Вспомним всех поименно.
Горем вспомним своим.
Это нужно не мертвым!
Это нужно живым!
Фашисты разрушили 1700 городов и поселков, 31 850 промышленных предприятий, 4100 железнодорожных станций, 40 тысяч больниц, 84 тысячи школ и вузов. Уничтожили и сожгли более 70 тысяч сел и деревень, лишили крова 30 млн человек, разграбили 98 тысяч колхозов, сотни миллионов крупнорогатого скота было угнано на Запад.
Гитлеровская свора нас похоронила задолго до 1941 г., создав на территории Европы 14 тысяч концлагерей – вольеров для всех народностей. Но наши отцы и деды верили, выстояли и победили, сломав хребет гитлеровскому фашизму и его приспешникам, сорвав план молниеносной войны блицкриг, выдержав очередной крестовый поход на православие – Drag nach Osten.
1418 дней и ночей мы шли к этой Победе, 11 681 человек удостоены высокого звания Героя Советского Союза. В каждой семье есть о ком вспомнить. Этот подвиг должен жить в веках не только в камне и бронзе памятников, но в сердцах наших детей и внуков. Этот подвиг служит источником вдохновения, из которого все мы черпаем для себя яркие примеры мужества, отваги, благородства.
Тихоокеанский флот
Жизнь наша, как волны морские, то тихие и спокойные, а через час бушуют и ревут, свой неистовый нрав показывают. Мои родители никогда не рассказывали нам о войне, храня негласное молчание над величайшей драмой ХХ века, хотя оба прошли жестокие испытания: отец – на флоте, мама – в тылу. Они никогда не пересчитывали своих наград, которые всё время лежали в коробочке в верхнем ящике комода, не запрещали нам одевать их и носить на детских рубашках, никогда за это не ругали и не наказывали. Суровые военные годы научили их быть мудрыми, сдержанными, терпеливыми и уметь держать язык за зубами. А у обоих позади тяжелый жизненный путь.
Сегодня хочу рассказать о своём отце, покорителе морских глубин и защитнике восточных рубежей нашей страны. На маленькие разноцветные песчинки его воспоминаний я наложил колорит своих впечатлений, из которых сложилось панно небольшого рассказа. Биография папы, Авдеева Василия Федоровича (1919–2005), ветерана войны – это военные походы вдоль берегов Кореи, Японии, Америки, приключения, 11-балльные шторма, служба на разных кораблях, хождение по морям-океанам. Он вдоволь «понюхал пороху», много потерял боевых товарищей, научился ценить чувство локтя, боевую дружбу, испытал, как говорится, на собственной шкуре всю тяжесть войны, которую прошел «насквозь» с первого до последнего дня – в его случае, с 1939 по 1945 год. Запах моря не покидал его всю жизнь, и тельняшку свою на гражданке он никогда не снимал. «Там, где ветер раскачивает волны, вздымая их над кораблем, там прошли, сверкая бортами, корабли моей военной юности: на сырых палубах, в ревущих и залитых мазутом котельных отсеках, между орудиями, торпедными аппаратами, приборами, маховиками, манипуляторами, санарами, антеннами и такелажами. Это было для меня временем возмужания и становления, как человека. Морская служба – это огромная жизненная школа. Только на флоте узнаешь, что такое настоящее боевое братство и чувство выполненного долга. То, что пришлось пережить на войне, словами не передать», – это я суммировал из рассказов отца. Когда он говорил о своей жизни, в уголках его голубых глаз, выцветших от соли и ветров, мерцали глубоко спрятанные слезы. «Любовь моя к морю непреходяща, как и всё то, что любишь всем сердцем. Я рад, что причислен к этим людям – храбрым, стойким и неустрашимым советским морякам».
«Идучи на войну – молись, идучи в море – молись вдвое». В 1934 г. папа окончил Александровскую 7-летнюю школу I ступени, Даровского района и был очень грамотным человеком по тем временам. Через три года ему исполнилось 18 лет, подошло время срочной службы в армии. Мама его, Александра Фадеевна, завернула ему в платок каравай хлеба, в воротник рубашки зашила нательный алюминиевый крестик, в карман сунула небольшую иконку с молитвой. Отец Федор Сергеевич снял со своих плеч и отдал фуфайку, которая заменяла Василию в дороге и подушку, и одеяло, спасала и от холода, и от пронизывающего ветра. В военкомате г. Котельнича всех призывников разделили на три группы: одних направили служить на Черное море, других – на Северный флот, Василия и еще сотню юношей – на Дальний Восток, на Тихоокеанский флот.
Однако где оно, море-то? Река Вятка, вон она, рядом, в некоторых местах и перейти можно. А до мечты, как до Парижа, когда еще его увидишь? Около двух недель новобранцы добирались до Владивостока. Вот и пункт назначения. В этот же день баня, в обед кок впервые накормил прибывших на службу новобранцев солдатской «кашей» – вермишелью по-флотски, а вечером им поменяли привычную гражданскую одежду на форменную. Теперь в строю стояли настоящие советские матросы в полосатых тельняшках, темно-синих фланелевых рубашках – фланках с гюйсами, в черных брюках и кожаных ботинках. Поверх надет бушлат, на голове – бескозырка, на ремне поблескивает латунная пряжка, на которой изображен якорь со звездой.
