей, а в 1997 году он уже вырос до 502 млрд рублей.
Номинал одной бумаги ГКО составлял миллион рублей (до деноминации, которая стала проводиться с 1 января 1998 года), срок обращения – от трех месяцев до года, ставка – до 100 процентов годовых. Проценты держателям облигаций выплачивались за счет печатания новых выпусков ценных бумаг, которые становились все менее ценными. Принцип заимствований с помощью ГКО почти не отличался от обычных долговых пирамид. Спрос на государственные ценные бумаги поддерживался за счет сохранения и наращивания высоких ставок процентов, а также за счет привлечения спекулятивного иностранного капитала. Ориентация на последний потребовала снятия большей части ограничений на трансграничные операции с капиталом.
И вроде бы поначалу казалось, что выбранный курс наращивания бюджетных расходов за счет размещения казначейских бумаг и наращивания государственного долга давал свои плоды, в 1997 году наметились положительные тенденции. До этого наблюдалось ежегодное падение ВВП, а по итогам 1997 года получился небольшой плюс в размере 0,8%. Бедных (с доходами ниже прожиточного минимума) в 1997 году, по данным Росстата, было 21,2%. Конечно, очень много, но это был лучший показатель со времени образования Российской Федерации. Реальные располагаемые доходы населения увеличились на 6,2%. Розничный товарооборот прибавил 3,8%. Инфляция снизилась до 11%.
Масштабное финансирование бюджетного дефицита за счет заимствований на финансовых рынках создавало ряд негативных последствий для экономики, и постепенно они становились все более зримыми. Прежде всего, высокая доходность операций с государственными ценными бумагами оттягивала деньги из реального сектора экономики в сферу финансов. Кроме того, все большая часть расходов государственного бюджета шла на обслуживание и погашение долга; доля расходов на оборону, экономику и социальную сферу сокращалась. Наконец, либерализация международных операций с валютой ослабляла защиту экономики страны от внешнего давления на российский рубль и от утечки капиталов.
Государственный долг по ОФЗ-ГКО стремительно нарастал, причем как внутренний, так и внешний. К 1998 году обязательства перед нерезидентами по ГКО и ОФЗ превысили 36 миллиардов долларов, общая сумма платежей государства в пользу нерезидентов составляла около 10 миллиардов в год. Резервы Центробанка при этом насчитывали всего 24 миллиарда долларов.
Уже в июле многие граждане почувствовали, что «дело пахнет керосином». Стали снимать рубли и валюту со счетов, скупать дорожающую иностранную валюту, товары (особенно импортные товары длительного пользования), сбрасывать казначейские бумаги (даже бумаги последних выпусков со ставками 140 процентов годовых).
Хотя было немало азартных игроков, которые продолжали держать бумаги и даже прикупать новые до последнего, т.е. до «черного понедельника». Отчасти таких азартных игроков к этому подвиг президент России Борис Ельцин. Он выступил в пятницу 14 августа перед народом, заявив: «Девальвации не будет. Это я заявляю твердо и четко. И не просто это я придумываю или фантазирую или я не хотел бы, это все просчитано. Это каждые сутки проводится работа и контроль…»
Денежные власти России пытались ослабить узду государственного долга за счет внешних заимствований. Прежде всего они обратились к МВФ и Всемирному банку. В результате сложных переговоров летом 1998 года удалось согласовать пакет мер финансовой стабилизации и необходимые для этого кредиты и займы от международных финансовых институтов на сумму 25 млрд долларов. Но Государственная Дума заблокировала эти договоренности. В конечном счете 20 июля 1998 Международный валютный фонд все-таки выделил России кредит на сумму 4,8 млрд долларов, который спустя год таинственным образом «пропал». История этого кредита до сих пор остается невыясненной. Эта таинственная история описана в ряде работ. В частности, в книге бывшего генерального прокурора Юрия Скуратова «Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора» (2017).
