Валентин ЧИКИН. Для поколений советских людей уже стерлись грани событий марта 1953 года. После смерти Сталина для них сразу начинается время Хрущева. А вы в своей замечательной публицистической книге «Хрущевская слякоть» показываете сложную борьбу за власть, посвящаете ей даже два раздела: первый раунд, второй раунд…
Один наш автор, обозревающий это время, высказал даже такую гипотезу: Хрущев, мол, известный троцкист, а Маленков был бухаринец. И вот, к сожалению, победила троцкистская линия…
Евгений СПИЦЫН. Да, подобные ярлыки зачастую раздают направо и налево, порой не задумываясь вообще над содержанием этих ярлыков. Если уж говорить, кто был бухаринец, то этот эпитет можно приклеить, прежде всего, Микояну. Кстати, и Сталин об этом говорил, сравнив его на Пленуме с оппозиционером Фрумкиным. Он-то знал природу взглядов Микояна и его, так сказать, поползновения. По поводу того, что Хрущев был троцкистом, слушайте, я вас умоляю, теория и Хрущев – это вообще небо и земля… Абсолютно безграмотный человек. Неглупый, хитрый, но совершенно безграмотный и в общекультурном плане, не говоря уже о теоретических воззрениях.
А теперь, что касается событий 1953 г. Когда умер Сталин, сложился новый режим коллективного руководства. Историки по-разному оценивают, кто входил в узкий состав этого руководства. Обычно называют фамилии 4 человек: Маленков, Берия, Молотов и Хрущев. Кто-то сводит узкий состав этого руководства до 3 человек – то есть исключает из состава Хрущева. А кто-то, наоборот, расширяет состав до 5 и даже до 6 человек, включая в этот состав и маршала Булганина, тогдашнего министра обороны СССР, и Микояна.
Тут вот что важно понять. Те, кто встал у руководства страны, тот же Маленков – отлично понимали, что в тех исторических условиях влезть в «сталинскую шинель» объективно невозможно. Любой из них просто утонет в этой сталинской шинели. Поэтому важно было не просто сохранить режим коллективного руководства, но и стать первым среди равных, как в княжеской дружине, и закрепить это в партийных документах. Неслучайно в апреле 1953 г. именно Маленков инициировал созыв пленума ЦК, с тем чтобы осветить проблему «культа личности», рассмотреть не культ личности Сталина, а лишь само понятие в принципе, не затрагивая при этом фигуру усопшего вождя. Для того чтобы высшая партийная инстанция выработала и приняла документы, которые узаконивали бы режим коллективного руководства. Именно с этой целью в середине марта 1953 года он пошел навстречу своим коллегам по Президиуму ЦК и оставил пост секретаря ЦК, то есть сохранил за собой только пост главы Совета министров СССР, с тем чтобы не концентрировать в своих руках власть. А поскольку еще одним членом Президиума, который входил в состав Секретариата, был только Хрущев, то он и стал секретарем по общим вопросам, потому что должности генсека в партийном уставе не было.
Вот думают, что эта должность была прописана в партийном уставе еще с 20-х годов. Ничего подобного, ни в одной из редакций партийного Устава должности генерального секретаря не было… А начиная с 1930 года, после 16-го партсъезда, Сталин вообще все бумаги стал подписывать как секретарь ЦК. Просто по факту по привычке Сталина называли генсеком, но официально он такой титул не носил.
Но соратники Маленкова отказались проводить такой пленум. И я думаю, что здесь не последнюю роль сыграли 2 персонажа – Берия и Хрущев. Почему? Дело в том, что Берия уже тогда совершенно очевидно нацелился на захват власти.
В конце июня произошли события, связанные с арестом Берии и с его отстранением от власти. И тут Маленков и Хрущев, как бы освободившись от угрозы, каждый стал играть свою игру. Маленков стал играть роль главы правительства и председательствующего на заседаниях Президиума. А Хрущев как главный секретарь ЦК вел заседания Секретариата. Было совершено очевидно, что в этой конструкции власти борьба будет только обостряться. Причем, инициатором этой борьбы выступал именно Хрущев, а не Маленков, желавший как раз сохранить режим коллективного руководства. Это стало очевидно еще в августе 1953 г. Когда между Хрущевым и Маленковым началась тяжба по поводу того, кто, где и когда будет произносить известный доклад по сельскому хозяйству. Первым этот доклад на сессии Верховного Совета озвучил именно Маленков. Хрущев страшно был недоволен и на пленуме в начале сентября, по сути, повторил этот доклад, чтобы отобрать пальму первенства. Но народ на мякине не проведешь, и уже тогда сложилась знаменитая поговорка: «Пришел Маленков – поели блинков». А в сентябре 1953 года Хрущев получил свою козырную карту – он был избран Первым секретарем ЦК, и эта должность была закреплена в Уставе партии. Причем любопытно, по воспоминаниям того же Кагановича, предложение об избрании Хрущева Первым секретарем внес Маленков.