Мичман повел роту в морской порт, где стояло много военных кораблей. Поражала своими размерами плавбаза «Иван Колышкин»: высота – с девятиэтажный дом, четыре подъезда, 12 палуб, 14 отсеков! В таком и заблудиться можно! Затем по трапу во главе с «кэпом» моряки поднялись на эсминец «Решительный» (проекта 7), на «семерку». Это был по тем временам современнейший военный корабль: водоизмещение 2380 тонн, максимальная скорость 37 узлов (66 км/час), мощность двигателя 48 000 л.с., в длину 113 метров. В своем арсенале корабль имел 10 орудий разного калибра – от 37 мм до 130 мм, 4 пулемета, 2 торпедных аппарата, 2 бомбометателя. Экипаж эсминца состоял из 156 человек. После знакомства с кораблём боцман определил каждому в кубрике место для отдыха – койку, или по-флотски – «люлю».
Началась служба. Много времени отводилось изучению ТУКа (техническому устройству корабля). Часто тренировались на шлюпках, учились грести и управлять небольшим суденышком. Весла надо брать голыми руками, без рукавиц, иначе весло выскальзывает из рук. От морской воды ладони вмиг наполнялись волдырями, которые превращались в водянки, а от соприкосновения с веслом лопались и превращались в кровянки…
Два часа ночи. Тревога. Колокола громкого боя пронзительно зазвенели. Матросы волной слетают с гамака, и тут же раздается зычный голос старшего офицера: «Команде построиться на левом борту! Форма одежды – химкомплект, противогаз!» И так каждый день. Управление техникой отрабатывается до автоматизма, даже во сне руки шевелятся, продолжая управлять манипуляторами и клапанами. Состав команды – это как сжатый крепкий кулак, в котором свои законы: или все погибают, или все выживают. Права на ошибку нет, в море дважды не ошибаются. Руки и голова заняты делом, на посторонние ощущения отвлекаться нельзя. Жизнь моряка и даже броня пропитаны звонками, сигналами «ревуна» и регламентом вахт из трех смен: одна на посту, вторая – подвахтенная, третья отдыхает. А штопоры винтов буравят толщу океана, толкая крейсер вперед, оставляя за собой 4-метровый бурун с белыми барашками. Судно на максимальной скорости вспарывает волну ножами форштевня, разрезает ее, как лемех плуга режет землю, только здесь не сыть земли, а холодная морская вода отваливается в сторону. Темная, словно бархат, она послушно размыкается под многотонным корпусом корабля.
Гонки по морю продолжаются сутки, вторые, третьи… Звучат одна за другой команды: «Пробоина в правом борту!» «Пробоина в левом борту!» «Пожар в машинном отделении!» – тут же включаются «колокола громкого боя» – сигнал тревоги. «Лодка «намокла!» – то есть в отсеках появилось много воды и корабль начинает вести себя неустойчиво, его качает то бортовой качкой слева – направо, то килевой – с носа на корму. Он весь дрожит, как разъяренный медведь, нарвавшийся на преграду. Все надстройки на верхней палубе обвязаны шкертами и линями (веревками), за концы которых при необходимости можно ухватиться, чтобы набежавшей волной не смыло за борт. Вдруг ни с того, ни с сего зачем-то выскочил на палубу худощавый матросик-москвич. Корабль задрожал, молодой и неопытный «салага» свалился на палубу. Океанская волна накрыла его. Волна исчезла, и матрос исчез.
В море один господин – вода. Моряка испытывает шторм. Постепенно от качки у всех изменилась и походка, она стала «не как у всех», а традиционная – вперевалочку. Разговаривать тоже стали меньше, лишние слова из лексикона исчезли. Зимой вахту несли в ватниках и шапках-ушанках, на ногах – валенки с галошами. В таких «собачьих условиях» всем членам команды выдавалось перед трапезой по сто грамм «наркомовской» дозы водки. Ради экономии пресной воды, утром умывались «шилом» – разведенным спиртом. А мороз крепчает. Началось опасное обледенение корабля. Многотонный груз льда, закоченев на палубе, может задержать эсминец в губительном 45-градусном крене, тогда корабль способен перевернуться. Мичман командует: «Аврал!», и в работу по наведению порядка включается вся команда корабля.
К концу срочной службы Авдеев Василий получил почетное звание «маринеро» – матроса высшей квалификации, который освоил на корабле все военные специальности, дополнительно – портного и мастера по ремонту бытовой техники. Сейчас он уже сержант, старшина II статьи.
Война
Быстро пролетело время срочной службы, пройдена не по одному разу морская граница СССР, а это 40 000 км, она самая большая в мире. Можно бы и домой собираться, но 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.
Гитлер к этому времени уже оккупировал всю Европу: Дания сдалась за 6 часов, Голландия – через 5 дней, Югославия – через 11 дней, Бельгия и Греция – через три недели, Польша и Норвегия – через 4 недели, Франция «сопротивлялась» 42 дня.
