Ричард Иванович Косолапов – авторитетный ученый-марксист, зоркий обществовед, завидный эрудит, честный мыслитель. Доверительные беседы с ним всегда обогащают, корректируют в оценках, заряжают энергетикой. Даже короткое общение с этим удивительным сыном донского казака Ивана, названного именем Ричард, по сути, подарок.
Несмотря на «текущие недуги» Ричард Иванович согласился повидаться. Конечно, не хотелось обременять уважаемого собеседника журналистским «пытанием», но как не окинуть взглядом жизненный путь мудрого человека, который две трети жизни преуспевал в лоне советской цивилизации и треть – страдал в условиях постсоветской катастрофы. Научная миссия от порога МГУ привела его в Большую Академию (член-корреспондент), партийная стезя пролегла через высший партийный аппарат к управлению главным теоретическим журналом «Коммунист». Все это естественно для трудолюбивого, принципиального советского человека с недюжинным талантом.
Но когда я попытался уточнить, на каком отрезке творческой деятельности в советское время ему работалось наиболее продуктивно, он неожиданно ответил: «Из всего 60-летнего периода наиболее комфортными были полтора года работы в «Правде». Вот так».
В газету он пришел из ЦК, с поста заместителя заведующего отделом пропаганды, и сразу ощутил напряженную атмосферу фабрики, вырабатывающей стратегический продукт – политическое Слово. Вот слово – оно тут, на столах и в цехах рождается, чтобы наутро стать «производительной силой», реальной политикой. Оно должно быть отточено и взвешено. В «Правде» царил культ безошибочных строк. «Меня удивляло: мои поправки к статьям внимательно читали не только редакторы в отделах, но и разносчики полос». Правдистская атмосфера была хорошей школой для ученого-обществоведа.
Чем особо значимым был увлечен в науке Ричард Косолапов? «Проблема освобождения рабочего класса. Это охватывает огромный пласт исследований… Систему общественного развития в нынешнем мире». Двоечники из советской средней и высшей школы, которые рулят теперь, мало чего усвоили из марксизма. Но они в страшном сне видят революционную мускулатуру рабочего класса. И потому бессмысленно – или по злому умыслу – поставили главной задачей новоявленной буржуазии рассредоточить, распылить, ликвидировать пролетариат «как класс», хотя бы для этого пришлось уничтожить тысячи заводов и фабрик, возведенных руками отцов. Так что, судьбы рабочего класса во многих отношениях становятся жгуче актуальными в современной повестке дня.
Заговорили об исторических фигурах советского периода, их понимании своей миссии и ответственности. Кого бы мой собеседник мог выделить в качестве эталона? «Это очень трудный вопрос – трудно назвать такого человека. Ну, Сталина вспоминать – это банально… Знаете, среди людей, работавших на партию, следует выделить, наверное, Кирова… Менее известен Куйбышев, много сделавший для становления Госплана. Сильное впечатление производил Щербаков Александр Сергеевич, московский секретарь во время войны… К сожалению, он умер в День Победы».
На XIX съезде, когда избирался большой Президиум ЦК, сформировалась группа интеллектуалов, на которых возлагались надежды идейного обновления – Чесноков и другие. Как их оценить? «Чеснокова я высоко ценю. Это хорошо, что вы назвали его фамилию. Он, будучи у нас на факультете заведующим кафедрой, относился ко мне буквально как отец. Большой умница. Были и другие. Хрущев всех сбросил на периферию политики… В том числе и молодого Юрия Жданова. Исключительно грамотный обществовед, хотя и талантливый химик. Мы с ним много общались».
Из послебрежневского времени вспомнился Ю.В. Андропов, его знаменитая статья в «Коммунисте» с тезисом о том, что мы не знаем общества, в котором живем… В журналистских кругах ходили слухи, что здесь приложил руку редактор журнала, складывалось ощущение новых перспектив… «Ощущение такое у меня было. Я вкладывал в это, понятное дело, и мысли, и чувства… Правда, есть сведения, которые заставляют усомниться в добрых намерениях Ю.В. Мне приходилось с ним общаться, бывать наедине. В отношениях со мной ничего такого не проявлялось…» Помолчав, добавил: «А вообще-то в кадровом отношении нашей партии не везло».
Воспользовавшись паузой, я сменил тему: скажите, Ричард Иванович, как вы пережили катастрофу Советского Союза? Как вы считаете, от кого и от чего зависело избежать ее, и является ли для нас эта катастрофа историческим уроком, либо окончательным приговором? Что это?
«Это урок, – прозвучал уверенный ответ. – Избежать можно было. Сказать, что у нас не было хороших, разумных людей, я не могу. Но их было меньшинство… Началось все с войны, конечно. Война, при всем величии нашей Победы, уничтожила значительную часть лучшего актива. Она уничтожила целых две компартии, три миллиона настоящих коммунистов. Уцелели и сумели себя проявить лишь немногие. Гитлер, потерпев поражение, по сути дела, роковым образом решал нашу кадровую проблему».
И тем не менее, считает собеседник, избежать катастрофы было возможно. Но нужна была большевистская твердость и последовательность сталинских соратников. «После смерти Сталина ошибка была сделана прежде всего Молотовым. Он почему-то занимал все время уступчивую позицию. Ну а игра с избранием Хрущева вообще никуда не годится. Однажды я имел возможность сказать ему в лицо: Вячеслав Михайлович, я – коммунист в третьем от вас поколении, не понимаю, как могло получиться, что вы избрали Первым секретарем этого человека? Он ответил одной фразой: «Мы сами себя наказали». Они наказали не только себя, они наказали народ, рабочий класс, наказали рабочий класс мира, понимаете?.. Эти вещи забывают, замалчивают. Но это вещи исторически страшные».
