В 1989 г. он создал первый в стране Московский крестьянский (фермерский) союз и три года его возглавлял. Вершинин был членом организационного комитета по созданию Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России (АККОР) и ее вице-президентом.
Будучи депутатом Государственной думы первого созыва, он разработал Федеральный закон «О сельскохозяйственной кооперации». Начиная с 2000 г. возглавляет Саморегулируемую организацию ревизионных союзов сельскохозяйственных кооперативов «Российский союз «Чаянов», в состав которой входит почти 2500 сельскохозяйственных кооперативов.
Современная Россия ускоренными темпами идет по пути латифундизации сельского хозяйства. Последняя сельскохозяйственная перепись показала, что всего 9% организаций сосредоточили у себя 80% сельскохозяйственных земель, итогом которой явилось разорение огромного числа малых и средних сельскохозяйственных товаропроизводителей, устранение их от земли, на которой они проживают, в нарушение статьи 9 Конституции Российской Федерации, которая гласит: «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории».
О необходимости отказа от латифундий, перехода к преимущественному развитию малого и среднего аграрного предпринимательства в наши дни говорится немало. Вот и президент РФ в своем Послании Федеральному собранию от 1.03.2018 заявил: «Хочу подчеркнуть: развитие АПК, безусловно, во многом связано с крупным товарным производством, но это не должно идти в ущерб интересам малых хозяйств, людей, которые в них работают. Мы должны поддержать семейные предприятия, фермеров. Будем развивать сельхозкооперацию, создавать условия для роста доходов жителей сельских территорий».
В соответствии с Посланием президента разработан национальный проект «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы», составной частью которого является федеральный проект «Создание системы поддержки фермеров и развитие сельской кооперации». На реализацию указанного федерального проекта предусматривается выделение около 37 млрд руб., в том числе на грантовую поддержку фермерским хозяйствам 16,7 млрд руб. и предоставление в сумме 18 млрд руб. субсидий сельскохозяйственным потребительским кооперативам.
Необходимо отметить, что государство и ранее оказывало поддержку фермерству, включая выделение средств из федерального бюджета, списание и рассрочку за ряд лет платежей по кредитам и по уплате процентов за них. По целому ряду кредитов, получаемых фермерами, осуществлялось субсидирование процентных ставок в размере 95 процентов, в то время как сельскохозяйственным организациям субсидировалось только 75 процентов процентных ставок.
В настоящее время фермер может получить гранты: для начинающего фермера до 3 млн рублей для разведения КРС и до 1,5 млн рублей для других видов деятельности; на создание семейной животноводческой фермы – до 30 млн рублей на разведение крупного скота мясного или молочного направления и до 21,6 миллиона рублей для других видов деятельности. Фермерам разрешено применять упрощенную систему учета и отчетности, что позволяет им совершать многие вольности в учете средств производства и привлекаемой рабочей силы, а в конечном счете, при прочих равных условиях платить значительно меньшие налоги, нежели сельскохозяйственные организации.
Но несмотря на поддержку со стороны государства, численность крестьянских (фермерских) хозяйств сократилась с 2006 по 2016 г. более чем на 40% и продолжает ежегодно сокращаться. Почти половина фермерских хозяйств вообще не производит сельскохозяйственную продукцию, а 13,5% из них имеют кухонные огороды. Еще 21,7% являются подсобными товарными, то есть, по сути, личными подсобными хозяйствами (ЛПХ).
Почти половину всей фермерской продукции производят 5 тыс. фермерских хозяйств, осуществляющих свое производство на основе наемного труда. Это крупные хозяйства, которые по размерам имеющейся у них земли порой во много раз превышают бывшие советские колхозы. На долю этих фермеров-«олигархов», составляющих лишь 1,85% от общего числа фермеров, приходится 34% всей фермерской земли, размеры которой ежегодно возрастают, в том числе за счет разорения и присвоения земли мелких фермеров.
И только 14,7% фермерских хозяйств являются семейными крестьянскими хозяйствами, ведущими производство личным трудом членов своей семьи и являющимися наследниками единоличных крестьянских хозяйств, существовавших в России вплоть до коллективизации. Эта категория крестьянских семейных хозяйств по праву заслуживает приоритетной поддержки государства как трудовая форма ведения хозяйства.
***
Согласно законодательству, крестьянское (фермерское) хозяйство – это «объединение граждан, связанных родством и (или) свойством… совместно осуществляющих производственную и иную хозяйственную деятельность (производство, переработку, хранение, транспортировку и реализацию сельскохозяйственной продукции), основанную на их личном участии». Отсюда следует, что более 63% фермерских хозяйств, не производящих сельхозпродукцию либо имеющих кухонные огороды, не соответствуют понятию крестьянского (фермерского) хозяйства, равно как и 1,85% хозяйств, осуществляющих деятельность по производству сельскохозяйственной продукции на основе труда наемных работников.