Промышленность всех европейских стран сейчас работала на гитлеровские полчища для осуществления плана «Барбаросса» по завоеванию и уничтожению Страны Советов. Вермахт уже давно поделил между собой не только европейские государства и Россию, но и стихии: земля принадлежала Гитлеру, воздух – фельдмаршалу Герингу, вода – немецкому адмиралу Редеру.
Основной удар фашистских завоевателей принял на себя СССР. Мы вступили в войну, когда варварство уже было введено в систему, а сражения на море приобрели характер войны неограниченной, беспощадной. Фашисты топили в море всех, в плен никого не брали. На дно океана уходили и безобидные рыбацкие суда с тремя селедками на флагах, и лесовозы, и пассажирские пароходы с женщинами и детьми. Жестокость врага особенно проявлялась к советским матросам, которых они неимоверно боялись и называли за цвет формы «черными дьяволами» или «черной смертью». Операция по разбою в океане у фашистов носила громкое название Paukenschlad – «Удар в литавры». В океане факелы горящих танкеров. Подлодки вермахта топят один советский транспортер за другим, у них есть приказ – уничтожить как можно больше людей и ценных грузов. Операция эта у Гитлера называлась «Ход конем». Поэтому море ежедневно выбрасывает на берег сотни трупов всех национальностей, изъеденных мазутом и солярой. Поменялись нормы жизни и требования живучести, запасы прочности кораблей и людей стали совершенно другими. Но презрение к смерти и мужество, которое проявлял наш капитан корабля, передавалось всем членам команды. Мы никого не боялись!
Эсминец «Решительный» в составе отдельного дивизиона Тихоокеанского флота нес охрану рубежей Дальнего Востока, сторожевую и конвойную службу, охотился за подлодками противника, устанавливал мины – линию заграждения, высаживал десант на острова и в порты Юкки, Расин, Одецин, Сэйсин, Порт-Артур, находящиеся рядом с Китаем, Кореей и Японией. Кроме того, он эскортировал караваны с товарами по ленд-лизу, которые выходили с американской базы Колд-Бей и шли до Владивостока в походном ордере с литерами: «PQ», «TW-B», «IW», «RA»… Впереди шел американский крейсер, в центре – груженые транспортеры, в ближнем и дальнем прикрытии – эсминцы, корветы, противолодочные и спасательные суда, танкеры, тральщики марки «ТЩ», корабли ПВО. Медленно, день за днем, миля за милей тянется караван, приближаясь к советским водам. На сей раз налетов врага с воздуха и атак субмарин не было, смерть прошла стороной, танкер «Максим Горький» с рефрижератором «Рион» успешно достигли военной базы в бухте Ахомтен, доставив грузы всех трех категорий – генеральной (основной), стратегической (бензин, порох) и с военной техникой.
Корабли Тихоокеанского флота 28 раз обеспечивали проводку конвоя через океан, нанеся значительный урон противнику, потопив более 40 боевых кораблей, 28 транспортеров, сбили 9 японских самолетов, захватили около сотни судов. А служба продолжается в режиме готовности №1. Расчет находится у орудий: стой, качайся, наблюдай и будь всегда готов. Всё время в напряжении, т.к. не знаешь, что будет через минуту. С тебя течёт вода, ты не видишь сна и покоя. Капитану тоже уходить с мостика нельзя. Диван в штурманской рубке дает ему отдохнуть только полчаса, а потом снова или на крыло мостика, или к телеграфисту. Временами на мостик поднимаются из горячих и душных моторных «низов» эсминца инженер-механик и матросы-мотористы, чтобы чуть-чуть глотнуть свежего воздуха. На корабле их называют «маслопупами», так как руки и живот у них всегда в солярке.
Судно идет на малом ходу. Из-за яркого солнца не заметили очередного нападения фашистских бомбардировщиков. Они нападают всегда «волчьей стаей», со всех сторон. Над океаном – рев моторов, треск, грохот, взрывы снарядом и бомб. Вода становится красной от крови, смешиваясь с дымом, – кромешный ад. Металл гнется, броня плавится, турбины в машинном отделении и механизмы выходят из строя. По палубе шелест осколков, под ногами битое стекло. На танкерах с грузом пожары, оранжевое пламя поднимается на высоту более 60 метров. Американские танки, самолёты, паровозы, грузовики, краны, предназначенные для СССР, погружаются в пучину океана. Люди глохнут, кричат, некоторые теряют рассудок. У фашистов одна задача: убить, разорить, потопить, ограбить. «Волчья стая» действует всегда расчетливо и жестоко, с немецкой точностью. В плен никого не берут, всех расстреливают и топят. Но советские моряки мужественно держатся, меняют скорость и курс, умело маневрируют под огнем. Фашисты не знают, что русским морякам всегда лучше удаются предприятия невыполнимые. «Однажды в живых от всей нашей команды корабля осталось всего 5 человек. Мы чудом сумели удержаться на плоту, через сутки нас подобрал трейлер союзников».
