Согласно последним данным, в октябре наблюдается дальнейшее замедление деловой активности в еврозоне – показатели упали до 23-месячного минимума. При этом больше всего спад проявляется в производственной отрасли. Если не учитывать статистику за период пандемии, то на данный момент зафиксировано максимальное снижение промышленного производства с 2012 года.
Под влиянием украинского конфликта мировые цены на энергоносители по-прежнему остаются на высоком уровне, в связи с чем Европа, сильно зависящая от импорта российских энергоресурсов, переживает серьезный кризис. В последнее время в свете осложнения ситуации промышленность региона оказалась в весьма тяжелом положении – все больше предприятий сокращают производство, прекращают деятельность или переносят бизнес за границу. На этом фоне часто обсуждается усиление деиндустриализации в странах ЕС.
Деиндустриализация – не новая тема для континента. В течение нескольких десятилетий после окончания Второй мировой войны вслед за непрерывным повышением производительности труда и быстрым ростом спроса на услуги в странах Западной Европы наблюдалось снижение доли добавленной стоимости промышленности в рамках ВВП. В период с 1980-х годов до начала нового столетия государства – члены ЕС имели тенденцию принижать значение производственной отрасли, что привело к увеличению масштабов деиндустриализации. В 2007 году доля добавленной стоимости промышленности в структуре ВВП практически во всех странах Евросоюза, за исключением Германии, была значительно ниже 20%: в Италии этот показатель составлял 16%, во Франции – 12%, а в Великобритании – менее 10%. Вспышка международного финансового кризиса в 2008 году вызвала глубокие размышления о взаимосвязях между промышленностью и услугами в ведущих странах региона, в результате производственной деятельности стало уделяться больше внимания. В 2012 году ЕС объявил стратегию реиндустриализации, согласно которой предлагалось увеличить долю добавленной стоимости промышленности в рамках ВВП до 20% к 2020 году. Однако под воздействием долгового кризиса и Brexit инвестиции в производство и стоимость выпускаемой продукции существенно не увеличились, как и доля добавленной стоимости промышленности в структуре ВВП. Впоследствии пандемия коронавируса привела к падению индекса до менее чем 15% в 2020 году. Несмотря на небольшой рост в 2021 году, показатели все еще находятся ниже уровня 2012 года. В 2019 году Берлин обнародовал «Национальную промышленную стратегию 2030», целью которой являлось постепенное увеличение доли добавленной стоимости промышленности в ВВП страны и всего ЕС до 25% и 20% соответственно к 2030 году, что, по сути, должно было способствовать реиндустриализации.
Пандемия расстроила эти планы, а последующий украинский кризис втянул Европу в новый виток деиндустриализации. В течение длительного времени ведущие страны региона, в особенности Германия, укрепляли свое конкурентное преимущество в звеньях с высокой добавленной стоимостью, таких как исследования и разработки, специализация, качество, бренд, дизайн и индивидуализированное производство. Важной поддержкой при этом являлись поставки относительно стабильных и недорогих энергоресурсов из Москвы, в частности, природного газа, это позволяло контролировать себестоимость в разумных пределах. После начала конфликта на Украине Европа ускорила темпы снижения зависимости от российских энергоносителей, но за короткий срок она не смогла решить проблему дефицита энергии путем замещения импорта и развития возобновляемых источников энергии, что привело к резкому росту цен на ресурсы, а также негативно повлияло на процессы переработки, производства, хранения, транспортировки и многие другие звенья промышленности. Произошло значительное повышение производственных и эксплуатационных затрат предприятий и сужение пространства для получения прибыли. В некоторых случаях размеры убытков были настолько велики, что даже не было смысла запускать производство, в результате большое количество предприятий были вынуждены сократить масштабы или вообще остановить ведение деятельности.
К концу сентября мощности алюминиевой, цинковой, сталелитейной, химической и других отраслей с высоким энергопотреблением в Евросоюзе упали почти вдвое из-за остановки производства или перемещения за границу. Более того, ряд предприятий, специализирующихся на продукции высокого качества, объявили о банкротстве или находились на грани выживания. В августе немецкая компания Dr. Schneider Unternehmensgruppe, которая в течение 95 лет изготавливала материалы для внутренней отделки автомобилей, подала заявление о защите от банкротства, что вызвало сильный резонанс в Берлине и Европе в целом. Примерно в то же время известный производитель туалетной бумаги Hackle также подал заявление о защите от банкротства, а один из крупнейших поставщиков автозапчастей BGRA заявил о том, что рассматривает возможность ухода из Германии.
По прогнозам многих исследовательских организаций, в 2023 году Европу ожидает более мощная волна банкротств. Немецкий институт экономических исследований предсказал, что число дел о банкротстве компаний в Германии резко возрастет в первом квартале следующего года. Согласно данным Итальянской ассоциации розничной торговли, в первой половине 2023 года как минимум 120 тысяч малых предприятий страны окажутся на грани банкротства. По оценке страховой компании Atradius Credit Insurance, в 2023 году более 4100 предприятий в Нидерландах ожидает банкротство, что на 77% больше, чем в текущем году. Исходя из этого, американский инвестиционный банк Goldman Sachs предупредил о том, что тяжелая энергетическая ситуация подвергает Европу риску крупномасштабной деиндустриализации.
Учитывая то, что основной причиной этого витка деиндустриализации является кризис, возможности Европы для реагирования и ожидаемые результаты весьма ограничены. Во-первых, текущая базовая цена на природный газ по-прежнему в несколько раз выше, чем за аналогичный период предыдущих лет. Правительства стран ЕС не располагают финансовыми ресурсами для предоставления предприятиям адекватных компенсаций расходов на энергоресурсы, чрезмерное принятие мер поддержки приведет к росту уровня задолженности государств, что, вероятно, вызовет турбулентность на долговом рынке. Во-вторых, подавляющее большинство компаний, находящихся на грани банкротства, – это малые и средние предприятия, производство которых в основном сосредоточено в Европе, им будет трудно выжить за счет децентрализованной деятельности. Текущая ситуация на Украине туманна. Если не произойдет улучшение отношений между Россией и ЕС, энергетический кризис может затянуться на несколько лет, и влияние деиндустриализации будет крайне тяжело сдерживать.
В среднесрочной и долгосрочной перспективе, если деиндустриализация продолжит набирать обороты, это нанесет серьезный удар по европейской экономике и обществу. Прежде всего, потеря энергоемких областей промышленности может изменить производственную структуру континента. В частности, резкое сокращение масштабов металлургической промышленности серьезно подорвет его самообеспеченность некоторыми ключевыми видами сырья, в то время как нехватка ключевых материалов, таких как цинк, вызовет замедление развития возобновляемых источников энергии и экономики замкнутого цикла. Во-вторых, в ЕС существует большое количество малых и средних инновационных производственных предприятий. Их банкротство или перемещение за границу ослабит общий инновационный потенциал Европы. В-третьих, банкротство или уход предприятий прямо и косвенно приведет к потере рабочих мест, усилив тем самым проблему безработицы. Масштабный рост безработицы неизбежно станет угрозой социальной стабильности. Наконец, деиндустриализация постепенно сведет на нет влияние Европы на формирование международных рыночных правил и промышленных стандартов через торговлю, инвестиции и другие каналы и в результате снизит международную конкурентоспособность экономики региона.
Сунь ЯНЬХУН
директор Института исследований Европы
Китайской академии общественных наук,
Хуаньцю шибао, Китай