На съезде с программными установками выступил президент страны. Докладчиком являлся председатель российского правительства, совмещающий эту должность с руководством «ЕР». Слова напутствия и ободрения делегатам высказал заместитель руководителя аппарата президента Сергей Кириенко, курирующий комплекс внутриполитических вопросов.
Все это должно было подчеркнуть, что «Единая Россия» – это не просто партия, а партия особого типа – правящая партия. То есть та партия, которая работает на руководство страны ровно в той же мере, в какой руководство страны работает на свою партию. На съезде этой, во всех смыслах правительственной, партии было сказано много правильных слов. Был даже внесен некий элемент «новизны». Тем не менее у российской общественности съезд не вызвал ни удовлетворения, ни успокоения. Впечатление от съезда скорее огорчает, чем радует. Некоторые же нюансы вызывают оторопь и недоумение.
Съезд прошел, по сути, закулисно. Партия, объявляющая себя «партией большинства», по сути, спряталась от этого большинства и от народа за стенами престижного здания, обжитого богачами. От гардероба до занавеса ощущалась опытная рука политтехнологов, которых больше заботила не суть проблем, а исключительно высокий имидж мероприятия. Отсюда натужная радужность, напускная атмосфера праздника, имитация солидности и важности. Но все это не скрывало, а лишь подчеркивало сущностные двусмысленности и смысловые неувязки.
Нелепо было услышать из уст главы правительства Дмитрия Медведева, осуществляющего руководство «Единой Россией», слова о том, что лидером партии является не он, а президент Владимир Путин, избранный на этот пост в качестве независимого кандидата. Своей «независимостью» кандидат в президенты вполне осознанно отделял себя от непопулярной в народе партии. Получается, что в «Единой России» так до сих пор и не решили, кто же руководит партией – президент, премьер или вообще какие-то теневые фигуры, которые рулят ею от имени того и другого.
Не менее нелепым было и то, что торжественно объявленное обновление партии свелось, по сути, к эпигонству, к подражанию КПСС и к обозначению преемственности между «ЕР» и КПСС. На это недвусмысленно указывали решения съезда о создании Высшей партийной школы, образовании школы агитаторов и разработке морального кодекса члена партии. Я бывший член КПСС, более того – партийный функционер, возглавлявший отдел пропаганды и агитации Люблинского РК КПСС города Москвы. И я прекрасно понимаю: когда партия прибегает к таким лукавым средствам собственного самоутверждения, это происходит не от хорошей жизни. Но именно это скатывание к формализму в решении проблем и к показной саморекламе в какой-то мере в свое время и погубило КПСС.
***
При активном участии правящей партии и упомянутых выше лиц в стране 17 лет выстраивалась система властной вертикали и горизонтальной стабильности. Властная вертикаль мыслилась как эффективное средство управления страной, а горизонтальная стабильность выдвигалась в качестве главного условия успешного государственного развития. Сегодня эта система сложилась и упрочилась до предела. При этом вертикаль превратилась в элитно-финансовую иерархическую пирамиду, а горизонталь – в застойное болото аморфного российского общества. В итоге построенная на либеральной заболоченной почве властная пирамида начинает все более заметно проседать. Страна же впадает в ступор, погрузившись в сонное, летаргическое состояние.
Жертвами беспробудной летаргии стали все важнейшие структуры российского государственного организма: политика, экономика, общество, культура, духовная жизнь. В политике воцарились фальшь и ложь. В экономике наступил полный застой. При этом рынок, представлявшийся локомотивом экономики, только усугубил ее слабость, ибо мы торгуем исключительно природными ресурсами или тем, что завозим из-за рубежа. Значительную часть общества охватили сытая лень и апатия. Культуру парализовали безыдейность и безнравственность. Духовная жизнь подверглась коррозии разлагающей волю толерантности.
Страна уподобилась спящей царевне, ждущей, по Пушкину, для своего пробуждения некоего королевича Елисея. Вся тяжесть ухода за спящей красавицей легла в конечном счете на народные плечи. Недоедая, недопивая, забросив все дела по обустройству собственного дома и по приведению в порядок домашнего хозяйства, в вечной тревоге и нищете, он только и делает, что поит, кормит и холит свою царственную «больную», обеспечивая ей полуживое существование. И вся надежда у него на этого заморского королевича: вот он придет, поцелует пребывающую в летаргии красавицу, она проснется, и все царство обретет нормальную жизнь.
Беда только в том, что время добрых королевичей кончилось и что если и придет к нам кто-то править из-за рубежа, то вовсе не с добрыми намерениями. Об этом варианте даже страшно подумать. Следовательно, нам ничего другого не остается, как воззвать к уму-разуму собственного Ивана-царевича, или позвать загулявшего где-то добра молодца Алешу Поповича, либо, на худой конец, стащить с печи обленившегося Иванушку-дурачка.