А через день очередной бой. Марсовой кричит в рупор: «Командира в пост! Перед нами цель: две «немки»!» Вот из тучи вынырнула очередная «каталина», на фюзеляже которой намалеван огромный рыжий пес с открытой пастью. Что-то падает вниз, похожее на бочку – очередная немецкая мина прибавилась в океане. Одна из выпущенных фашистской субмариной торпед угодила под корму судна. Широкий лист стальной палубы корабля развернуло, будто бумагу, накрыв этим листом орудия башни. Отсеки стали заполняться водой. В одной агонии сталь, дерево, резина, огонь, вода и пар. Все стихии сошлись в одной точке. По ходу боя к нам подошли два тральщика союзников и корабль в очередной раз удалось спасти. Американский флагман союзного каравана всё чаще и чаще поднимает на мачтах сигнал: «Восхищен мужеством вашей команды!» Советские моряки каждый раз проявляют героизм и мужество, невиданное до этого времени в истории человечества. Сегодня нам повезло: сбили три юнкерса, потопили два немецких торпедоносца – «Фоке-Вульф» и «Z-26». Немец удрапал под дымовую завесу. Мы выдержали в этот раз 30 атак мессершмиттов с воздуха, потеряли 5 военных кораблей прикрытия и 5 транспортеров с грузом. Один такой транспортер на фронте снабжает целую дивизию для боя. Сколько тонет добра: астрономическое число оружия, терриконы пороха, бискаи нефти, байклы высококачественного бензина. Все эти геометрические расходы – ради нашей общей Победы.
Всего за годы войны, с 1941 по 1945 г., было потоплено фашистами 1398 советских и союзных кораблей с грузом. Судьба каждого каравана – это судьба всей страны, ведь каждый транспортер несет на себе 10 железнодорожных эшелонов с оружием. Дойдя до пункта назначения, уцелевшие судна разгружаются в портах Владивостока, раненых американских матросов отводят на излечение в госпиталь. В судоверфи корабелы зашивают в кораблях пробоины. Это было время добрых отношений с союзниками – американцами и англичанами.
4 года шли боевые операции, бомбежки, балансирование на грани жизни и смерти. На нас нападали, в нас стреляли, нас бомбили, нас торпедировали. Мы горели, но до конца выполняли свой долг.
За годы войны наш корабль выполнил более 90 боевых задач, поставленных командованием, совершил 64 боевых похода с конвоем, прошёл за 2516 ходовых часов 50 385 морских миль, отбил 113 вражеских атак с моря и воздуха, сбил 20 вражеских самолетов, потопил 3 немецких субмарины, обстрелял сотни вражеских береговых позиций.
Сила воли, решительность и мужество советских моряков баллами не измеряется. Никто не думал о геройстве, а только – как выполнить боевое задание. После каждого боя морские волны уносили десятки мертвецов противника на своем ликующем гребне. Самая худшая из смертей для человека в океане – безвестная. У этой смерти нет даже могилы.
Во многих боевых операциях пришлось участвовать старшине II статьи Авдееву Василию, несколько раз он был на грани гибели, но деревенская смекалка и отменная физическая подготовка помогали ему выжить в открытом океане. Для смерти законов в море нет. Порою, седые старики выживали в холодной воде, а молодые и цветущие крепкие парни погибали и шли ко дну. Смерть забирает в первую очередь лежащих, потом сидящих, но не берет тех, кто сражается, кто стоит возле орудий и у торпедных аппаратов. Человек также погибает, если не может преодолеть последний барьер после страха – холодную воду, близкую к точке замерзания. Ведь у людей нет в крови того биологического «антифриза», который есть у всех рыб. У некоторых моряков, спасшихся от напряжения боя, разум затемнялся от всего увиденного и пережитого. Граница между разумом и безумием на войне смещается. А над уцелевшими – вечный солнечный день, для них ночи уже никогда не будет.
В боевой обстановке примером для нас был командир – «маэстро». Сноровка, практичность, ловкость. В глазах – бесстрашие. В его голове отшлифованы, как алмазы, геометрические расчеты, математический анализ всего происходящего рядом, мгновенная реакция и выход эсминца на пистолетную дистанцию для атаки противника.
«Самое главное – тонкий алгебраический расчет, а выстрелить и дурак сумеет». После каждой драки на корабле проходил суд чести, это все знали. Ведь были среди нас и трусы, и воришки, и стукачи на своих же товарищей. «Война есть война. Вор есть вор. Предатель есть предатель». С такими долго не церемонились… В этот раз штурман довел до всех членов команды сообщение, что «в декабре 1942 г. был торпедирован и утонул советский эсминец «Сокрушительный», а его капитан 3-го ранга М.А. Курплех со старпомом спаслись первыми в шлюпке, бросив на произвол судьбы и команду, и судно: обоих отдали под трибунал, они были разжалованы и расстреляны».
Есть вечный морской закон: капитан корабля покидает судно последним или же погибает вместе с ним.