Возможно, российские граждане стерпели бы очередной крах пирамиды, в данном случае государственной. Ведь государство их «кидало» не раз. Но российским денежным властям надо было как-то и что-то отвечать иностранным инвесторам. Вот так и вызрело у правительства (премьер Сергей Кириенко) и Банка России (председатель Сергей Дубинин) решение объявить, согласно нормам международного права, дефолт по суверенным обязательствам. Но дефолт технический. То есть это не отказ от выполнения обязательств, а отсрочка и возможная реструктуризация долга. Кстати, следует отметить, что от многих дефолтов, которые объявлялись другими государствами, российский отличается тем, что он распространялся не только на внешние, но и на внутренние обязательства по суверенному (государственному долгу).
Программа реструктуризации задолженности по ГКО-ОФЗ для иностранных и российских юридических лиц, в частности, предусматривала, что 70% долга конвертируется в четырех- и пятилетние облигации с ежегодным купоном, уменьшающимся на 5 процентных пунктов; купон первого года составляет 30% годовых. Еще 20% долга погашается бездоходными краткосрочными облигациями. Оставшиеся 10% долга погашаются денежными переводами тремя траншами в течение 9 месяцев. Для краткости некоторые детали программы реструктуризации опускаю. Деньги, полученные в результате реструктуризации иностранными инвесторами, блокировались на транзитных счетах до особого распоряжения Центрального банка. Для нерезидентов рассматривалась возможность проведения специальных валютных аукционов для покупки валюты с последующей ее репатриацией.
Дефолт нанес сильнейший удар по российской экономике. Падение экономки и трагическое снижение качества жизни ощутили на себе десятки миллионов семей и предпринимателей. Разорилось большое число малых и средних предприятий, многие остались без работы. Целый ряд крупных банков объявили о банкротстве, из-за чего их вкладчики потеряли свои деньги. Ставка рефинансирования Банка России 25 лет назад стала гулять в диапазоне 60–150% годовых.
1 января 1998 года в результате деноминации и стирания трех ноликов с купюр доллар стоил 6 рублей, возродилась копейка. Однако по итогам дефолтного года доллар достиг 15 рублей. А в начале 1999 года курс доллара вырос до 20,8 руб. Это, в свою очередь, стало резко раскручивать инфляцию.
Уже не приходится говорить о том, что дефолт резко активизировал отток капитала за рубеж.
Говорят, что экономический кризис в дефолтном 1998 году был самым тяжелым в истории Российской Федерации. Общие потери российской экономики от августовского кризиса, по данным Московского банковского союза, составили (в тогдашних ценах и по тогдашнему валютному курсу рубля) 96 миллиардов долларов, из них 33 миллиарда – корпоративный сектор, 19 миллиардов – население и 45 миллиардов – прямые убытки коммерческих банков.
21 августа Госдума приняла постановление «О рекомендации Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину уйти в отставку и прекратить досрочно исполнение полномочий». За постановление проголосовали 245 депутатов, против – 32. Поскольку постановление имело статус «рекомендации», Ельцин остался на своем посту, отклонив рекомендацию.
После августовского дефолта в России произошла «смена караула» в правительстве. Сергея Кириенко на посту премьер-министра сменил Евгений Примаков. Его первым заместителем стал Юрий Маслюков. В Банке России Сергея Дубинина на посту председателя сменил Виктор Геращенко. Новая команда внесла серьезные изменения в экономическую политику государства, что способствовало достаточно быстрому преодолению последствий кризиса. В частности, были приняты меры по снижению прибыльности инвестирования в государственные ценные бумаги, что способствовало повышению привлекательности вложений в реальную экономику. Период 1999–2007 гг. был, пожалуй, наиболее благополучным в экономической истории Российской Федерации.
Валентин КАТАСОНОВ, профессор
Особо опасное госпреступление против человечности направленное на насильственное изъятие у народа его накоплений и средств к существованию и сохранению, что привело к массовой смертности народа неевреев под видом технического дефолта якобы по требованию рынка и экономики, а фактически по требованию мирового сионизма к своим агентам, захватившим благодаря очередному госперевороту власть в стране.