15 декабря произошло уже нестандартное для российского бизнеса событие. Был задержан глава холдинга «СДС» Михаил Федяев.
Александр Андреевич Сергеев, председатель Независимого профсоюза горняков России, о трагедии на шахте «Листвяжная».
Александр Зимбовский: Добрый день, Александр Андреевич. Как Вы можете прокомментировать ситуацию с арестом владельца шахты?
Александр Сергеев: Это позитивный момент. Но нужно отметить, что задержали его не как владельца шахты, а как председателя совета директоров. Вот если бы он нанял председателем совета директоров кого-нибудь другого, то задержали бы наемника. А так как он сам непосредственно руку на пульсе держал – его задержали. Я думаю, могут быть сложности с доказательной базой, конкретно по нему. По генеральному директору холдинга, по исполнителям, я думаю, не будет слишком сложно доказать, а здесь посложнее. Но даже если он несколько месяцев в СИЗО посидит, если впоследствии его по судам потаскают, все равно будет хороший сигнал, хороший знак, что даже миллиардеры, которые входят в сотни богатейших людей мира, тоже могут сесть за гибель простых людей. По волнующим простых людей вопросам общественный резонанс действует!
А.З.: Как по-вашему, почему вот такое событие, как посадка миллиардера за решетку, произошло?
А.С.: Видимо, система поняла, что надо бы уже немножко приструнить и в этом направлении – собственников, топ-менеджеров, руководство, потому что далее терпеть невозможно, видимо. Ну, спасибо СМИ, которые достаточно хорошо информационно поддержали и освещение трагедии, и боль человеческую, и позицию, что собственники должны нести наказание. А не просто управленцы шахты. Это показывает, что информационный резонанс, да еще в том направлении, которое созвучно простым людям, он может воздействовать.
А.З.: Как по-вашему, повлияет как-то произошедшее на безопасность работы на шахте или нет?
А.С.: Я думаю, что не так уж сильно повлияет, но страх появится. Страх у руководства шахты, которое ответственно за безопасную эксплуатацию шахты, и страх у членов совета директоров появится, если они (руководство и владелец шахты «Листвяжная») реально все-таки сядут. Есть большая надежда, что количество подобных трагедий будет сведено к минимуму.
Шахта – это дело опасное, и всякое может случиться, и риск смертельных несчастных случаев существует. Человек 20–25 у нас гибнет ежегодно на подземной добыче. В Америке – человек 30. Но авария такого рода, чтобы была массовая, сразу несколько десятков людей, это нечто из ряда вон выходящее. Чтобы такое исключить – только страх может мотивировать. Страх менеджера сесть в тюрьму и страх собственника потерять собственность или сесть в тюрьму.
А.З.: Во время расследования подавляющего большинства подобных аварий, произошедших ранее, происходило следующее. На виновных возбуждали уголовное дело по статье 217 УК РФ («Нарушение требований промышленной безопасности») ч. 3 (причинение смepти двум или более лицам по неосторожности). Но дела сложные, и вот пока производились экспертизы, пока и следствие и суд опрашивали всех свидетелей, потерпевших, родственников погибших и потерпевших – проходило более 6 лет. В итоге виновных признавали виновными, но не наказывали, за истечением срока давности. Может ли такое произойти сейчас?
А.С.: Судя по той информации, которую дозировано выдает следствие, они привлекают еще и по ч. 2 ст. 201 Уголовного кодекса («Злоупотребление полномочиями в коммерческой организации, повлекшее тяжкие последствия»; максимальное наказание – лишение свободы до десяти лет с лишением права занимать определенные должности до трех лет). Это более тяжкая статья. По ней срок давности 10 лет. И еще, судя по той информации, которая сейчас в СМИ дозировано поступает, Следственным комитетом установлены факты (в том числе, по телефонным биллингам), что руководство после взрыва задним числом оформляло закупки оборудования, а вышестоящее руководство это визировало.
И даже сам факт того, что посадили в СИЗО человека, входящего в первые две сотни российского «Форбс», посадили не за борьбу с другими олигархами за собственность, а по факту гибели людей на его производстве, – это имеет очень большое значение.
А.З.: Сейчас можно уже говорить о том, что было причиной аварии?
А.С.: Есть много очень больших вопросов. По заявлению МЧС – горноспасатели, которые спускались, обнаружили, что взрыв прошел в проходческом забое. Значит, пять человек могли попасть под ударную волну. Но почему тогда погибли два звена добытчиков, до которых было километра полтора по выработкам, как они могли тогда попасть под взрыв? Почему они не смогли выйти? Или взрыв был все-таки в лаве? Пока непонятно.