Однако с вершин российской власти постоянно звучат заявления, что «фермерство в России состоялось как экономическая и социальная сила, в значительной степени как опора страны». В съездах фермеров принимают участие первые лица страны, либо шлют им приветствия, чего за последние тридцать лет не сподобилась никакая иная организационно-правовая форма. Фермерство пропагандируется как особый уклад, своего рода арии, имеющие преимущества в хозяйственной и социальной сфере перед иными формами ведения сельскохозяйственного производства.
В выступлениях в СМИ руководители ассоциации фермеров (АККОР) заявляют, что «в основном у фермеров крепкие и, главное, многодетные семьи», что «фермеры на регулярной основе поставляют обществу добротный человеческий материал, обогащают генофонд нации». Что же касается работающих в сельскохозяйственных организациях, то вожди фермерства считают: «К этой группе активных крестьян (способных «обогащать генофонд нации». – В.В.) оправданно отнести лишь десятки тысяч добросовестных работников нескольких сотен успешных сельхозорганизаций».
Это нечто новое в расовой теории, которая делила людей на полноценных и неполноценных в основном по форме черепа. Теперь же предлагается их делить по принадлежности к той или иной форме организации сельскохозяйственного производства. Хотелось бы узнать у основного автора данной идеологии – почетного президента АККОР В.Ф. Башмачникова, которому уже за 80: до какого возраста сохраняется у фермеров способность «обогащать генофонд нации» и сохранили ли эту способность те 150 тысяч работников села, прекративших фермерскую деятельность? И осознают ли вожди фермерства, насколько оскорбительны подобные заявления для работников сельскохозяйственных организаций, составляющих основную массу работников аграрного сектора.
С властных и даже научных трибун постоянно заявляется, что фермерство – это наиболее динамично развивающаяся форма аграрного производства, со ссылкой на факт более быстрого прироста поголовья коров и овец в фермерских хозяйствах в сравнении с иными формами. При этом игнорируется, что этот прирост обеспечивается за счет производства в хозяйствах фермерских «олигархов», числящихся крестьянскими (фермерскими) хозяйствами вопреки нормам закона «О крестьянском (фермерском) хозяйстве». Изымите из итогов фермерского производства показатели этих хозяйств и весь прирост производства у фермеров исчезнет, а их общие результаты скукожатся.
Не анализируется и степень влияния российского варианта фермерства на разрушение сельских территорий России, когда под влиянием пропаганды и предоставления более благоприятных условий хозяйствования из колхоза выходили хотя бы два-три хороших механизатора или специалиста с целью организовать фермерское хозяйство. Этого часто бывает достаточно, чтобы колхоз прекратил свое существование, ликвидировав стадо своих коров в 200–300 голов, оставив без работы остальных членов колхоза и понудив их искать ее вне сельской местности.
На месте такого колхоза возникают два-три фермерских хозяйства по 2–3 коровы в каждом, увеличивая тем самым показатели фермерства на 4–6 коров. А то, что при этом исчезло 200–300 колхозных коров, сторонниками такого фермерства воспринимается с ликованием, как подтверждение преимуществ фермерского уклада. Их не тревожит тот факт, что за тридцать последних лет поголовье коров в стране сократилось почти в три раза и продолжает сокращаться. Но зато у фермеров – прирост.
***
Согласно законодательству, к субъектам малого и среднего предпринимательства, помимо фермерских хозяйств, относятся хозяйственные общества, хозяйственные товарищества, хозяйственные партнерства, производственные кооперативы, потребительские кооперативы и индивидуальные предприниматели, если они соответствуют критериям, установленным законом и постановлениями правительства РФ. Однако на практике даже в выступлениях первых лиц государства к малому предпринимательству на селе относят, как правило, только крестьянские (фермерские) хозяйства и не входящие в этот перечень личные подсобные хозяйства.
Постоянное противопоставление фермерства иным формам ведения сельскохозяйственного производства чрезвычайно вредно сказывалось и сказывается на развитии сельского хозяйства, способствуя возникновению латифундий. Во многом виной этому является само понятие «фермер». Нигде в мире не было и нет такой организационно-правовой формы, как фермерское хозяйство. Сельское хозяйство там ведется предприятиями, созданными в организационно-правовой форме партнерства или корпорации, или индивидуального предпринимателя.
Но все эти предприятия по-английски называются фермерскими хозяйствами. В нашей же стране понятие «фермерство» означает лишь часть сельскохозяйственных товаропроизводителей. Работающие же в сельскохозяйственных организациях уже и не фермеры и не крестьяне. Необходимо, на мой взгляд, отказаться от иностранных слов «фермер», «фермерское хозяйство» и вернуть для собственников и владельцев аграрных предприятий их исторические наименования: «крестьянин», «крестьянское хозяйство».
