…Я бросил курить полвека назад, но помню, как в первые послевоенные годы заядлые курильщики спорили о сравнительных достоинствах выпускавшихся в Ленинграде папирос (сигареты тогда еще не были в моде) «Беломор-канал», и их конкурента – «Нашей марки», продукции ДГТФ, Донской государственной табачной фабрики. Когда у поклонников Тихого Дона не хватало аргументов, кто-нибудь напоминал, что асмоловские (по имени создателя и владельца ростовской фабрики В. Асмолова) длинные папиросы с золотым ободочком любил курить сам царь Николай II. Ныне это не ДГТФ, а «Донской табак», принадлежащий Japan Tabacco. Думаю, Калинину и в страшном сне не мог привидеться такой поворот в судьбе предприятия, которое он посетил в конце двадцатых годов. Ну, это к слову.
В цехе по укладке папирос Михаил Иванович спросил одну из женщин, отрекомендованную ему как передовую работницу, активную комсомолку, только что вступившую в ВКП(б), довольна ли она работой и не хочет ли учиться, ведь девятилетка, которую Таня окончила три года назад, не должна стать пределом образования. Таня ответила, что, конечно, хочет, но ей уже 23 года, у нее ребенок, посещающий детский сад при заводе, возникнут проблемы, да и материально тяжело, муж пока еще студент, разве можно втроем прожить на две стипендии.
Опускаю подробности, но благодаря вмешательству М.И. Калинина Таня стала студенткой со стипендией в 180 руб. (это чуть больше тогдашней зарплаты врача), ее ребенка оставили в заводском детском саду (с этим ребенком я счастливо прожил 71 год). Кстати сказать, Михаил Иванович не очень умел постоять лично за себя и своих родных, он даже свою супругу Екатерину Ивановну не смог оградить от репрессий. Но за друзей умел заступиться по-настоящему. Друга моего отца, комбрига дядю Женю Заневского, он буквально вытащил из тюрьмы по просьбе его жены, Натальи Анатольевны, напомнившей Михаилу Ивановичу дооктябрьское подполье.
А Татьяна Даниловна успешно закончила институт, стала директором Ростовского НИИ эпидемиологии и микробиологии, защитила кандидатскую, а в 1947 – докторскую диссертацию. В годы Великой Отечественной войны была директором Томского института вакцин и сывороток, института, сыгравшего огромную роль в снабжении фронта противостолбнячной сывороткой. В Томске она создала кафедру эпидемиологии, а затем десять лет была деканом санитарно-гигиенического факультета Ростовского медицинского института. Научные, общественные, педагогические, оборонные заслуги профессора Т.Д. Янович были высоко оценены – в 1967 г. ее наградили орденом Ленина.
Вот такая красивая история, все в ней правда, но я все же называю случившееся легендой по одной причине. Спасибо Калинину, но главное все же не в нем, а в принятых в конце 20-х годов решениях Совнаркома СССР, в обиходе называемых решениями о «парттысяче» и «профтысяче». Боюсь, что об этой странице истории высшего образования в СССР сегодня знают немногие.
Начать надо с констатации удивительного и далеко не всеми сознаваемого и признаваемого факта. При всех многочисленных достижениях отечественной культуры и науки, при всем бесспорном таланте нашего народа, Россия в конце XIX и первой трети ХХ века в научно-техническом отношении была страной крайне отсталой по научно-техническому уровню. Оставаться в ряду великих держав, не совершив принципиальных изменений в системе подготовки творческих кадров не только в качественном, но и в количественном смысле, наше государство – я не говорю сейчас об убогости самодержавия как политической системы и даже о преимуществе советовластия, – не могло, и русские патриоты понимали это.