Но это все сказочные аллегории. Если же возвратиться к нашим прозаическим делам, то получается не очень обнадеживающая картина. Судя по съезду правящей партии, спячка в нашем благословенном государстве находится в полном разгаре, и глубокая его летаргия сама собой не кончится. В Москве часто можно услышать, по сути, единственный аргумент в пользу продолжения спячки. «Признайтесь, – говорят доброхоты, – а ведь сегодня люди стали жить лучше, чем 20, 50 и 100 лет назад». Но сразу возникают вопросы: какие люди и что значит – лучше? Если говорить о народе, трудовой части нации, то никакого улучшения в его жизни не произошло. Речь, скорее, идет о нашем обществе и интеллигенции.
Однако с обществом и интеллигенцией у нас дело обстоит из рук вон плохо. Та часть, что пошла на «заработки», меча бисер перед властями и воровски разбогатевшей элитой, действительно чувствует себя в шоколаде. Она сыта, по моде одета, раскатывает на дорогих автомобилях и холит свои телеса на золотых пляжах дорогих заграничных курортов. Наиболее продвинутые «интеллектуалы» имеют круглые счета в зарубежных банках, обладают виллами и яхтами и меняют жен и «подружек» с необыкновенной легкостью. Но если к ним присмотреться внимательнее, то выяснится, что все они давно уже толстовские «живые трупы», предавшие народ и изменившие Богу и своему предназначению.
Те же интеллигенты, что сохранили честь, совесть и Бога в душе, живут намного хуже своих советских и дореволюционных собратьев. Никогда еще не было в нашей стране такой ситуации, когда честный и совестливый автор, живя на случайные заработки на стороне, не получал бы ни гроша за свой труд по призванию. И при этом считал бы за честь само появление на свет какого-то своего творения где-то на задворках общественного внимания, в некоем маргинальном пространстве. Такую картину можно наблюдать сегодня не только в издательском деле, но и во всех областях российской культуры и искусства. Таланты сейчас уже не зарывают, а просто отправляют на свалку истории.
***
Сегодня мы сонными глазами наблюдаем за медленным угасанием либерально-буржуазной эпохи. Ее бурным весенним половодьем были «святые» девяностые годы прошлого века. В нулевые годы уже нашего столетия она вошла в свои «естественные» рыхлые берега. Но сейчас от этой псевдоэпохи остались только жалкие ручейки и грязные лужи. Это и есть нынешние «вехи» ельцинского либерально-буржуазного безвременья, переживающего стадию кончины. По всем законам истории эта «эпоха» должны была бы осознать свои пределы и по-доброму уйти. Но она не уходит, цепляется, жаждет продлить свое бренное существование. И напускает на страну сонный морок и дремотное наваждение.
Помнится, лермонтовский Демон в преддверии революционной эпохи 60–70-х годов XIX века навевал золотые сны на жаждущую забвения часть российского общества. Нынешний либеральный змей-искуситель действует странно, противоречиво и провокационно. Призывом к толерантности, миролюбию и стабильности он вроде бы продолжает демоническую линию сладостного забвения. Но одновременно бесконечными санкциями извне, демонстрацией напускной враждебности, крикливыми политическими шоу и малаховским грязным вторжением в интимнейшие стороны личной жизни он будит в обывателе нарастающее чувство беспокойства и протеста.
Под действием либерального наркоза толерантности наше общество круг за кругом и слой за слоем впадает во все более глубокий сон, приближающий его к состоянию обморочности. Но под влиянием криков СМИ и в атмосфере личностной незащищенности сон российского общества становится все более напряженным, наполненным кошмарами и стенаниями. Исход из этого противоестественного состояния человеческой психики, доведенной до грани нервного срыва, может быть двояким. Крепкий организм последним усилием плененной воли вырвется из этого сна и, с трудом переводя дух, возвратится к реальной действительности. У слабых же людей сердце в конце концов может и не выдержать этого кошмара.
***
В XVIII веке Петр I с большим трудом и огромным сопротивлением «прорубал окно в Европу». Тогда это было для России благом. Освободившись от средневековой летаргии, европейское общество чувствовало себя сильным и бодрым. Оно жаждало большого дела и верило в благое предназначение человечества. Напитавшись европейской энергетикой, Петр не только пожелал серьезных перемен в боярской России, но и, по сути, вывел нашу страну в лидеры европейского прогресса. Сегодня в России, Европе и в мире все круто переменилось. Европа сильно постарела и сдала, причем в первую очередь ментально и духовно.
