Речь в спектакле идет вовсе не о драгоценном металле, как можно было бы заключить из названия. Золото – это поселок в городе Сибай в Башкортостане, жители которого задыхаются от испарений серы. Здесь находится один из самых глубоких в мире карьеров, работает Башкирский медно-серный комбинат, и нормы предельно допустимой концентрации вредных веществ превышены более чем в десять раз.
В текст пьесы включены настоящие посты сибайцев в соцсетях, где они сообщают о бедственном положении. В спектакле использованы документальные съемки – коллективное видеообращение жителей Сибая к Путину.
Кузбасс, где поставлена пьеса, – один из самых экологически неблагополучных регионов страны. Черный снег зимой здесь давно никого не удивляет. Угледобыча открытым способом, на разрезах, убивает все живое. Как и в Сибае, в Кузбассе высокий уровень онкологических заболеваний. Рядом с Прокопьевском находится тот самый Киселевск, о котором стало известно после истории с «киселевскими канадцами», попросившими экологического убежища у Джастина Трюдо. Поселок Подземгаз, входящий в состав Киселевска, где живут «канадцы», можно сказать, побратим сибайского Золота.
Главные герои спектакля – 35-летняя Марьям, ее сын – подросток Михаил и ее мать (в пьесе обозначена как «Бабка»). Под одной крышей живут представители трех поколений. Они не всегда находят общий язык, но не могут друг без друга. От смога и запаха серы у всех раскалывается голова. Миша болен, и по ходу спектакля понимает, что болен серьезно. Марьям жалко бросать дом, построенный ее отцом. Но надо спасать близких и саму себя. Она пытается продать дом, но в этом районе никто не дает цену, которая позволила бы купить жилье в другом месте. Марьям выходит на экологический митинг, где ее скручивают «фантомасы», как их называет режиссер – эдакие омоновцы-мутанты в противогазах. Эти фантастические твари, обкуривающие жителей дымом, – олицетворение злых сил. Спектакль начинается под трансовую музыку, пролог напоминает черную мессу. В пьесе Тимофеевой финал открытый, в спектакле Золина всё однозначнее: Марьям, Бабку и Мишу убивают мутанты.
После показа состоялось обсуждение, в котором участвовали зрители и авторы спектакля. Никита Золин, поставивший «Золото» в Прокопьевске, признался, что, прочитав пьесу, поначалу не поверил. А потом убедился, что драматург не преувеличивает. По словам Золина, большинство СМИ не хотят рассказывать о том, что действительно наболело, и эту функцию берет на себя театр. Экологическая проблематика Никите близка. Он родился в закрытом городе Озерск Челябинской области, где производят радиоактивные изотопы и утилизируют ядерное топливо.
– Когда речь заходит об экологии, все легко соглашаются: «Это про нас». Но мы молчим о том, что жители не могут ничего сделать, – рассуждает режиссер Золин. – Попробуй выйти на митинг – и у тебя будут проблемы. Сейчас еще и интернет цензурируется. В спектакле «фантомасы» крутят женщину. Понятно, что это некая метафора репрессий недовольных, выходящих на мирные протестные акции. На обсуждении об этом не сказали, как будто никто этого не заметил. В киноиндустрии уже не встретить фильмов о социально значимых проблемах, в театрах это еще возможно. Кто-то должен говорить на эти темы.
Во время спектакля на большие металлические листы проецировался потрет Путина. Это предопределило выступления некоторых зрителей, высказавшихся на обсуждении. Одни осторожно намекали, что президент несет ответственность за экологическую ситуацию в стране. Другие горячо заступались за Путина, кажется, видя в нем сакральную фигуру.
Прозвучало в ходе обсуждения и банальное «начинать надо с себя». Участники дискуссии говорили, что нельзя мусорить и вспоминали мультфильм про крокодила Гену, который заткнул хвостом трубу, сбрасывавшую в реку промышленные отходы, и остановил работу завода, нарушавшего экологические нормы.
Самое удивительное, что никто не вспомнил ни про эколагерь под Черемзой, который журналисты окрестили кузбасским Шиесом, ни про Апанас в Новокузнецком районе, где до сих пор горят угольные отвалы, ни про соседний Киселевск. Последнее кажется уж совсем невероятным. Киселевская журналистка Наталья Зубкова, благодаря которой история «киселевских канадцев» получила широкий резонанс, чем-то похожа на главную героиню пьесы. У Натальи тоже болен ребенок, ее тоже прессуют власти. Сначала думал, что участники дискуссии не решаются публично говорить об этом. Но пообщавшись после обсуждения с некоторыми актерами и зрителями, понял, что об экологических проблемах Кузбасса они знают очень приблизительно. Имена кузбасских экозащитников и географические названия, связанные с крупнейшими экопротестами в регионе, им ничего не говорят. Замалчивание или забалтывание экологических проблем и репрессий против экоактивистов, как оказалось, очень эффективный метод. Может быть, пора поставить спектакль о Зубковой и «киселевских канадцах»?
Выпускается с июля 1956 года
