Гидробиолог Татьяна Вшивкова мечтает написать сказку о жизни лесного ручья, чтобы с детства все знали, какая бурная жизнь протекает на дне. Каждый его участок заселен моллюсками, червями и личинками насекомых. Три отряда живут только в самой чистой воде: ручейники, поденки и веснянки. Чувствительны к среде, «как беременные женщины, дети и старички», – подыскивает Татьяна Сергеевна аналогию.
Есть те, кто «косят подводную траву»: соскабливают водорослевую пленку передними ножками и питаются ею. Другие фильтруют воду длинными щетинками на лапках. Третьи плетут сети, в которые ловят дрейфующие остатки органики. Тут всё продумано: чем ниже по течению, тем мельче ячейки в сетке.
Еще для жизни насекомым необходим растворенный в воде кислород. Они погибают, как только в ручей поступают загрязняющие вещества: молекулы кислорода соединяются с ними, а личинкам ничего не остается. Выживают только «пьяницы и гуляки» – некоторые виды червей и насекомые, которые подплывают к поверхности воды и «дышат» воздухом через дыхальце.
Пространства для любимчиков Татьяны Сергеевны становится все меньше. Согласно докладу правительства Приморского края об экологической ситуации в регионе в 2020 году, качество воды ни одного водного объекта в крае не соответствовало классу «условно чистые».
Недостаток чистой пресной воды – проблема мирового масштаба. Увеличение территорий, которые занимают города, влечет за собой увеличение объемов сточных и промышленных сбросов. Во Всемирном докладе ООН о состоянии водных ресурсов говорится, что почти половина населения Земли живет в районах, где не меньше месяца в год не хватает чистой воды. И через тридцать лет людей, которые столкнутся с этой проблемой, может стать на два миллиарда больше.
В Счетной палате в 2019 году заявили, что 88 процентов сточных вод в России, подлежащих очистке, сбрасываются не очищенными до требуемого уровня, а 95 процентов сельских поселений вообще не имеют канализационных очистных сооружений.
«Наши насекомые – часовые. Они нас предупреждают, – рассказывает Татьяна Сергеевна. – Они не умеют говорить, но своей смертью они взывают к нам: «Сейчас умираем мы, но очередь за вами!»
«Пьяницами и гуляками» полнится большинство проб, взятых на Второй Речке – реке, протекающей по одному из районов Владивостока. В начале XX века туда на нерест заходил лосось. Сейчас о Второй Речке в СМИ публикуют другие сообщения: то участок реки внезапно побелеет, то жители пожалуются на исходящее от воды зловоние. Чистой можно назвать только воду у ее истока.
«Это олигохета – то, что я сейчас показываю. Червь. Черное – это их кишечник. Несложная пищеварительная система», – студент Егор Сазонов наводит микроскоп на малюсенького червя, больше похожего на обрывок белой нити.
Егор приходит в Федеральный научный центр биоразнообразия наземной биоты Восточной Азии ДВО РАН на практику. Студенты участвуют в научном проекте центра и помогают анализировать состояние реки по гидробионтам – живущим в воде червям, моллюскам и насекомым.
Олигохеты – признак загрязненного водоема. На первых трех станциях (местах забора проб), расположенных ближе к истоку, еще водятся, к примеру, гаммарусы – ракообразные, которые живут в чистой воде. Под микроскопом они похожи на помесь кузнечика и креветки. Но чем дальше – тем больше червей. И, по словам Егора, тем зловоннее река.
«Если идти от четвертой до шестой станции, можно увидеть много сточных труб, врезанных в бетонные стены. Чьи эти трубы, никто не знает. На самом деле собственника легко можно вычислить. Представьте: слив забетонировать, караул какой начнется!» – фантазирует Егор. Но без разрешения делать это незаконно.
В смежном кабинете работает старший научный сотрудник лаборатории пресноводной гидробиологии центра Татьяна Сергеевна Вшивкова. Все в коробках с пробами, стопках документов, на столе сразу три микроскопа. Работы много – прибираться некогда.
«Я же по знаку зодиака Рыбы», – объясняет ученый свою любовь к пресным водоемам.
