Поступь времени необычайно стремительна. Его не схватить под уздцы, как скачущего коня, не остановишь ни на единое мгновение. Но от этой мысли грустно не становится. Каждый миг радостен, если знаешь, что прожит он для людей, отдан труду на благо твоей Родины, твоего народа, что ты вложил в него свое сердце, свой ум и энергию. Ведь труд – основа всего лучшего, источник всех благ, и он еще стократ радостнее именно от сознания того, что все созданное твоими руками принадлежит не единицам, не частным собственникам, как это было в России до Октября, а всему народу, миллионам таких же тружеников, как и ты. Не зря народная мудрость утверждает: труд – владыка мира! Об этом невольно думаешь вновь и вновь, когда открываешь самую простую и самую удивительную книгу на свете, в которой напечатана наша Советская Конституция. Конституция, полностью исключающая эксплуатацию человека человеком и обязывающая каждого гражданина честно и добросовестно трудиться, вносить плоды своего труда в «общий котел» во имя процветания народа. Многим людям капиталистических стран этот принцип непонятен. Некоторые из них, с кем мне доводилось встречаться на Западе, искренне недоумевали: – Почему в вашей прессе с негодованием пишут о тех, кто уклоняется от работы? Ну, не хочет человек работать – пусть не работает. Это его личное дело, значит, есть у него иные средства существования. Разве это свобода – заставлять людей работать?.. Да, такое представление о свободе в корне противоречит нашей морали. Тунеядство, чем бы оно ни прикрывалось, всегда осуждается советскими людьми, потому что если человек не трудится, он непременно живет за счет чужого труда. Это трутень, и никакого уважения к нему быть не может. Нам чужда такая «свобода», когда один может жить за счет многих. Советскому человеку, особенно тому, кто, подобно мне, родился после Октября, даже представить себе это трудно. Советские люди строят новое общество счастливых, равных и свободных людей, общество, о котором мечтали самые лучшие и светлые умы на протяжении всей истории человечества, общество, созданию которого посвятил свою жизнь великий Ленин, основатель первого в мире государства трудящихся. Много побед уже одержано на этом пути под руководством ленинской партии и ее Центрального Комитета. Мы уже вступили в эпоху развитого социализма, на наших глазах чудесно преображается родная Советская страна. Каждый видит, какой она стала могущественной и прекрасной, оплотом мира на всей земле, знаменосцем свободы для всех народов. Граждане СССР обладают всей полнотой социально-экономических, политических и личных прав и свобод, гарантируемых Конституцией СССР. Основой основ могущества и расцвета СССР был и остается повседневный труд каждого советского человека на своем рабочем месте. Вот почему труд в нашей стране, как об этом сказано в Конституции СССР, – долг и почетная обязанность каждого гражданина, дело чести и первая жизненная потребность каждого советского человека. Любовь к родине определяется не красивыми словами, не лозунгами, а прежде всего собственным трудом ради ее блага и процветания, о чем так убедительно сказано в нашей Конституции. Книга с текстом новой Конституции СССР лежит на моем столе. Время от времени я перелистываю ее страницы, невольно задумываюсь над тем, что сам успел сделать и что сделано моими товарищами, сделано для родины, для родного народа. И тогда мне кажется, что страницы Конституции, ее статьи и параграфы – это не только великий документ нашего государства, это – книга, которая как бы впитала в себя судьбы миллионов советских людей, таких же, как и я, их мечты и надежды, их заботы и радости. И вот хочется мне поделиться тем, что чувствую всей душой, о чем думаю, чем горжусь. Может быть, мой рассказ получится не таким уже складным, но зато от чистого сердца… Жизнь была полна испытаний для Советской родины. Ее судьба всегда зависела от беспредельной верности ей каждого гражданина. Надо ли рассказывать про сорок первый год… Вот уже многие десятилетия наша страна, к великому счастью нового поколения советских людей, благодаря неустанной сложной и многотрудной работе партии не знает, что такое война или знает только