Как это произошло? Вопрос не значился в повестке Пленума, но на второй день, уже на вечернем заседании, к Маленкову подошел Булганин и сказал: Георгий Максимилианович, надо внести предложение об избрании Первым секретарем Хрущева. Маленков возразил: но мы же на Президиуме ЦК это не обсуждали. Булганин: это общее мнение членов Президиума; если вы не внесете это предложение, будете фрондировать, я буду вынужден внести его – выбирайте!
И Маленков, не желая обострять отношения с Хрущем и с другими членами Президиума, внес это предложение. И таким образом, Хрущев стал Первым секретарем ЦК, что чрезвычайно возвысило позиции Хрущева в партийном аппарате. И он тут же восстановил денежные надбавки партноменклатуре. Это существенно закрепило авторитет Хрущева в партийном аппарате. Он знал, что он делал.
И еще одно важное обстоятельство. У нас мало кто обращает на это внимание, Хрущев, не будучи членом союзного правительства, не занимая никакой государственный пост, был утвержден в качестве председателя бюро по сельскому хозяйству, введен в состав Президиума Совета министров СССР. Смотрите: в марте было принято решение о том, что совмещать государственные и партийные посты нельзя, а Хрущев, будучи Первым секретарем ЦК, стал одновременно и председателем бюро по сельскому хозяйству, и членом Президиума Совмина. То есть решение коллективного руководства вскоре было нарушено.
Надо понимать, что еще при Сталине, при проведении политической реформы, начало которой было положено в апреле 1946 г., роль Президиума Совета министров резко возросла – особенно узкого состава этого Президиума. Это видно по документам.
То есть власть постепенно, как и хотел Сталин, перераспределялась от партийных структур к правительственным структурам, и в данном случае вот это решение о вводе Хрущева в состав президиума Совмина неизмеримо подняло его властные ресурсы. И он решил действовать. Плюс к этому начал выступать с разного рода инициативами и показывать, кто в доме хозяин. Вы посмотрите, все его идеи носили открыто провокационный характер – например, идея передачи Крыма, идея освоения целины и т.д. и т.п.
Конечно, он был опытный интриган, опытнее Маленкова. Маленков был куда порядочнее. А Хрущев был куда более беспринципным. В большой политике, как мы знаем, зачастую одерживают верх как раз беспринципные люди. Хрущев в этой борьбе и проявил все свои отрицательные качества.
В.Ч. Лазарь Моисеевич говорит: я лучше всех знаю Хрущева, поскольку я его выдвинул, помогал, опекал и т.д. И хочу вам сказать, он никакого отношения к сельскому хозяйству никогда не имел – городской малый, на шахте слесарил, а когда стал Первым секретарем, «начал куражиться», как он выразился…
Хочу затронуть такую тему. Тот же Каганович выступил с докладом о Программе на 19-м съезде. Была создана комиссия по выработке новой Программы партии во главе со Сталиным. Интересно, в каком направлении шла переработка Программы?
В послевоенные годы Иосиф Виссарионович не раз говорил о том, что надо учиться на ошибках. Вспоминается и тост на приеме после Парада Победы, и речь перед избирателями в 1946 году, и выступление на 19-м съезде партии…
Лазарь Моисеевич говорит, что если бы Сталин был жив, то он бы с очень самокритичным докладом выступил на будущем съезде. Как вы думаете, каким бы был ХХ съезд с участием Иосифа Виссарионовича? Каковы были его идеи в области переустройства экономики и управления страной?
Е.С. Вы знаете, мы вступаем в область гипотез и предположений. Но как говорят, история не имеет сослагательного наклонения…
В.Ч. Согласен. Но интересно знать ваши суждения, Евгений Юрьевич.