Для этого нужно всего лишь внести в ФЗ «О развитии сельского хозяйства» норму, согласно которой сельскохозяйственное производство осуществляется крестьянскими хозяйствами, созданными и осуществляющими деятельность согласно соответствующим федеральным законам, в форме: крестьянского трудового семейного хозяйства; крестьянского (фермерского) хозяйства (ныне это хозяйство индивидуального предпринимателя); крестьянского коллективного хозяйства (ныне это производственный кооператив-колхоз); крестьянского акционерного хозяйства (ныне это акционерные общества); крестьянского товарищеского хозяйства (ныне это хозяйственные товарищества).
Вернуть в наш обиход понятия «крестьянин», «крестьянское хозяйство» нужно и в силу сохранения русского языка, так как наши молодые граждане скоро перестанут понимать Пушкина, Толстого, Тургенева, Некрасова и всю русскую литературу, где пишется о каких-то, им уже неизвестных, крестьянах. Да и наши отцы государства смогут обращаться к селянам по-русски: «уважаемые крестьяне и крестьянки», вместо «уважаемые фермеры и фермерши» или «сельскохозяйственные товаропроизводители», что многие путают с сельскохозяйственными производителями, к которым относятся бык, хряк и т.п.
Пока же в стране царят понятия «фермер», «фермерское хозяйство», для которых и из которых, по мнению органов власти, должны создаваться и сельскохозяйственные кооперативы, о чем свидетельствует федеральный проект «Создание системы поддержки фермеров и развитие сельской кооперации», являющийся составной частью национального проекта. Получается, что сельхозкооперация – только для «членов профсоюза», то есть для фермеров, что противоречит ФЗ «О сельскохозяйственной кооперации», согласно которому кооператив создается из сельскохозяйственных товаропроизводителей, не подразделяемых на фермеров, производственные кооперативы, акционерные общества, товарищества или ЛПХ.
Для того чтобы успешно противостоять агрохолдингам, крупным торговым сетям и прочим латифундиям, нужно не противопоставлять сельскохозяйственных товаропроизводителей друг другу, а объединять их в крупные, мощные кооперативы, как, например, шведский кооператив АРЛА, в который входит 24 молокоперерабатывающих предприятия, перерабатывающих 60% производимого в Швеции молока; финский кооператив «Валио» – перерабатывающий почти 100% молока Финляндии.
Во французский многоотраслевой кооператив «Террена», имеющий годовой оборот в 3900 млн евро, входит 27 500 фермеров на правах членов, и в нем занято 15 540 наемных работников. Кооператив «Датская корона», занимающийся переработкой и сбытом мясных продуктов с годовым оборотом в 6000 миллионов евро, состоит из 10 700 членов кооператива, и в нем занято 23 500 наемных работников.
Конечно, не все европейские и американские кооперативы такие крупные, но по числу входящих в них членов кооператива, по материально-технической оснащенности они в массе своей способны успешно конкурировать с крупнейшими коммерческими структурами. В отличие от российских кооперативов, состоящих чаще всего из 10–15 фермерских хозяйств и ЛПХ, которые не могут и помышлять о какой-либо конкуренции с крупным капиталом, что и является основной причиной преобладающего развития нашего сельского хозяйства по пути латифундий.
***
Основным препятствием на пути создания мощных сельскохозяйственных кооперативов в современной России является сознательное противодействие крупного бизнеса, под воздействием которого органы власти выдвинули лозунг: «Не сметь кошмарить бизнес!» Но миссия кооперации с момента ее возникновения заключается именно в вытеснении бизнеса из сфер обслуживания производителей и создании условий по вытеснению крупнейших производителей.
Зная это, органы власти под влиянием крупного капитала принимают меры, препятствующие развитию конкурентоспособной сельскохозяйственной кооперации. К числу таких мер следует отнести стимулирование на создание кооперативов в основном из фермеров и граждан, ведущих ЛПХ, что исключает создание конкурентоспособных кооперативов. Имеющийся в ГК запрет на создание кооперативов только из юридических лиц не позволяет первичным кооперативам объединяться в более крупные объединения регионального и национального уровней.
В целом отсутствуют условия на вступление в члены кооператива. Вопреки принципам международного кооперативного альянса (МКА) Гражданский кодекс РФ запрещает распределение прибыли сельскохозяйственного потребительского кооператива между его членами, а сельскохозяйственные кооперативы и их члены по ряду позиций уплачивают более высокие налоги в сравнении с осуществляющими аналогичную деятельность вне кооперативов.
Добрую половину сельскохозяйственных кооперативов следует отнести к псевдокооперативам, в которых не соблюдаются принципы кооперации. Две трети кооперативов уклоняются от ревизионных проверок, тем самым предоставляя возможность их руководителям нарушать права и законные интересы членов кооператива, использовать имущество кооператива порой в корыстных целях. Никакой ответственности за такие нарушения и нарушения принципов кооперации законодательством не предусмотрено. Отсутствие же стимулов и ответственности достаточно, чтобы развалить любое начинание.