Да, от зигзага хрущевизма пролег маршрут к катастрофе 90-х. Измерим ли урон, который был нанесен самой коммунистической идее? Насколько способна сама эта идея, то есть учение Маркса–Ленина, насколько способна изжить болезни и возродиться? При каких условиях? Когда?
«Это штука очень тяжелая. Безусловно, возможно возрождение. Безусловно, но не скоро. Почему? Потому что подготовить надо очень мощные теоретические, ну и практического плана кадры. А это задача, которая решается не в раз. Вы знаете, Сталин об этом говорил, потребуется 10–15 лет. А 15 лет – это, по сути, половина активной жизни человека… Надо создавать, конечно, очень квалифицированные школы, учить читать Маркса, учить читать Ленина, подходить к этому серьезнее, чем когда бы то ни было».
Но каков сегодня интеллектуальный ресурс у левого движения? Существует ли ресурсный задел?
«Я мало знаю теперь обстановку, но чувствую огромный интерес молодежи. Соглашусь, что мы утратили не только предпосылки, но само состояние движения и изучения науки. Я поразился тому, что мои коллеги по работе в университете легко уступают либералам. Наша кафедра, отличавшаяся, вообще говоря, марксистскостью, в «реформаторские времена» проявила крайнюю слабость. Ученые люди почему-то буквально автоматически сдавались в плен всякой чепухе…»
Порассуждали с горечью об этой своеобразной мутации в интеллигентской среде, отметив, что прерванность в развитии сложившегося обществоведения обрекла многих на робость и отступничество от самих себя. Этому способствовала 30-летняя ельцинско-путинская «деидеологизация». Плюс внедряемый культ потребительства, утрата собственного профессионализма, обрушение реальных производительных сил. Огромный потенциал социализма оказался невостребованным для общества, а стал добычей для жуликов. Одна из самых больших трагедий в том, что людей отучили работать и приучили их добывать средства на жизнь любым способом – и как можно легче. То есть, мы превратились в страну каких-то мелких, средних и больших жуликов…
«Да, да, да. Меня выручило знаете что? У нас в семье отношение к партии, ну, и к Ленину, Сталину, всегда было нормальное – партийное отношение. И оно не изменилось вовсе. А некоторые семьи бросались в духовное самоистязание, метались в поисках обманчивых объяснений. Я рано понял, где истина. Она для меня – щит и предмет углубленного постижения».
В конце разговора он снова вернулся к теме человеческих трансформаций. (Бытие определяет сознание, но не только.)
«Было удивительно в ходе «перестройки», как быстро люди в идейном отношении сдавались. Удивительно! Сегодня он такой, завтра он совсем другой. Понимаете?.. Мы поздно пришли к мысли о сохранении социалистического коллективизма. Мы бросили это понятие, перестали об этом говорить, даже считали каким-то неприличием, а вышло наоборот. Самая страшная беда, которая бывает с человеком, – это одиночество, Валентин Васильевич, одиночество!»
Трудно было удержаться от благодарной похвалы. В народе достаточно широко известно, что лично Ричард Иванович Косолапов на отчаянном отрезке истории – после гибели СССР – взялся исправить вандализм хрущевских времен, обрубивший издание сочинений Сталина, проявил инициативу выпустить дополнительные тома. Приходилось слышать от разных людей слова благодарности за то, что было сделано. Это абсолютный бескорыстный подвиг. Сталин снова вышел на работу. За это от советских людей большое спасибо.
Теперь группа Ричарда Ивановича осуществляет мегапроект – издает полное собрание сочинений: «Сталин. Труды». Многое уже сделано – почти половина. И есть уверенность, что энтузиасты (Р.И.: «Молодые!») доведут проект до конца. Будет создана большая сталинская библиотека. Будет спасен и систематизирован ценный пласт коммунистической истории. В левом движении высоко ценят этот вклад. Р.И. Косолапов стал одним из первых лауреатов Ленинской премии КПРФ.
Да, конечно, фундаментальная библиотека «Трудов» гонимого врагами социализма Сталина – это ценнейший вклад. Но теперь бы позаботиться о том, чтобы душа реального социализма открылась новым поколениям. А молодые иначе теперь, в иных формах, усваивают идейное наследие. На базе многотомья надо бы создать интегрированный продукт – единый том самых актуальных сталинских идей, выводов и предостережений – что-то вроде «Вопросов социализма»…
Ричард Иванович откликнулся одобрительно, но поморщился. «Интересная мысль… Но знаете, я не признаю слово «сталинизм». На нем тень какого-то ярлыка. Когда говорят «сталинист», я поправляю: «сталинец».
Под конец разговора я коснулся приближающегося 150-летия Владимира Ильича Ленина и того, как вульгаризаторы от власти издевательски похабят своими организационными изобретениями и бездумным повторением заштампованных клевет. Что бы Ричард Иванович посоветовал проакцентировать в Лениниане в нынешних условиях? Он помолчал, будто перебирая все, чтобы не повторять канонических определений и выделить мало ценимую заслугу:
«Понимаете, Ленин впервые обеспечил создание устойчивого национального и интернационального государства нашей страны. Впервые! До того все время шла борьба. За независимость, за свободу, за самостоятельность и так далее. Этого не понимают… Поэтому раздергивают теперь Союз, делают что угодно. Вот видите, что с Украиной получилось… Вообще величие Ленина сравнивают иногда с какой-то вершиной. Это верно. Такого масштаба мыслителя, такого уровня в мире уже давно не было. Это – личность столетий. И вновь под прицелом покушений. Наш долг – защитить своего вождя и учителя».
Я был очень благодарен Ричарду Ивановичу за эту встречу и беседу. Попрощавшись, оглянулся в дверях – в голове застряли его слова об одиночестве.