А.З.: Что такое проходческий забой и лава?
А.С.: Проходческий забой – это там, где проходят выработку только для вскрытия пласта. Это длинный-длинный коридор сечением 30 квадратов. Там работают: комбайнер, три проходчика, электрослесарь на выходе и, может быть, горный мастер. И вот они это сечение вынимают и закрепляют. Они ниже по падению пласта (это уклон пласта в горногеологических вещах) нарезают новую лаву.
Лава – это место, где непосредственно добывают уголь. Это где-то 400 метров механизированной крепи, скребковый конвейер, комбайн на полозьях, ходит, стружку снимает.
Горнорабочие очистного забоя (2 звена, 15–17 человек в звене, они были в лаве). Где все-таки взрыв произошел? Если в проходческом забое – почему из лавы люди не могли выйти? Не сработали самоспасатели, что ли? Люди жаловались, которые выходили, что самоспасатели плохо работают. Есть много-много чисто технических вопросов.
Далее. То, что взрыв метана был, – понятно. Судя по тому, что следователи говорят, был двойной учет концентрации метана наверху. Было вмешательство в автоматическую газовую систему.
Чтоб вы понимали, существует система автоматического аэрогазового контроля. Стационарные датчики, которые должны находиться в определенных местах выработки, они в непрерывном режиме снимают показания концентрации метана в конкретных точках и в непрерывном режиме передают наверх. При превышении должны сигналы пойти наверху, плюс срабатывать система отключения электроэнергии при превышении ПДК по метану. Параллельно у звеньевых, у дизелистов, у комбайнеров переносные датчики есть, которые контролируют на их рабочих местах концентрацию метана. Эти данные в автоматическую систему почему-то не заводятся.
Доказательная база уже есть. Фальсификация данных автоматического газового контроля. А сейчас задержали уже топ-менеджеров холдинга, значит, следователи нашли какую-то связь, что те были в курсе.
А вот сама причина взрыва, где была вспышка метана, отчего погибли люди – это сейчас исследуется. Горноспасатели в изолирующих самоспасателях уже прошли все выработки. Выдали уже людей всех погибших. Эксперты будут устанавливать, отчего люди погибли. От ударной волны или задохнулись от неисправного самоспасателя. На шахте эксперты будут работать. Это не такая сложность, как на шахте «Северная», когда вынуждены были затопить шахту. Или на шахте «Распадская». Здесь более оперативно все это будет. Я думаю, что тот урок и те обвинения – что ушли от ответственности виновные в трагедии на шахте «Распадская», они подопнут и Следственный комитет и прокуратуру.
А.З.: Я вот не понимаю, в принципе же они должны были понимать, что рано или поздно грохнет при таком подходе. Почему они не боялись?
А.С.: Так никого же не посадили из начальства. Что им боятся-то было? Ну, одного там директора Фунта (виновника аварии на Ульяновской шахте) взяли, после того как Путин, уже после аварии на шахте «Распадской», спохватился, высказался по данному поводу. Дали ему 6 лет, через два года амнистировали. А руководству с «Распадской» снова ничего не было. А в основном садили то одних рядовых, рабочих, которые по приказу блокировку делали и все остальное. У руководства страха-то, что сядет, не было. При советской власти у директоров, у главных инженеров вообще чемодан с необходимыми в тюрьме вещами всегда был. Несчастный случай, все – с чемоданом в тюрьму. Виноват он, не виноват, потом разберутся. Человек погиб. А ты отвечаешь за его безопасность. А здесь-то страха не было никакого. На «Распадской» трагедия прогремела. А там (в руководстве других шахт) люди наблюдали – посадят их или не посадят. А не посадили. А чего им (начальству) бояться? А вот сейчас если посадят – другие задумаются: а стоит ли мне ради двух миллионов в месяц рисковать – сесть лет на пять, на шесть в колонию, пусть даже на общий режим?
Должен быть страх для собственника – потерять деньги или сесть в тюрьму. И должен быть страх для руководства шахты и старшего ИТР – сесть в тюрьму. Работягой движет страх потерять небольшие деньги, необходимые, чтобы кормить семью. И он идет туда – рискует. А этих (начальство) от определенных действий должен удерживать страх потерять свободу.