И даже это победное сражение фальсификаторы стараются густо измазать черно-коричневой краской. При этом они обычно начинают с облыжных обвинений в адрес Сталина как Верховного Главнокомандующего, а вслед за ним и его маршалов – в первую очередь, конечно же, Жукова, в их честолюбивых помыслах «сделать подарок Родине», для чего якобы широко используя практику завершений тех или иных военных операций к торжественным датам – советским праздникам, за счет неоправданных больших потерь в личном составе.
Не будем отрицать того, что такие факты и случаи в годы войны могли иметь место. Но нельзя умолчать и о том, как все это преподносится фальсификаторами, чтобы обязательно опорочить Верховного Главнокомандующего и видных военачальников Советской Армии.
Например, есть довольно известный журналист Александр Минкин, который в газете «Московский комсомолец» время от времени публикует «письма-обращения» к президенту РФ по различным вопросам.
И вот одно из них, относящееся к теме этих заметок, дано здесь в кратком изложении:
«Г-н президент, Берлин взяли штурмом к 1 Мая 1945 года. Кто-то считает, что это правильно. А кто-то сомневается: стоило ли губить сотни тысяч солдат ради праздника солидарности трудящихся? До капитуляции оставались дни. Осажденный Берлин неизбежно бы сдался. Но приказали взять к празднику в лоб.
Маршалы гнали их на убой по приказу Верховного. По разным оценкам, ради этого погибло от шестисот до восьмисот тысяч наших людей. Это большая беда и невыносимая горечь – признать, что они погибли напрасно».
Да что там какие-то минкины, солонины, резуны и прочие!
Сам А. Солженицын, учивший нас жить не по лжи, 15 мая 1995 года в своем выступлении по российскому телевидению – тогда по каналу ОРТ, которое называлось: «К 50-летию Победы в советско-германской войне», как говорится, не моргнув глазом, заявил буквально:
«Любой ценой» – вот сталинский лозунг, который спускался вниз до генералов, и генералы навешивали себе ордена Суворова, ордена Кутузова. Забывали, что эти ордена «за наибольший успех при наименьших потерях». А вот потери-то были, как правило, наибольшие. Жуков в своих воспоминаниях теперь признается, проговаривается, что Берлин можно было и не брать в лоб. Гитлер с декабря 1944 года был обречен после неудачи Арденнского наступления. Оставалось только несколько месяцев подождать – в какую сторону и как будет сдаваться. Но мы понимали, что он будет сдаваться в сторону союзников, тогда мы бы не взяли Берлин, тогда мы бы не создали ГДР. И поэтому мы штурмовали в лоб на Берлин через Зееловские высоты и потеряли полмиллиона. А как обидно погибать в конце войны! – и вот в самый последний момент погибнуть».
Вот такая солженицынская сентенция-диффамация.
Для понимания сути вышеприведенных высказываний у известного французского писателя, лауреата Нобелевской премии Ромена Роллана есть весьма удачное и точное определение на сей счет:
«Лицемерие питается всего малыми частицами истины и большим количеством лжи. Лицемер плохо переносит правду в чистом виде, он «подает частицу правды в шелухе лжи».
А теперь обратимся к реальным событиям и фактам той самой Берлинской операции, чтобы уяснить, сколько неправдивы и даже лживы эти фальсификаторские измышления.
***
Прежде всего, был ли у командного и рядового состава боевой порыв – как можно быстрее прикончить врага в его собственном логове и таким образом победоносно завершить войну? Кто мог тогда сомневаться в этом?!
Тем не менее при разборке Берлинской операции у Верховного главного командования и у командующих войсками фронтов никаких директив и приказов о взятии Берлина к 1 Мая, и уж тем более штурмовать в лоб, не было и не могло быть.
Не могло быть потому, что Берлинская наступательная операция – это не некий «штурм в лоб» по приказу Сталина, а крупномасштабная, более чем 20-дневная наступательная операция с участием трех фронтов (1-й Белорусский фронт, 1-й Украинский и 2-й Белорусский фронт), состоявшая из трех последовательных этапов с задачами:
а) прорвать глубоко эшелонированный Одеронейсинский рубеж, сосредоточенный главным образом на Зееловских высотах (16–19.04);
б) окружить и расчленить миллионную группировку войск противника, оборонявшую Берлинское направление (19–25.04);
в) уничтожить окруженную группировку и взять Берлин штурмом (26.04–8.05).