по книгам и кинофильмам. Но, читая статьи Конституции, где говорится о священном долге гражданина СССР защищать свою родину, невольно вспоминаешь то лихое время, когда каждому из нас хотелось не на словах, а на деле доказать свою готовность защищать до последней капли крови свою социалистическую отчизну. Помню отцовское письмо, полученное с фронта в сорок первом. Были в нем такие строки: «Мы уже свое главное дело сделали – дали Советскую власть, теперь ваш черед защищать ее». В ту пору и отец, и оба моих старших брата воевали с гитлеровцами. Меня же на фронт не взяли – я ремонтировал боевые корабли в Кронштадте. Правда, и эта работа была очень опасной и тяжелой. И все же мне удалось вырваться на фронт, меня взяли в пограничные войска, защищавшие от фашистов Дорогу жизни – Ладогу, там я и воевал пулеметчиком… q q q Беззаветное чувство нераздельности с судьбой своей страны, горячее желание сделать все, что можешь, для ее блага владело нами. Это чувство неизменно и поныне. В чем оно проявляется сегодня? В самом главном – всегда знаешь, что в каждую минуту, что бы ты ни делал, где бы ни находился, всегда с тобой Родина, ее интересы, заботы, трудности и радости, ее нынешний день и день завтрашний, ее престиж и честь. Поэтому считаю повседневную работу судостроителя своим государственным постом. И бессменно уже десятки лет несу трудовую вахту на Балтийском заводе, куда вернулся сразу после войны. Вернулся на свое рабочее место – стапель.
Трудиться здесь нелегко, посложнее, пожалуй, чем в любом цехе. Весь день под открытым небом – не всякий выдерживает. А ты говоришь себе: «Я – фронтовик, не мне пасовать». Знаешь свое дело – стыковать без зазоров многотонные стальные блоки, чтобы скорей рос, подымался корпус будущего судна. На многочисленных встречах в школах, в ПТУ ребята часто спрашивают меня, надеясь услышать какой-то особенный ответ: – Почему вы выбрали самую тяжелую профессию из всех на строительстве кораблей? Я им отвечаю честно и откровенно: – Мечтал о том, как бы скорее начать помогать семье. Нас у родителей было шестеро – три брата, три сестры, так что сами понимаете… А в школу ФЗО при заводе пошел потому, что там платили стипендию, срок обучения был небольшой и от дома близко… Да, так оно и было поначалу. И сегодня, спустя сорок лет. несмотря на то, что в помощь нам, судосборщикам, пришла разная техника, работа остается физически очень нелегкой. Тем не менее не покривлю душой, сказав, что не променял бы и сегодня профессию судосборщика ни на какую другую, и если б вдруг случилось чудо, и я стал бы юным, снова выбрал бы именно ее. Кстати, это не так просто объяснить иным парням, поступающим на наш завод. Они выросли, я бы сказал, в слишком тепличных условиях, привыкли с самых малых лет к удобствам, к комфорту. И некоторые из них откровенно признаются: пусть я буду зарабатывать меньше, чем зарабатывают на стапеле, но зато мое рабочее место будет под крышей, в четырех стенах, а не под открытым небом на леденящем ветру или под палящим солнцем. Тут ничего не попишешь. Не каждому под силу такая работа, а самое главное – и не каждому по характеру. Кто чувствует в себе слабинку, тому наша работа противопоказана. Она любит сильных людей, сильных прежде всего духом, волей, упорством, сознанием, что кто-то должен взять на себя самое трудное. И взять с охотой, с радостью, с гордым чувством, что дело это тебе по плечу, ты достоин его. Вот уже более сорока лет каждое утро хожу я на свой родной Балтийский как на праздник, хотя в нашей работе приходится иной раз хлебнуть всякого. Но это особое ощущение, когда из года в год на протяжении десятилетий каждое утро идешь к стапелю и поднимаешься на него ровно за пятнадцать минут до начала смены, а вокруг все тебе так близко и знакомо. Я привык к гигантским стапелям, кранам, мачтам, к слепящим сполохам электросварки. И каждый новый корабль для тебя словно первый, хотя, казалось бы, только вчера его предшественник, рожденный на этом же стапеле, выскользнул из гнезда, в котором вырос, он уже на плаву, в родной стихии и несет флаг Родины по морям и океанам… А ты начинаешь новый… Порой даже не верится, что за плечами у тебя десятки построенных судов. Крупнотоннажные танкеры, лесовозы, рудовозы, корабли науки – «Космонавт Юрий Гагарин», «Космонавт Владимир Комаров». И особое место в этом списке занимают, разумеется, атомные ледоколы «Арктика» и «Сибирь». От закладки до спуска работал я на них со своими друзьями. А любой труд – творческий, если относиться к нему не формально, а с душой. И неважно, какая у тебя специальность, важно, какой ты специалист. Что значит быть хозяином на заводе? Быть настоящим советским рабочим – значит не только обрести какую-то профессию и стать высококвалифицированным токарем, слесарем, кузнецом и т.