Она вспоминает, как весной, перед поступлением на биологический факультет во Владивосток, поехала с родителями на дачу сажать картошку: «Раз – и выскакивает лягушка. Я «тьфу!» сначала. А потом думаю: «Так-с… Это же теперь будет мое дело», – вспоминает Татьяна Сергеевна. – Я ее беру. Она смотрит на меня, я смотрю на нее, и я вижу ее глаза – золотой ободок. И мы с ней какой-то разговор провели. Я ее отпустила и думаю: «Боже, какая красота».
«Приморье – это конфетка! Самое высокое биоразнообразие по нашим видам!» – рассказывает Татьяна Сергеевна с нескрываемым восторгом.
Территорию края вместе с граничащими с ним регионами, а также частично с Монголией и Китаем WWF включил в список двухсот наиболее важных для сохранения экорегионов на планете как раз из-за уникальной древней речной системы. Это пресноводный регион, где водится наибольшее в России количество видов рыб. Но, что важно для Вшивковой, питаются эти рыбы разнообразными пресноводными беспозвоночными, в том числе теми, которых она изучает.
До начала восьмидесятых Вшивкова работала в заповедниках, на чистейших водоемах, описывала новые виды ручейников (это ее самый любимый отряд) и вислокрылых.
Все поменялось в 1981 году. Начальник лаборатории предложил Татьяне Сергеевне подзаработать – изучить участок реки Комаровки, который выходил за пределы заповедника и протекал возле города. Разница потрясла гидробиолога: «Думаю: ах вы гады! Что вы сделали с моей Комаровкой? Комаровка в заповеднике вся цветет и пахнет. Только копни, и наши аж из себя лезут: «Посмотри, какой я красивый!» А здесь почти ничего. Мне так гадко стало. Думаю: гады, теперь я этим буду заниматься. Вы у меня получите все!»
Вшивкова погрузилась в биоиндикацию – метод, с помощью которого состояние окружающей среды оценивают по наличию и здоровью организмов-индикаторов. К ним относят, например, живущих в воде насекомых и амфибий.
Впервые на заграничный симпозиум Татьяна Сергеевна поехала в 1983-м. Там она познакомилась с ведущими специалистами по ручейникам, в том числе с доктором Джоном Морсом из Клемсоновского университета в США. Завязалась переписка. Уже в девяностых, когда страна открылась для сотрудничества с иностранцами, доктор наук приезжал во Владивосток и читал лекции для российских студентов. В итоге в 1999 году Вшивкова поехала в Клемсоновский университет писать и защищать докторскую диссертацию.
Татьяна Сергеевна вспоминает, что перед поездкой директор биолого-почвенного института ДВО РАН Юрий Журавлев дал ей напутствие: узнать, как американцы выбрались из грязи.
К концу шестидесятых загрязнение пресных вод в индустриально развитых районах США достигло критического уровня. Последней каплей стал пожар на реке Кайахога в 1969 году – вода в реке была настолько загрязнена нефтепродуктами, что буквально загорелась от случайной искры. После этого было создано Агентство по охране окружающей среды, и в 1972 году принят закон о чистой воде.
Закон ужесточил ответственность за неочищенные сбросы, обязывал делать информацию о состоянии окружающей среды открытой для населения и требовал разработать эффективные и простые методы экспресс-мониторинга воды. Таким методом стал биомониторинг.
«Меня, опытную, провези – я сразу скажу: это грязное, это чистое. За неделю можем объехать весь Приморский край. И если мы с вами возьмем четыре цвета, от голубого (чистого) до красного (очень грязного), то сделаем карту загрязнения края. Хотите навести порядок в своей стране, в своем регионе – делаете такую карту. В красной зоне уже должны работать химики. Они смотрят, какие вещества превышают предельно допустимую концентрацию. И дальше идет работа государства: закрывают предприятие или ставят очистные», – объясняет Вшивкова.
В период учебы Вшивкова познакомилась с учеными, разрабатывающими для США протоколы биоиндикации: как правильно отбирать пробы, в какое время года, какие организмы о чем сигнализируют. В США система контроля за качеством воды открытая и многоуровневая: помимо государственных в нее входят и частные агентства, которые проводят мониторинг качества стоков. Вшивкова планировала открыть частную лабораторию экомониторинга по приезду в Россию.
«Когда я уезжала, мои американские коллеги сказали, что ты будешь в золоте купаться – откроешь частное агентство. Будешь миллионершей, тебе равных нет», – смеется сегодня Татьяна Сергеевна.