«5 июня 1942 г., когда наш эсминец вел сражение в Тихом океане с фашистами, мой дальний родственник, капитан Михаил Авдеев, командир первой эскадрильи 6-го гвардейского авиаполка, атаковал вражеский торпедный катер у берегов Ялты, на котором находился фельдмаршал вермахта Эрих фон Манштейн. Советский истребитель обрушился со стороны слепящего солнца. За несколько секунд из 16 человек, находившихся на борту немецкого катера, в живых осталось только 2 фашиста, остальные были убиты, а катер сгорел…», – прочитал однажды заметку в газете «Красная Звезда», которую протянул мне отец. Так советские солдаты-артиллеристы, танкисты, летчики, моряки, несмотря ни на что, на всех фронтах вели беспощадную войну с завоевателями.
Война требует от каждого человека мобилизации моральных и физических сил, здесь нет таких понятий, как «легче» или «проще». «Моя Тихоокеанская военная эпопея – это как игровой бильярдный стол, только вместо белых и черных шаров – корабли свои и противника. В 1943 г. в составе нашей команды появились юнги, окончившие Соловецкую морскую школу. Юные души тешила романтика боя. Они рвались на флот, чтобы вместе с отцами бить врага. Однажды после боя я положил руку на плечо одного совсем еще юного моряка и почувствовал, что всё его тело бьет мелкий озноб. Постепенно суровые испытания их всех закалили, научили не плакать и не малодушничать. Потом вместе с ними мы в составе роты морской пехоты участвовали в сухопутных боях с японскими милитаристами на острове Шумшу. В настоящее время там высится монумент в честь нас, советских моряков-Героев. Наша сила в правде, а правда должна быть сильной. Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет. Наше дело правое. Враг будет разбит! Победа будет за нами!»
Шторм
Как жить в море и не просолиться?! За годы службы несколько раз мы попадали в Тихоокеанский циклон. Ясная солнечная погода в считаные минуты резко менялась, начинал дуть ураганный северный ветер, и нас накрывал 11-балльный шторм, при ветре 9 баллов волна достигала высоты 18 метров. В эти минуты все вещи на палубе и в отсеках крепились по-штормовому. Крен корабля временами доходил до крайней точки – 45 градусов. С неба косо летит дождь пополам со снегом. Антенны и рангоуты выгибает в дугу. Брызги гвоздями впиваются в лицо. Большие волны диким зверем добегают до самого мостика. Они могут разом смыть всю вахту, если не успеешь спрятаться под «козырек». Полный рот воды. Глаза разъедает от морской соли. Поднявшаяся очередная волна с грохотом обрушивается на ходовой мостик и на нас. Мы едва успеваем набрать в легкие больше воздуха и ждем, когда вода схлынет.
Следующую волну принял на себя полубак. Она хлобыстнула по мостику и вышибла в рубке ветровые стекла. Люди сброшены с ног, но усатый и бывалый рулевой Грузинцев штурвала из рук не выпустил. Стеллажи с бомбами тоже обмывают волны. Котельные машинисты и все, кто нес вахту в «низах», слышали, как днище корабля скрежетнуло килем по металлу, это мы случайно зацепили не успевшую погрузиться на нужную глубину немецкую субмарину. А судно продолжает шипеть и дышать жерлами орудий и аппаратов. Следующая волна обрушивается с еще большей силой, чем предыдущая и кажется, что этот ад никогда не кончится. Волны ломают корабль так, что трещат шпангоуты, стальные тросы рвутся, как бумажный шпагат. Люди теряют счет времени. Заглох один двигатель, потом второй. Напор волн был так велик, что сорвало крышки клюзов, а в кают-компании согнуло все пиллерсы. В течение этих страшных четырех часов двое рулевых, палубный и баталер полностью отключились. Половина экипажа лежала, лица у всех бледные, измученные.
Постепенно шторм начал успокаиваться, и жизнь вошла в нужное русло. Мужественно пройдено очередное испытание. Море показало не только свой нрав, но и «кто здесь ростом выше». Этот шторм был кратковременный, всего несколько часов, бывало и пострашнее – по несколько дней.
И так все восемь лет – боевые походы, сражения, шторма. За эти годы побывал мой отец Авдеев Василий Федорович на всех континентах, прошел все океаны. Был у живописных берегов Швеции, Дании, Англии, Австралии, дважды в составе дивизиона огибал Африку и Южную Америку. Когда проходили Панамский залив, то температура в отсеках стояла 50 градусов. Тропические широты добавляют тяжести и синевы. В портах Канады задраивали пробоины, запасались пресной водой и продуктами. Местные жители к нам подходили, чтобы пожать руку. Когда сходили на берег, то канадцы вели нас в кинотеатры и платили за билеты, а в ресторанах – за обеды. Когда заходили во Флориду, то попадали совершенно в другой мир – с райскими кущами и спокойной мирной жизнью: на много миль вдоль всего побережья простирались красочные курорты, пляжи с белым песком. Ночью города утопают в сиянии неоновых огней, на улицах – музыка негритянских джазов. Наши союзники англичане там ходили в полном параде с яркими испанскими косынками, плотно облегающими шею, в белых гетрах и с лицами цвета кирпича. Война их мало касалась, они жили по другим принципам: «Наше дело с краю. Помогать России поменьше, понемногу и попозднее – too little and too late»…
Тонкая политика антисоветизма у них существовала во все времена и особенно ярко проявилась во время сопровождения каравана под литером «PQ-17», шедшего из Исландии до Мурманска. Когда 1 июля 1942 г. немцы обнаружили наш караван и нанесли первый «визит вежливости» – атаковали, то английский эскорт сопровождения во главе с адмиралом Товеем бросил советские торговые суда на произвол судьбы и ушел в «свою спальню», спасая собственную шкуру. Это тоже тонкая политика антисоветизма, а вернее – политическая диверсия!