п. И обладая самой высокой степенью мастерства, можно оставаться при этом человеком с психологией частника, которому лишь бы урвать для себя побольше. К сожалению, еще нет-нет да и встречаются подобные рабочие… Их частнособственническая психология мелкого хозяйчика ничего общего не имеет и не может иметь с гордым осознанием своей роли настоящего рабочего, подлинного хозяина производства, которому все и на участке, и в цехе, и на заводе близко и во всем он кровно заинтересован. Помню, много лет назад, когда наша бригада стала одной из первых в Ленинграде бороться за звание коммунистической, у нас газетчики все допытывались: с чего вы начали? Сегодня я ответил бы так: с критического осмысления своей работы. Все ли делаем как надо мы и наши товарищи в других бригадах? Мы не раз замечали, что сборщики, занятые монтажом второго яруса надстройки на корабле, подолгу ждут, пока на стапелях установят первый ярус. А нельзя ли все секции надстройки собирать не на стапеле, а на предстапельной площадке? Строили мы тогда рефрижератор «Владивосток». По нашей просьбе произвели опыты и сэкономили десять тысяч рублей. А однажды, когда мы заканчивали работы по спусковому устройству, прислали чертеж на кормовые копылья к нему. Видим, что-то не так в чертеже. Кормовой копыл – это металлическая опора, она соединяет корпус корабля со спусковыми полозьями. Вместе с нами корабль соскальзывает на воду, а затем копылья – они над водой выступают – отрезаются. – Если поставим копылья по этому чертежу, где они окажутся после спуска? Не над, а под водой… А как их потом отрезать? Мук не оберешься. Пошли к мастеру, к технологу: – Надо чертеж менять. И изменили. Копылья с помощью «полотенца» – металлического листа – приварили так, что место обрезки оказалось выше, чем было указано в чертеже.
Когда чувствуешь себя хозяином на предприятии, все вокруг примечаешь острее и думаешь о том, что и где можно сделать, чтобы вышло лучше. Подходишь к делу с умом и расчетом, вот и появляется рационализация… А уж в смысле трудовой дисциплины – так и речи не может быть о каком-то послаблении. Какой же ты хозяин на своем производстве, если можешь себе позволить опоздать, прогулять, появиться на работе в нетрезвом виде. А это значит нанести своему предприятию моральный и материальный урон, оставить свой станок без дела ли ухудшить качество продукции. К сожалению, встречаются еще люди, которые так привыкли злоупотреблять великим правом на труд, что им уволиться, перебежать с завода на завод ничего не стоит, потерять работу они не боятся. Когда приходится сталкиваться с подобными «хозяевами», я вспоминаю многие свои встречи в капиталистических странах, где мне не раз доводилось бывать. Запомнилась одна такая встреча в Соединенных Штатах на машиностроительном заводе в Кливленде. Завод этот как завод, ничего особенного. И вот я спрашиваю хозяина: – Что вы делаете с тем рабочим, который прогуляет или опоздает? Он недоуменно пожал плечами: – Выгоню, конечно, что ж еще? За воротами завода тысячи безработных. Каждый рад занять освободившееся место. Потом показал мне стенд готовой продукции. Я опять его спрашиваю: – У вас есть технический контроль? – Нет, – говорит. – Кто допустит брак, того увольняют немедленно. Он, конечно, иначе и рассуждать не может. Он – капиталист. Для него рабочий человек – источник бизнеса. У нас еще находятся люди, которые спекулируют великими преимуществами нашего социалистического строя, где нет безработицы, нарушают трудовую дисциплину, думая, что им все сойдет с рук. А ведь такой прогульщик, лодырь своим