Но агентство проработало не больше пары лет: оказалось, что научные сотрудники не знают, как строить бизнес. Тогда она решила создать общественную организацию. Так с 2003 года в Приморье начал работу научно-общественный координационный центр «Живая вода». С той самой лягушкой на эмблеме.
В 2016 году школьники Лучегорска (поселок в Приморском крае) запустили в небо самодельный дирижабль. Правда, конструкция из досок и гелиевых шаров мало походила на старинные воздушные суда. На ней участники школьного кружка робототехники закрепили датчики, чтобы определить химический состав воздуха над горящей свалкой. Куча мусора высотой с девятиэтажный дом, которая появилась еще в восьмидесятых, из-за химических реакций стала тлеть и выпускать ядовитый дым. Решить проблему местные власти не могли из-за дефицита бюджета.
Тогда в экологическом агентстве «Веснянка», который относится к местному центру внешкольной работы, решили объединиться с робототехниками. С помощью дирижабля дети выяснили, что концентрация вредных веществ над свалкой превышает допустимый уровень в двенадцать раз. Об исследовании написали в местной газете, показали сюжет по телевидению. В итоге свалку засыпали.
«Запрос назревал. Мы в колокола забили и, я считаю, этим ускорили процесс», – рассказывает руководительница школьного экологического агентства Алла Акаткина, которая познакомилась с Татьяной Сергеевной в 2004 году.
Вернувшись из США, Вшивкова с коллегами стала учить педагогов дополнительного образования проводить биомониторинг, анализировать состояние почвы и делать химический анализ. Они же обучали своих воспитанников.
Татьяна Сергеевна стремилась внедрить методы биоиндикации в государственную систему контроля за состоянием окружающей среды. Привозила американских специалистов на научные конференции, писала письма с предложениями в Министерство природных ресурсов. По словам Вшивковой, она получила отказ, а потом и отношения между странами начали портиться.
Развивать общественный мониторинг и учить жителей России – это, по мнению Татьяны Сергеевны, в ее силах. По словам Вшивковой, сейчас в регионе работает около пятидесяти активных агентств «Живой воды» – большинство в Приморском крае, но есть отделения и в других регионах Дальнего Востока. Например, в 2019 году Татьяна Сергеевна поехала обучать биомониторингу преподавателей и школьников в Якутию. Теперь несколько школьных групп сами проводят измерения, пользуясь специально разработанным методическим пособием.
Каждый год Вшивкова организовывает конференции, где школьники могут представить свои исследования. Победители едут в Москву на национальный водный конкурс.
«Называют ее дети «королевой Великобритании». Она же им и на английском языке рассказывает. Чтобы участвовать в водном конкурсе в Москве, нужно английский язык подтянуть», – Алла Акаткина добавляет, что у конкурса есть и международный этап.
Участники «Веснянки» трижды летали в Москву. В 2016 году дети победили в номинации «Вода и мир». Они изучали, как за последние двадцать лет изменилось состояние реки Бикин. Выяснилось, что река стала грязнее, а количество кислородолюбивых насекомых в ней уменьшилось.
То же говорят еще двое опрошенных руководителей агентств «Живой воды»: вода чище не становится.
Вшивкова продолжает научную работу, участвует в общественных экологических экспертизах, постоянно дает интервью. Бывает, это приносит свои плоды.
«Последнее дело – ручей, который стекает с мусорки. Улица Холмистая, полигон ТБО. Брали пробы, а там пена выше моего роста! И там все стекает в Уссурийский залив. Пробы взяли, по федеральному каналу нас показали. Через неделю смотрю телевизор – глазам своим не верю: где я стояла, уже стоит губернатор и орет, что всем секир-башка!»
Татьяна Сергеевна любит вспоминать историю про всемирно известную исследовательницу шимпанзе Джейн Гудолл, которая однажды сравнила слушателей своих лекций из разных стран с семенами, которые прорастут, когда отправятся домой и начнут разбрасывать уже свои семена:
«Мне говорят, что я не увижу при жизни, когда все станет хорошо. А мне и не надо. Мы читаем лекции, говорим об экологическом образовании. Процесс долгий, но потом он может взрывообразно пойти. Сначала медленно-медленно, а потом количество переходит в качество. Бах! – и они все зеленые!»