При этом 1-му Украинскому фронту (командующий маршал И.С. Конев) частью своих танковых армий совместно с войсками 1-го Белорусского фронта (командующий маршал Г.К. Жуков) – окружить и замкнуть кольцо окружения Берлина. 2-му Белорусскому фронту (командующий маршал К.К. Рокоссовский), форсировав Одер, – своим наступлением отрезать войска группы «Висла» и не дать возможности переброски войск группы на Берлинское направление. 1-му Белорусскому фронту (командующий маршал Г.К. Жуков) – с Кюстринского плацдарма, на главном Берлинском направлении, прорвать оборону противника, уничтожить его силы и средства в районе Зееловских высот и штурмом взять Берлин.
Ход Берлинской операции подробно описан в «Воспоминаниях и размышлениях» Г.К. Жукова, и поэтому нет особой надобности повторяться.
Заметим лишь, что Жуков считал план Берлинской операции, (в том числе, это касается участия в ней 1-го Белорусского фронта) хорошо подготовленным и полностью отвечавшим сложившейся на тот момент оперативно-стратегической обстановке.
Он лишь отметил, что, наверное, было бы лучше подождать пять-шесть суток и начать операцию одновременно тремя фронтами. Но Ставка не могла откладывать операцию на более позднее время из-за складывающейся военно-политической обстановки. И здесь же Жуков добавляет относительно действий 1-го Белорусского фронта:
«В наших решениях ошибок, которые могли бы привести к срыву операции – не было».
Он считал единственной оплошностью то, что при подготовке операции несколько недооценили сложность характера местности в районе обороны противника на Зееловских высотах.
Так в чем же выражалась та самая военно-политическая обстановка конца войны, почему Сталин явно торопил с началом Берлинской операции и Ставка не могла откладывать ее? Об этом следует сказать, поскольку фарисействующие исказители истории Великой Отечественной войны именно на этом строят свои спекулятивные измышления.
Сталин – не Солженицын. Сталин, как мудрый государственный деятель, хорошо понимал политическое и международное значение этой завершающей войну операции.
Сталину тогда, безусловно, было известно, как в то же самое время велись закулисные переговоры союзников с немцами о заключении сепаратного мирного соглашения и о прекращении сопротивления немецких войск на Западном фронте без участия представителя со стороны СССР.
Сколь серьезно и обеспокоенно отнеслось советское руководство к этой несогласованности с советской стороной закулисной затее, вопреки решениям Ялтинской конференции, можно понять из опубликованной весьма острой переписки (конец марта – первая половина апреля 1945 г.) народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова с послами США и Англии, а затем и Сталина с Рузвельтом и Черчиллем (см. «Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны». Издание МИД СССР, т. 2, 1984 г.).
Г.К. Жуков вспоминает, что во время встречи с ним, в связи с подготовкой Берлинской операции, Сталин отметил, что «Немецкий фронт на Западе фактически рухнул, и, видимо, гитлеровцы не хотят принимать мер, чтобы остановить продвижение союзных войск, тогда как на всех важнейших направлениях против нас они усиливают свои военные группировки».
В этих условиях у Сталина было явное опасение, что у союзников может появиться намерение раньше нас взять Берлин.
«…Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьезные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток, и в том случае, если Берлин окажется в пределах досягаемости, мы, несомненно, должны его взять».
Г.К. Жуков в своих «Воспоминаниях» приводит высказывание и командующего экспедиционными войсками союзников Д. Эйзенхауэра на этот же счет, который буквально в канун Берлинской операции (6 апреля) докладывал в штаб Верховного объединенного командования, что он «готов исправить свои планы и осуществить операцию по захвату Берлина, если это нужно будет сделать в интересах достижения политических целей».
Сталину нетрудно было оценить обстановку и возможные политические последствия такого развития событий: «Русские армии уничтожают больше немцев, вооружения и снаряжения стран «оси», чем остальные 25 государств Объединенных наций» (Рузвельт).
А военные и политические лавры разгрома врага в его логове, а значит, и лавры победы, отдать союзникам?
Будь на месте Сталина любой другой нормально мыслящий руководитель Советского государства, разве он не мог не учитывать этого обстоятельства?!
В тот исторический период завершения войны он не мог не учитывать этого еще и потому, что советский народ и Советская армия не поняли бы бездействия руководства страны и Верховного Главнокомандующего в ожидании еще нескольких месяцев того, как союзники возьмут Берлин, и того, в какую сторону будут сдаваться миллионы вооруженных нацистских немецких солдат.
Солженицын считал, что лучше было бы, если бы они сдавались в сторону союзников. Стало быть, не могло и не было ни малейшего сомнения, что мы должны были брать Берлин – и как можно быстрее.