недостойным поведением нарушает Основной закон, нашу Конституцию. Разве можно не принимать против таких разгильдяев самых строгих мер? Ведь они наносят ущерб своему государству, которое заботится об их же благе. Говорят, надо всячески развивать материальную заинтересованность. Однако одной такой заинтересованности мало. У нас рабочий всюду заработок найдет. Но нередко нас собственная гуманность подводит. Ну зачем наказывать пьяницу, ведь семья пострадает? Так мы рассуждаем? Именно так. А «нажал» на него посильней – он взял да и уволился с завода. Его в другом месте принимают с распростертыми объятиями. Не смотрят, какой человек, были бы руки. А иной начальник цеха даже боится наказать нарушителя: вдруг он подаст заявление об уходе. Такой рабочий не уважает ни себя, ни товарищей, он на любом заводе будет чужаком. Что ему коллектив, если он на все и на всех глядит только со своей корыстной точки зрения. И не понимает, что в итоге он прежде всего обкрадывает самого себя как личность. Такой человек в Конституции, вероятно, усвоил в основном статьи о правах. И смысл слов о ом, что он хозяин производства, наверное, толкует так: что хочу, то и ворочу, хочу – работаю, хочу – гуляю… С такими нам не по пути. Однако же не выбросишь их за борт. Значит, их необходимо воспитывать и убеждением, и, если надо, – принуждением. Нарушителей Основного закона стесняться нечего. Надо растить настоящих хозяев производства, болеющих за него, умеющих и желающих проявлять хозяйскую сметку, творческую инициативу в общих интересах предприятия. q q q Довелось мне в свое время побывать с советской делегацией в Японии на родственном по профилю судостроительном заводе в городе Ниагата. В цехе на полу прочерчены белые полосы – кратчайшие пути с места на место, по которым рабочий должен ходить. Словно бы и не человек, а автомат, робот. Где уж тут рабочему думать о творчестве, о том, чтобы проявить свои способности, сметку… Да он в этом и не заинтересован. И хозяин смотрит на него как на живой придаток к станку, который в любую минуту можно выкинуть, как только в нем отпадет необходимость. Нам, советским труженикам, многое может показаться там невероятным, диким, противоестественным. Пока всего не увидишь своими глазами – и поверить невозможно. Возвратишься на родной завод после поездок в капиталистические страны и словно глотнешь свежего воздуха, руки сами рвутся к работе. От такого настроения усиливается рабочая инициатива – главный источник соревнования, главный источник успеха. Знаю это по собственному опыту: меняются типы судов, которые строятся на заводе, растут нормы выработки – сегодняшний корабел работает в несколько раз производительнее своего коллеги кона 40-х годов, – наконец, уже несколько раз сменился состав бригады, а она все так же дает двойную норму. А за счет чего? Никто нас не подгоняет, никто через силу не работает, хотя любой в бригаде готов на что угодно, если требует обстановка. Но я как раз о другом, об обыденном хочу сказать. Наша бригада долго добивалась у себя налаженной, ритмичной работы. Если в бригаде порядок в организации труда, если каждый видит, что есть все условия для продуктивной работы, что попусту время не уходит из-за разных несогласованностей, то это уже сам по себе хороший залог производственной дисциплины. И вот когда все нормы на сборке одного из крупнейших танкеров удалось намного перекрыть, нам вдруг пришлось волей-неволей «нажать на тормоза». Электросварщики и газорезчики, которые числились в нашей бригаде, непоспевали за нами, сборщикам приходилось ждать, когда они управятся с заданиями. А ждать – дорогое удовольствие, когда каждая минута на счету. Из таких утраченных минут складываются во время сборки гигантского танкера часы, дни и даже недели. Мы понимали: каждый день, на который будущий корабль может задержаться на стапеле или у причальной стенки, – прямой убыток государству. Зато каждый день досрочного выхода в море – многие тысячи рублей экономии. Понятно, ждать мы не хотели. И подумали: а такое ли уж хитрое дело сварка и газорезка для слесарей-сборщиков? Что если нам самим освоить эти операции в порядке совмещения профессий? Поговорили на эту тему