Лозунг «Кадры решают всё»
И. Сталин провозгласил 4 мая 1935 года перед выпускниками военных академий, но фактически он был принят властью еще с началом первой пятилетки (1928–1932). Гигантские успехи, достигнутые тогда страной, входили в противоречие с их научным и инженерным обеспечением. Нельзя было соединять «русский революционный размах» с работой у нас зарубежных специалистов, прежде всего, американских и германских. Это было и очень дорого, и в некотором смысле опасно, а отечественной интеллигенции, да еще и с соответствующими убеждениями, не хватало катастрофически. Только не надо в связи с этим вспоминать пресловутые «философские пароходы», на которых покинуло Родину около двухсот выдающихся деятелей российской культуры, не пожелавших сотрудничать с новой властью – они погоды не делали, хотя, по-человечески, многое в этой истории трагично.
Так вот, мы хорошо знаем о потрясающем подвиге народа в деле индустриализации страны, но как-то забываем, что одной из сторон этого дела было многократное увеличение в СССР числа работников умственного труда, научной, технической, военной и иной интеллигенции.
Одним из решительных шагов в этом деле было упомянутое решение. Его суть такова. Способных к учебе, относительно молодых, проявивших себя в разных областях деятельности коммунистов, комсомольцев, профсоюзных активистов отзывали с мест работы, направляли на специальные подготовительные факультеты, а затем без приемных экзаменов зачисляли в вузы самого различного профиля, обеспечивая очень солидной стипендией и рядом иных льгот. Это было мудрым, хотя и трудным в организационном и финансовом смысле решением. Не знаю, сколько таких студентов было всего, конечно, более тысячи в «профтысяче» и, тем более, в «парттысяче», но знаю десятки славных имен. Назову одного, чьи заслуги невозможно переоценить. Тридцатилетний партийный работник, крестьянский сын Михаил Ильич Кошкин в 1929 году зачисляется как «парттысячник» в Ленинградский технологический институт (потом перешел в политехнический). Он стал одним из творцов танка Т-34, лучшего танка Второй мировой войны, удостоен Сталинской премии и звания Героя Социалистического Труда (обе награды – посмертно). Есть еще немало подобных Кошкину «тысячников».
Приведу еще один скромный, но близкий и дорогой мне пример. В сентябре 1930 года, после окончания специального рабфака зав. культотделом Ленинградского губкома профсоюза коммунальщиков «профтысячница» В.Д. Пичурина была зачислена без экзаменов на радиофакультет Ленинградского электротехнического института связи имени М.А. Бонч-Бруевича (ныне Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций им. проф. М.А. Бонч-Бруевича). Было первокурснице 32 года, имела она троих детей, младшему, автору этих заметок, шел третий год). Учеба шла хорошо, но защита диплома едва не сорвалась – маму накануне исключили из партии как жену арестованного «врага народа». Заступился ее научный руководитель, уже тогда авторитетный ученый, а в будущем – Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и двух Сталинских премий академик А.Л. Минц. У меня сохранилась фотография встречи с ним маминой группы в 1962 году. Почти все прошли нелегкие испытания, но к этому времени и сам Александр Львович, и мама, и многие другие были реабилитированы, хотя работали эти классные радиоэлектронщики счетоводами, бухгалтерами, учителями физики и математики и еще неизвестно кем, только не по специальности – секретное, понимаешь, дело, мало ли что. Написал же младший лейтенант госбезопасности Качанов, что «возражает в отношении назначения гражданки Пичуриной на должность начальника районного радиоузла» в Каракулино, в районном – по месту ссылки – центре Удмуртской Республики. Возражает, вот и все, вам понятно, кто возражает? Храню эту бумажку, как и много другое, это все кусочки нашей истории…
Сегодня, размышляя о состоянии и путях дальнейшего развития высшего образования в нашей стране, как-то неожиданно для себя понял, что сыгравшее в судьбе нашей семьи исключительную роль постановление о «парттысяче» и «профтысяче» сыграло неменьшую роль в судьбе всей нашей страны. Может быть, «наверху» стоит подумать о том, сколь важны нам тысячи образованных, умных, преданных России специалистов, и какие меры для достижения этого стоит предпринять? Ведь умных, образованных, талантливых явно не хватает! Или при капитализме так и должно быть: место в вузе, диплом, управленческая или руководящая должность есть товар, они все продаются?
Выпускается с июля 1956 года