***
А тут, ко всему прочему, вдруг 12 апреля 1945 г. умирает президент США Рузвельт – один из последовательных союзников в антигитлеровской коалиции.
Геббельс торжествовал: «Мой фюрер! Я поздравляю вас. Чудо свершилось! Умер президент Рузвельт».
Кончина Рузвельта и приход к власти Трумэна воодушевили нацистских главарей надеждой завершить войну заключением сепаратного мира в пользу западных держав и Германии.
Вот почему Сталин с началом Берлинской операции – 17 апреля – приказал А.И. Антонову направить телеграмму Жукову с сообщением следующего содержания: «Гитлер плетет паутину, чтобы вызвать разноголосицу между союзниками. Эту паутину нужно разрушить путем взятия Берлина советскими войсками. Мы это можем сделать, и мы это должны сделать».
Интересен и такой исторический факт, когда на Берлинской конференции глав союзных держав Черчилль предъявил право Великобритании на опеку над бывшими колониями побежденной Италии, мотивируя это тем, что, мол, «британская армия завоевала это право своими исключительными победами в районе Средиземноморья».
Сталин, прервав монолог британского премьера, тут же кратко, емко и убедительно урезонил аппетиты англичан своим заявлением: «А Красная армия взяла Берлин».
На этом и закончились территориальные претензии Черчилля.
Кстати говоря, 19 апреля 1945 г. Гиммлер вновь, как это было в случае с так называемым Бернским инцидентом в конце марта 1945 г. (встреча и переговоры А. Даллеса с представителем Гиммлера генералом СС Вольфом), вышел с предложением о заключении с англо-американцами сепаратного соглашения о капитуляции германских войск на Западном фронте. Но эта гиммлеровская затея не увенчалась успехом из-за принципиальной позиции советской стороны о безоговорочной капитуляции немцев на всех фронтах.
Эта попытка не могла иметь успеха еще и потому, что 22 апреля 1945 года войска 1-го Белорусского фронта вышли к пригородам Берлина – в том числе, к западным окраинам города, где 25 апреля вместе с войсками 1-го Украинского фронта замкнули кольцо окружения войск Берлинской группировки немцев.
И как вспоминает Г.К. Жуков, «соединения 1-го Белорусского фронта, обойдя Берлин, быстро двинулись на Эльбу, где предполагалась встреча с войсками союзников…»
***
До падения Берлина оставались считаные дни.
А вот лукавые «гуманисты», числящие себя то в демократах, или в патриотах, талдычат о том, что мы должны были вести войну только до изгнания оккупантов за пределы границ СССР, и что решение Сталина о выполнении освободительной миссии по освобождению от фашистской оккупации стран Восточной Европы было не чем иным, как превращением Отечественной войны в войну за экспансию, утверждение «сталинского социализма» в этих странах (Г.Х. Попов «Заметки о войне»), а по Солженицыну – еще и за создание ГДР в Восточной Германии. И не смущало «праведника» Солженицына то, что Германская Демократическая Республика была провозглашена лишь после того, как бывшие союзники образовали, вопреки решениям Ялтинской и Берлинской (Потсдамской) конференций, в Западной Германии Федеративную Республику Германию (ФРГ).
Итак, вопрос о взятии нами Берлина диктовался не праздничными помыслами, а военно-политическими причинами и обстоятельствами.
Позиция Сталина, маршалов, генералов, Ставки явно была однозначной: брать Берлин – и как можно быстрее.
И как вспоминает Г.К. Жуков, сознание и боевой порыв бойцов и офицеров в период завершения войны были чрезвычайно высоки. Они горели желанием быстрее добить врага и победно завершить войну.
Можно напомнить, что тот же Жуков тогда же говорил:
«Когда сражение за Берлин подошло к своей кульминации, всем нам хотелось покончить с берлинской группировкой к 1-му Мая».
Тем не менее, повторим, никаких официальных и письменных приказов на сей счет не отдавалось. Перед началом штурма Берлина было Обращение Военного Совета фронта, в котором говорилось:
«…Перед вами, советские богатыри, Берлин, столица германского фашистского государства!.. Вы должны взять Берлин! Не посрамим своей солдатской чести, чести своего боевого Знамени. На штурм Берлина – к полной и окончательной победе, боевые товарищи!»
Именно тогда штурмовым группам были вручены Красные Знамена Военного Совета 1-го Белорусского фронта для водружения над поверженным Рейхстагом гитлеровского рейха.
Между прочим, даже самого штурма города в лоб не было, поскольку штурмовые отряды и штурмовые группы соединений 3-й ударной, 5-й ударной и 8-й гвардейской армий 1-го Белорусского фронта, усиленные танковыми артиллерийскими подразделениями, в принципе не могли в городских условиях действовать в лоб – они действовали со всех направлений осажденного города.