Александр Дугин в газете «Завтра», анализируя идеи французского мыслителя Жака Лекана, видит в них ключ к пониманию ментальности современного Запада. С точки зрения Лекана, наша действительность представляет собой смесь реального, символического и воображаемого. При этом реальное он квалифицирует как пустоту, не заслуживающую внимания, символическое – как бегство от жизни, а воображаемое – как застывшее бытие, спрессованное ложью. В таком понимании человеческая жизнь предстает полностью лишенной смысла, а человечество – скопищем невежд и лжецов. Вот этот абсолютный нигилизм и ломится сейчас к нам с Запада, причем уже не только в «окно», но и во все щели нашего насквозь продуваемого отчего дома.
А что же мы? Прикрыли ли мы хотя бы на дюйм распахнутое во всю ширь окно? Бросились ли затыкать и заделывать образовавшиеся щели? Или противопоставили воинствующему нигилизму Запада собственную, прочную, жизнеутверждающую, философско-идеологическую систему? Ни то, ни другое, ни третье. Обращаясь к партийной элите элит, «соли» земли российской, Владимир Путин призвал этих новых избранных работать на результат, не топтаться на месте, не допускать заносчивости, хамства и пренебрежения к людям. Но какой результат мы в конечном счете хотим получить? Что за место, на котором мы сейчас находимся? Почему допускаются заносчивость, хамство и пренебрежение к людям со стороны власть имущих? Об этом – ни слова, и вопросы повисают в воздухе.
В то же время в процессе спячки элиты и общества у российского народа продолжают копиться и нарастать общенациональные фобии и непереносимые социально-экономические аллергены. К ним относятся в первую очередь губительная бесхозяйственность, кричащая социальная несправедливость, забалтывание властями и обществом множащихся проблем, накатывание волн недовольства всех и всем и каждого каждым, антагонистический раскол верхов и низов, усугубляющийся растущим взаимным недоверием. К этому можно многое еще добавить, но уже и этого вполне достаточно, чтобы спрогнозировать внутриполитический взрыв огромной силы.
***
Россия – не Франция, и у нас дело редко ограничивалось одними «желтыми жилетами». Россию всегда тянуло к красному, а все красное у нас, как правило, ассоциируется с огнем, разгулявшейся стихией, мировым пожарищем. И обязательно – чтобы пыль столбом и дым коромыслом. Те, кто крутит сегодня российской властью, заставляя ее плясать под свою дудку, убеждены, что при их-то богатствах в нашей мирной стране им ничто не угрожает. Но это не так. Энергетически заряженная Россия уже по своей духовной, эмоциональной природе являет собой вулкан. А вулканы, как известно, только кажутся мирными и благообразными, а на деле они время от времени взрываются, уничтожая в первую очередь все то, что находится именно на вершине горы.
А вершина горы у нас сейчас занята теми, кто стремится всемерно нарастить свое богатство, а через него – свою личную роль и весьма специфическое участие в управлении государством. По сути, они все более превращаются в новых бояр, расшатывающих российскую государственность ради денег и власти. То есть они попросту рубят сук, на котором сидят. Долго это продолжаться не может. «Бояре» и сами это сознают и уже сейчас принимают меры к упрочению своего положения и ужесточению давления на массы.
Однако наше нынешнее боярство не учитывает одного очень важного момента. Страна и народ, познавшие благо подлинной свободы, никогда уже не смирятся с насильственным рабством и рецидивом крепостничества. В той же Франции «ничему не научившиеся» Бурбоны в XIX веке вынуждены были признать эту аксиому, наступив по возвращении из изгнания на старые феодально-крепостнические, грабли. Мы же в этом плане отличаемся от французов только тем, что долго запрягаем, но зато мы потом очень быстро едем.
Летаргия у нас сегодня действительно наличествует. Она охватила всю богатую элиту и сытую часть российского общества. Но и аллергия на летаргию в России имеется. Более того, болезненная реакция на летаргию элит со стороны здорового народного организма нарастает масштабно и усиливается в болевом отношении. Об этом говорят последние исследования не только Левада-центра, но и ВЦИОМа. Об этом же свидетельствуют и вспышки народного гнева на всякого рода наглые и надменные «оговорки» потерявших совесть богачей и зарвавшихся чиновников.
Вывод из этой ситуации вытекает сам собой. Одними призывами к чиновникам и делегатам съезда «ЕР» работать на результат, не топтаться на месте, не допускать заносчивости, хамства и пренебрежения к людям сегодня уже не обойтись. Необходимо Дело, необходима переналадка всей системы производственных и человеческих отношений. Если же этого в ближайшее время не произойдет, то пусть потом «не пищат» все те, кто не способен понять и правильно отреагировать на требования текущего момента.