А мы всегда верили, что выдержим и победим. Мы вовремя делали рекогносцировки, учились всему и исправляли себя. Другого пути просто нет, третьего не дано – tertium non datur. А разговоры всё время шли о Сталинграде и о мужестве его защитников. На родной морской дальневосточной базе после каждого похода нас встречал по древней русской традиции военный оркестр и, конечно же, жареный поросенок.
Чудеса
Моряки Тихоокеанского флота – это гордость Красной Армии и всего Приморья. Во время войны они проявляли чудеса мужества и отваги, зачастую ценой своей жизни. Кроме того, было много удивительных и необъяснимых случаев с моряками на кораблях, некоторые навсегда врезались в память.
В первом бою матрос Василий Авдеев получил свое боевое крещение не только морской водой, но огнем и вражеским железом. После сражения он обнаружил, что ранен, когда стаскивал с себя сырую форму и раскладывал ее для просушки в машинном отделении. Вася обнаружил на пальцах кровь, и ныла самая макушка головы. Боцман осмотрел рану. Оказалось, что осколок, пробив шапку, прошел вскользь, не повредив важные кровеносные сосуды. Если бы Василий был на два-три сантиметра выше ростом, то домой бы уже никогда не вернулся. «Царапину» обработали и перевязали. Когда он снял второй ботинок, то обнаружил еще одну «царапину» – осколок мины, пропоров обувь, прошелся по правому голеностопу, срезав кожу. В медсанбат Василий обращаться не стал, а раны быстро затянулись.
В апреле 1942 г. после очередного боевого задания мы возвращались во Владивосток, и вдруг на палубе сзади нас что-то щелкнуло. Это сработал механизм взрывателя у глубинного снаряда. Значит, через несколько секунд на корабле произойдет взрыв. Вдвоем с комендором мы подхватили этот смертельный груз и перекинули за борт. Сзади корабля вскоре раздался страшный взрыв. Потом все удивлялись: как два человека смогли поднять морскую мину, которая весит 150 килограммов? В обычной обстановке ее даже дюжина крепких мужиков от палубы не смогут приподнять! А ответ простой: когда человек добросовестно исполняет свой служебный долг, то в критические минуты жизни у него открываются сверхрезервы организма, и он может совершить чудо. «Кто достойно несет свой крест, того хранит Господь», – вспомнил Василий в ту трагическую минуту слова своей матери Александры Фадеевны.
«Однажды у меня был вещий сон. Всю ночь снились три волка, которые нападали на меня со всех сторон, кусали за ноги и руки и конкретно изрывали на куски. Я до самого подъема кричал и отбивался от них. А на следующий день нас атаковали три немецких мессершмитта. Один успел сбросить три бомбы: одна разорвалась перед кораблем, другая – за кораблем, а третья попала прямо в клюз для канатов и застряла в отверстии, но взрыва не произошло! После боя специалисты-минеры ее обезвредили.
В другой раз нас атаковала немецкая субмарина Threcher Shark – «Молотильная акула». По приказу капитана мы на полном ходу пошли на таран, когда ее рубка показалась из воды. Да другого выхода у нас просто и не было, т.к. следующая торпеда отправила бы нас на дно океана. Раздался скрежет металла. Через пару минут 70-метровая стальная фашистская «сигара» встала свечой – кормой вверх, а носом вниз. В этот миг наш радист-пеленгатор перехватил разговор противника. Их начальник требовал сообщить место нахождения субмарины, курс и пеленг: «Где вы находитесь и куда направляетесь?» На что с фашистской субмарины последовал ответ: «Направляемся прямо в ад!» Она тут же скрылась под водой. Через минуту в толще океана прогремели три мощных взрыва, а на поверхности появилось большое масляное пятно…
Окончание войны
В 1943 г. после Сталинградской битвы Гитлер, находясь в своем «волчьем логове» в «Вольфшанце», понял, что СССР победить никто никогда не сможет. Война близилась к завершению. В ночь на 9 мая 1945 г. в Карлсхорсте, пригороде Берлина, был подписан Акт о полной и безоговорочной капитуляции Германии. Через 4 месяца, разгромив на Дальнем Востоке в ходе Маньчжурской операции империалистическую Японию, закончилась и Вторая мировая война. 2 сентября 1945 г. в Токийской бухте на американском линкоре «Миссури» был подписан очередной Акт о безоговорочной капитуляции, теперь уже Японии. «В сентябре 1945 года с нашего корабля был произведен последний выстрел, после чего мы прошли дивизионом вдоль берегов Приморья в торжественном кильватерном строю. Парадом командовал начальник штаба Тихоокеанского флота, контр-адмирал А.С. Фролов.