Об отношении к сельскохозяйственной кооперации красноречиво свидетельствует и тот факт, что если президент в своем Послании на 2018 г. говорил о развитии сельскохозяйственной кооперации, то в национальном проекте кто-то постарался подменить термин «сельскохозяйственная кооперация» на термин «сельская кооперация», понятия о которой в законодательстве не существует. А потому, какую кооперацию следует развивать, неизвестно.
Несомненно, ставка на развитие крупных латифундий приведет к гибели сельского хозяйства, а значит, и России. Еще К. Маркс писал, что «крупное аграрное производство, основанное на отчужденном труде, подрывает рабочую силу в той последней области, в которой находит убежище ее природная энергия и в которой она хранится как резервный фонд для возрождения жизненной силы нации – в самой деревне». А потому «…рациональное земледелие несовместимо с капиталистической системой (хотя эта последняя и способствует его техническому развитию) и требует либо руки мелкого, живущего своим трудом крестьянина, либо контроля ассоциированных производителей».
Мелкий, живущий своим трудом крестьянин – это крестьянское семейное трудовое хозяйство, которое, как уже говорилось, нужно всячески развивать и поддерживать. Однако вот уже тридцать лет его пропаганды и поддержки со стороны государства показали, что семейные хозяйства и близко не стали преобладающими в аграрном секторе России. И дело тут не только в порочности аграрной политики государства, трудностях производства сельскохозяйственной продукции и ее сбыта.
***
Старинная крестьянская пословица гласит: «Хозяйство вести – не штанами трясти!» Чтобы эффективно вести самостоятельное хозяйство, быть предпринимателем, нужны определенные к этому способности, которыми по данным мировой статистики обладают не более 5–7% взрослого населения. Соответственно, остальные 93–95% сельского трудоспособного населения, неспособные возглавлять крестьянские хозяйства или сельскохозяйственные организации, быть индивидуальными предпринимателями, вынуждены работать по найму. Кого-то это устраивает, но далеко не все желают быть в роли батрака или холопа.
Для тех, кто не в состоянии по тем или иным причинам быть самостоятельным предпринимателем, но желал бы «иметь право, а не быть тварью дрожащею», наиболее подходящей формой является объединение «ассоциированных производителей», каковым, в соответствии с ФЗ «О сельскохозяйственной кооперации», является сельскохозяйственный производственный кооператив – колхоз. Это наиболее демократическая форма ведения сельскохозяйственного производства, где члены колхоза одновременно являются его собственниками, работниками и хозяевами, имея каждый по одному голосу на общем собрании членов колхоза.
В силу сложившихся исторических условий в России, в отличие от других государств, данная форма укоренилась, получила широкое распространение и доказала свои преимущества, в том числе, в условиях нынешних капиталистических отношений. Так беречь ее надо и укреплять, а не уничтожать только потому, что такой формы нет в Европе или Америке. А то, воистину: «Что имеем – не храним, потерявши плачем».
Однако и национальный проект, и постановления правительства по вопросам сельскохозяйственной кооперации относятся только к потребительской кооперации, напрочь игнорируется производственная кооперация, хотя в стране зарегистрировано 7500 сельскохозяйственных производственных кооперативов-колхозов, многие из которых имеют материально-техническую базу, сырье и необходимые кадры для того, чтобы осуществлять и производство, и переработку, и реализацию продукции.
Страна вот уже 30 лет занимается уничтожением колхозов путем их раздробления на фермерские и иные хозяйства, с тем, чтобы затем объединить их в сельскохозяйственные потребительские кооперативы в целях оказания мелким хозяйствам услуг по переработке, хранению и сбыту их продукции. Результаты пока в этом вопросе крайне неутешительны. Так все вновь образованные в стране 1100 сельскохозяйственных потребительских перерабатывающих кооперативов производят мясных продуктов в несколько раз меньше, чем один сельскохозяйственный производственный кооператив-колхоз «Усольский свинокомплекс».
Сельское хозяйство страны на сегодня имеет многоукладный характер, и это правильно. Каждый может и должен выбрать наиболее подходящую для него форму хозяйствования. Все они должны поддерживаться государством. Однако трудовые формы ведения хозяйства, каковыми являются крестьянские семейные трудовые хозяйства и сельскохозяйственный производственный кооператив-колхоз, должны при этом иметь предпочтение. В то же время и колхозы, и крестьянские хозяйства, и сельскохозяйственные товаропроизводители иных форм смогут противостоять наступающим на них латифундиям только путем объединения в мощные, конкурентоспособные сельскохозяйственные потребительские кооперативы.