между собой. Все согласились: к делу! Пришлось всей бригадой учиться, отрабатывать технологию, технику безопасности, сдавать экзамены. Вот только тогда нас допустили к работе. И мы не жалели о затраченном времени, оно окупилось с лихвой. Резко сократились сроки судосборки, государство получило немалую выгоду, и мы в бригаде тоже не остались в накладе – стали больше зарабатывать. Но главное – радовались, что инициатива удалась, что работа стала производительнее… Совмещение профессий – дело добровольное, никто к нему не принуждает, никто заставить не может. Люди в силу своей сознательности, заинтересованности в успехах коллектива изыскивают по своей воле новые и новые источники производительности труда. И всегда я с гордостью думаю о товарищах по моей бригаде: Андрее Федотове, Николае Бурове, Валерии Цветкове, Викторе Коцюбинском. Люди эти росли и закалялись на заводе, проявляли и проявляют разносторонние способности в коллективном рабочем творчестве бригады. Они показали себя с самой лучшей стороны в овладении смежными профессиями, понимая, как это важно в любом производстве, и особенно у нас, в судостроении. Та же причина побудила десятки бригад широко применить этот метод, поддержать инициативу, развить ее, пойти дальше, внедряя ее по-своему. Нынешний состав моей бригады отличается от того, каким был он два десятилетия назад, когда мы только-только начинали соревноваться за звание коммунистической. Образование у тех ребят после военной поры – от силы пять-шесть классов. Но многого они добивались своим неукротимым энтузиазмом в работе жаждой познать в совершенстве специальность. Учились ребята в школе без отрыва от производства. Но если срочная работа – силком не выгонишь с завода ни Николая Шатохина, ни Бориса Лыкова, ни Юрия Качкина. Эти парни сейчас стали бригадирами, учат и воспитывают молодых. Ребята из моей новой бригады такие же энтузиасты, как их предшественники. Однако все до единого пришли на завод с полным средним образованием. А, скажем, Володя Васильев успел уже и судостроительный техникум закончить, теперь заочно учится в институте. Так или иначе, все в бригаде повышают свое образование на различных курсах, семинарах. Сегодня людям без основательных знаний, без разносторонней подготовки не доверят сложнейшие операции на сборке современных кораблей. Мы уже привыкли, что конструкторы, технологи приходят посоветоваться в бригаду, когда что-то не заладится. Тут свое слово скажут и Валерий Березин, и Александр Федотов. Прислушиваются специалисты к мнению Виктора Коцюбинского, учитывают советы Володи Васильева, всех ребят. Если мне доводилось уезжать, например, в Москву на XXV съезд партии, или в какой-нибудь другой город по поручению Госконтроля СССР, или за границу, я спокойно оставлял бригаду на своего воспитанника Александра Федотова. Давно ли, кажется, я рекомендовал для вступления в партию Федотова, а теперь он – член партийного бюро цеха. Кстати, в моей бригаде из девяти человек пятеро – коммунисты, трое – комсомольцы. И все до единого – общественники. У всех – высокие разряды, все мы трудимся на один наряд, все заботливо помогаем друг другу. Сложилось у нас правило: каждый берет на себя операцию, которая ему больше по вкусу, легче дается. Но каждый умеет все. И если, скажем, в чем-то сильнее Федотов, а слабее Буров, то Федотов без всяких просьб и поручений помогает Бурову, и наоборот. Точно так же Цветков и Коцюбинский, да и все так поступают. Скажу откровенно: в этой искренней взаимопомощи – главный источник высокой производительности. Благодаря ей наша бригада выполнила задания десятой пятилетки за полтора года до ее завершения. Мы привыкли и работать вместе, и отдыхать вместе. И друг без друга нам трудно. По себе знаю: уйдешь в отпуск, несколько дней отдыхаешь, а потом начинаешь беспокоиться: как там на заводе, как мои ребята, как дела у них? Пишешь им, звонишь, а иногда и досрочно придешь на стапель поглядеть на ребят, помочь, если нужно. И такое чувство у каждого в бригаде. Нам радостно ощущать локоть друг друга, вместе делать одно дело для Родины. Наше государство – это мы сами, наша бригада – как бы его частица. Родина всегда в нашем сердце.