Туманом-брезентом покрыты эсминцы
В походном строю.
Слепыми штормами умыта броня,
На которой стою…
Была поставлена точка в борьбе с нацистской Германией.
Советский народ через огромные потери освободил от фашистской чумы весь мир. Граждане СССР отстояли свое человеческое достоинство, право на независимость, суверенитет и процветание. После войны много памятников с красными звездами Героев украсили дальневосточные скалы. На скупом и жестком пейзаже они выделяются особенно четко и выразительно. За выдающиеся заслуги перед Родиной, массовый героизм, стойкость и мужество, проявленные личным составом советского флота при защите Отечества, 30 тысяч воинов награждены орденами и медалями, 43-м присвоено звание Героя Советского Союза. Кроме того, 147 тысяч моряков-тихоокеанцев участвовали в сухопутных операциях по защите Москвы, Ленинграда, Сталинграда, многие из них дошли до Берлина.
За 8 лет службы на флоте отец в совершенстве овладел всеми морскими профессиями и всеми видами оружия, побывал на всех континентах, прошел все моря и океаны. Везде его спасала материнская молитва, которая даже со дна океана сына поднимет. Запах и звук моря – это то, что моряку никогда не забыть. А на главной площади Владивостока стоит ракетный крейсер «Варяг» – флагман и гордость Тихоокеанского флота.
Море любит смелых да умелых. Море не признает дутых авторитетов, чинов по блату, командиров по недоразумению. Море признает только тех, кто любит морскую службу, желает стать настоящим моряком, имеет волю и соответствующие знания. Не каждому выпадает такая высокая честь – служить во флоте. За проявленные во время войны мужество и за добросовестное исполнение заданий командования отец был удостоен многих орденов и медалей, но среди всех я выделял две – «За победу над Германией» и «За победу над Японией». В послевоенное время он тоже, как и все, искал свою судьбу сначала на заводах Свердловска, потом в городе Кирове, но всё время тянула и звала к себе малая родина – село Александровское, Даровского района, Кировской области.
Председатель сельсовета
В море дорога прямей, а на суше спокойней. «Политически грамотен. Идеологически подкован. Морально выдержан и устойчив. Инициативный, устремленный. На корабле среди товарищей и командования пользовался непререкаемым авторитетом. Откровенен, общителен. Глубоко изучил ТУК военного корабля и тактику ведения морского боя…» – с такой характеристикой отец вернулся с фронта в декабре 1945 г. в родное хозяйство. Жизнерадостный, боевой, готовый, как говорится, самому черту рога поломать. Его тут же на общем собрании выбрали на руководящую должность – председателем Сельского совета в колхозе имени Куйбышева. На его плечи легла труднейшая задача – поднимать подорванное войной сельское хозяйство. Мужчин в хозяйстве не хватает. Лошадей нет. В колхозе на ходу один колесный трактор, другие не выдержали нагрузок, поломались. Но вот поступила в хозяйство первая машина и новый трактор, потом второй, третий… Шоферов не хватает, с фронта не вернулись домой 556 мужчин-александровцев. Отец тут же сел за баранку машины и много лет выручал родной колхоз и Александровскую среднюю школу: завозил нужный строительный материал, продукты питания, из соседнего села Черновского – кирпич. Вот в селе появился первый мотоцикл ИЖ-49, который обкатывать тоже пришлось ему. Когда потребовались его организационные качества, знания и опыт – стал исполнять должность председателя Рабочкома укрупнённого совхоза «Александровский». Он решал хозяйственные задачи, спорные вопросы, направлял в нужное русло работу всего большого коллектива. Одновременно он был добрым и душевным человеком, никогда не кичился боевыми заслугами, не требовал для себя дополнительных льгот, не ездил и не выбивал для себя «космических» пенсий, как делала это воровская номенклатура. Он молча переносил всю боль утрат.
Однажды на танцах в сельском ДК Василий встретил свою любовь – молодую, стройную, черноглазую учительницу начальных классов Смёрдову Александру Ивановну. Влюбился. Поженились. Привел ее жить в свой дом, к своим родителям. В Полуптюжье был заведен патриархальный уклад жизни – дедушки и бабушки доживали свой век вместе с детьми в одной избе и неважно, была она большая или маленькая. Несмотря на послевоенную разруху, пятерых детей они вырастили, воспитали, поставил на ноги, всем дали высшее образование. Старший сын Николай, подполковник в запасе. Дочь Люда – учительница математики, «вятская Софья Ковалевская». Средний сын Сергей – педагог, физик-математик. Александр пошел по стопам отца, закончил Аркульское речное училище и длительное время работал в Вятском речном пароходстве. Младший из всех Анатолий – спортсмен, КМС по 9 видам спорта, окончил знаменитый Ленинградский институт физической культуры имени П.Ф. Лесгафта, работал тренером по лыжным гонкам, директором ДЮСШ. В настоящее время все дети у Василия Федоровича и Александры Ивановны на заслуженном отдыхе, на пенсии.