И даже штурмовые группы 150-й стрелковой дивизии и 171-й дивизии 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии штурмовали Рейхстаг с восточной и западной сторон.
Что касается утверждения, что окруженный и осажденный Берлин сам бы сдался, только, мол, надо было немного подождать, то, во-первых: более чем 300-тысячный гарнизон Берлина вовсе не собирался капитулировать, хотя советским командованием это предполагалось. И во-вторых: подождать, пока союзники не возьмут Берлин, – этого, как уже отмечалось, допустить никак нельзя было в принципе.
Напомним также о наших боевых потерях. Вся Берлинская операция привела к нашим потерям в 300 тысяч погибших и раненых бойцов – в том числе, погибших в боях было 102 тысячи человек. Потери, конечно же, тяжелые, но не те фантастические, которые преподносили солженицыны.
Можно добавить для полной ясности, что в ходе всех наступательных операций Красной Армии 1945 года, а это: Висло-Одерская (13.01–3.02.45 г.); Восточно-Прусская (13.01–25.04.45 г.); Венская (16.03–15.04.45 г.); Берлинская (16.04–2.05.45 г.); Пражская (6.05–11.05.45 г.) – наши войска потеряли убитыми 377 тысяч бойцов и командиров. Как видно, даже с этой фактической стороны подтасовка фальсификаторов очевидна.
А вот еще один факт о соотношении боевых потерь сторон в Берлинской операции.
Как уже отмечалось, группировка немецких войск на Берлинском направлении насчитывала миллион человек. Из миллионной группировки 400 тысяч человек были нами пленены.
Можно предположить, что из 300-тысячного гарнизона, оборонявшего непосредственно город, часть немецких солдат, фольксштурмовцев и мобилизованных берлинских полицейских, будучи местными, в последний момент, чтобы избежать пленения, смогли смешаться с гражданским населением.
А что же сталось с теми 600 тысячами немецких солдат? И где после этого те фальшивые соотношения, что мы потеряли убитыми один к десяти?
А в заключение нелишне будет привести одну выдержку из черной книги А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». В ней он, как бы от имени власовцев, которых якобы англо-американские союзники отказались принять под свое покровительство, высказывает, по сути, свои собственные мысли о событиях самого конца войны, наполненные лютой злобой и мстительной антисоветской, антисталинской ненавистью.
Вот как это выглядело доподлинно:
«…Вот конец войны, вот и приходит время могучим англо-американцам потребовать от Сталина изменения внутренней политики – вот сближаются армии с Запада и Востока и над раздавленным Гитлером столкнутся! – так тут-то и выгодно Западу сохранить и использовать нас. Нет, и близко не понимали!..»
И далее:
«В своих странах Рузвельт и Черчилль почитаются как эталоны государственной мудрости, и памятниками великому мужу со временем может покрыться Англия. Нам же, в русских тюремных обсуждениях, выступала разительно-очевидно систематическая близорукость и даже глупость обоих. Как могли они, сползая от 41-го года к 45-му, не обеспечить никаких гарантий независимости Восточной Европы? Как могли они за смехотворную игрушку четырехзонного Берлина, свою же будущую ахиллесову пяту, отдать обширные области Саксонии и Тюрингии? И какой военный и политический резон для них имела сдача на смерть в руки Сталина несколько сот вооруженных советских граждан? За участие Сталина в Японской войне? Уже имея на руках атомную бомбу!
За то, чтоб укрепить в Китае Мао Цзэдуна, а в половине Кореи – Ким Чен-Ина (так у Солженицына. – В.М.). Разве не убожество политического расчета? О, Западная демократическая тупость!»
Конечно, можно было обойтись и без цитирования этой солженицынской длинноты. Но, как известно, дело в том, что эта черная книга с массой подобных иллюстраций о Советской стране, о Сталине, о нашей Победе в Великой Отечественной войне (по терминологии Солженицына, в «советско-германской войне») предлагается для использования в качестве литературного учебного пособия для учащихся общеобразовательных школ, из которой подрастающее поколение может познать лишь солженицынскую «правду во лжи» о Великой Отечественной войне советского народа и его доблестных, героических Вооруженных силах – Советской Армии.
Более того, к 100-летию со дня рождения Солженицына постановлением правительства РФ было решено выпустить эту черную книгу в качестве «научно аргументированного издания». Но это к слову о патриотизме.
| [img=-13845] |
г. Серпухов,
Московская обл.