Семья – это та точка отсчета, от которой человек начинает ставить свои жизненные верстовые столбы. Есть таланты писательские, сценические, художнические, у моих же родителей был талант – человеческий. Это были воистину святые люди: трудолюбивые, искренние, солнечные, честные до последней копейки, с доброй энергией и недремлющей готовностью помочь всем, кто в чем-то нуждался. Они не могли спокойно жить, если рядом совершалась несправедливость. Огромная любовь к жизни. Они даже молчали красиво. Они никогда не гнались за большими деньгами и были до изумления неприхотливыми, в одежде скромными. У них не было плохих людей, в каждом умели разглядеть положительные черты, которые не могли увидеть их односельчане.
Для нас, детей, родители были непререкаемым авторитетом. Нам хватало их взгляда и твердого правильного слова, которые звучали красиво, веско, отчетливо – как молоток по наковальне. За всю жизнь они ни разу не повысили на нас голоса, за «двойки» не наказывали, так как знали, что всё в жизни исправимо. Да их просто у нас и не было. И сейчас, оглянувшись назад, понимаешь, что они жили ради нас, своих детей, не заботясь порой о своем здоровье и отдыхе. 1 августа 1998 г. в окружении многочисленных родственников, своих детей, 11 внуков и 10 правнуков они отметили золотую свадьбу, прожив в любви, труде и доверии друг к другу 50 лет. Шипы и розы – таков был их путь, но они достойно прошли все жизненные испытания.
Отец умел делать всё! Когда перекладывали дома печь, то мы стояли рядом, смотрели, учились этому древнему искусству, постигали тонкости, помогали, чем могли, подносили воду, кирпичи, месили глину. Он научил нас владеть охотничьим ружьем – одностволкой 16-го калибра, которая висела над моей кроватью на стене, рядом патронташ. Владение оружием и умение точно стрелять помогло мне позднее выполнить норматив КМС по биатлону, во время службы в армии стать чемпионом ГСВГ по стрельбе из автомата АКС, позднее в Нововятске работал инструктором по стрельбе из всех видов оружия. А в деревенской избе чистота и порядок. На грядках нет ни одного сорняка. Весь инструмент, каждая дощечка, проволочка, гвоздик на своем месте и всегда подготовлены к работе – наточены, подогнаны, начищены.
А как папа умел ориентироваться на местности! Леса Даровского района и болота Пужемско-Моломской дачи простираются на тысячи километров во все стороны. Он же спокойно бродил с нами по непроходимой тайге без дорог и тропинок, выходя всегда в нужное место и к нужной деревне, никогда не ошибался: «Я в лесу, как дома». А сколько заплутавших односельчан, грибников и ягодников он вывел из леса. Бывало, гости от пройденных километров и от усталости валятся с ног, а он похихикивает над ними да подбадривает и идёт дальше: «Ничего, ничего, всё на пользу, для здоровья!» Ни один мужчина в деревне не успевал за его быстрым шагом.
Небольшого роста, крепкий и жилистый, всегда в тельняшке, отец успевал везде – и на работе, и дома. Мы ни разу не слышали от него слов «устал» или «не могу». Отдых он находил в смене общественной деятельности на домашнюю работу. Ветеран Великой Отечественной войны, он до последних дней жизни оказывал помощь родному хозяйству в выполнении Продовольственной программы: брал на откорм поросят и бычков, кормил их своим сеном, зерном и картофелем, а потом сдавал крепких и здоровых совхозу. И так все годы. А в душе у него продолжали жить два мира: один на нашей грешной и многострадальной Русской земле, другой – на бескрайних просторах мирового океана; один в мирное время, другой в страшные и жестокие военные годы. 9 мая 2005 г. с множеством подарков он встретил 60-ю годовщину Победы, а через три дня умер. Похоронили легендарного советского моряка Авдеева Василия Федоровича в возрасте 85 лет, прошедшего всю войну насквозь, со всеми воинскими почестями в присутствии военкома г. Котельнича на Кургане Славы в поселке Юбилейном, Котельничского района.
Я от всей души желаю, чтобы подвиги каждого советского солдата и моряка не остались незамеченными, чтобы усилия, вложенные в защиту Родины, были по достоинству оценены и навечно вписаны золотыми буквами в память и сердце родственников и всего русского народа. Пусть этот праздник Военно-морского флота, который ежегодно в июле отмечают в России, будет всегда мирным и радостным. Вечная слава подвигу советских моряков! Помним! Гордимся! Чтим!
Да, флотский дух во мне живет,
И будет жить, надеюсь, долго.
Но из всего, что дал мне флот,
Я выделю чувство долга.
Пускай по юности скорблю –
Она промчалась в ритме скором.
Но из всего, что я люблю,
Предпочитаю рокот моря.
И зыбкий профиль корабля
Невдалеке, в нейтральных водах,
И вечно верная земля
Как продолжение похода.
Судьба одна. И жизнь одна.
На сердце радостно и горько.
И бескозыркою луна
Висит на звездной переборке.