Е.С. Да, историк должен изучать возможные альтернативы… Начнем с того, что задача написания новой программы партии была поставлена еще в 1947 г. Была создана соответствующая комиссия, которую возглавил Андрей Александрович Жданов. Черновой вариант программы был составлен, он сохранился в архиве, с ним можно ознакомиться. Причем, этот вариант программы был внимательно прочитан Сталиным – он там оставил свои поправки, проявил особое внимание к проблемам идеологии, вопросам теории… К сожалению, в августе 48-го года Андрей Александрович скончался, и работа над программой была остановлена, а потом фактически заброшена. Хотя Сталина вопросы теории перспективы развития общества волновали очень. Я в связи с этим вспоминаю мемуары Шепилова, который был сталинским выдвиженцем и при Сталине работал в аппарате ЦК, принимал участие во всех этих комиссиях – и по разработке новой партийной программы, и по написанию учебника по политэкономии и т.д. И он прямо там писал, что Сталин, который неоднократно встречался с членами вот этих рабочих групп, говорил: мы, старые марксисты, изучали Маркса, Энгельса, Ленина по подлинникам. Те, кто пришел нам на смену, изучали классиков марксизма уже по сборникам их работ, а нынешние коммунисты знакомы с марксизмом по газетным статьям и фельетонам. А нам, для того, чтобы мы двигались вперед, нужна теория нашего дальнейшего движения. Поскольку Маркс, Энгельс, Ленин – они лишь поставили диагноз капитализму, доказали, что смена общественных отношений неизбежно приведет к строительству коммунистического бесклассового общества. Но теоретически они это не обосновали, они не успели это сделать. Мы строили социализм в 30-40-е годы на ощупь, путем проб и ошибок. Нам же сейчас, для нашего поступательного движения вперед, нужна теория. Нам нужна теория, иначе – смерть… Понимаете?
К сожалению, у нас эту сталинскую установку восприняли по- обывательски. Никакого развития марксистско-ленинской теории ни при Хрущеве, ни при Брежневе, на мой взгляд, не было. Было цитатничество, было начетничество. Причем, обратите внимание, у нас в агитпроповских структурах работали не творческие люди, а скучнейшие персонажи. Им бы лучше выступать с докладами о снах и сновидениях, как в известной кинокартине «Дело было в Пенькове»… Но если бы у нас действительно были партийные идеологи типа Жданова, которые могли сложные вещи объяснить простыми словами, которые могли бы зажечь аудиторию… Ведь Сталин и Жданов придавали огромное значение подготовке профессиональных пропагандистов и агитаторов. Жданов стоял у истоков создания партийных школ именно для этого. А у нас потом партийные школы выродились в не пойми что, для подготовки каких-то карьеристов… А вот подготовки кадров настоящих большевистских комиссаров ни при Хрущеве, ни при Брежневе уже не было. Партшколы стали инкубатором начетчиков.
Теперь то, что касается Сталина. В своей последней работе «О проблемах строительства социализма в СССР» Сталин озаботился серьезно именно теоретическими проблемами строительства социализма. Ну, например, сохранением Закона стоимости при социализме. Он ведь так до конца и не дал ответа на тот вопрос, который он поставил в этой работе: как будет функционировать советская экономика на новом этапе своего развития. Дальше. Он был убежден, что для нашего движения вперед необходимо создать буквально по всем направлениям прочную материально-техническую базу – чтобы мы вообще не зависели от окружающего мира, чтобы мы в условиях тотальных санкций могли производить все – начиная с булавки и кончая ракетами. Поэтому он и говорил, что надо затянуть пояса, но затянуть их надо именно для достижения полной независимости, независимости технологической, независимости от буржуазных держав.
Дальше, в его замыслах ведь было создание альтернативы Бреттон-Вудской системы, советской системы международных отношений, в том числе в финансово-торговой, финансово-хозяйственной деятельности. Неслучайно он инициировал проведение нескольких международных конференций по этому вопросу – и дело шло к созданию альтернативного центра экономической, финансовой мощи. Планировалось создание параллельной резервной валюты. К сожалению, со смертью Сталина эта работа была полностью прекращена.
Обратите внимание, при Сталине создается государственный комитет по внедрению новой техники. Так и назывался – Комитет по внедрению новой техники. Как только Сталин умирает, этот комитет формально сохраняется, но меняет свое целевое направление, он становится Комитетом по новой технике. То есть, в обязанности этого комитета уже не ставилась задача внедрения. Они занимались только изучением разного рода журнальчиков, публикаций каких-то разведданных и т.д. и т.п. То есть, занимались, условно говоря, консультированием, а не тем, чтобы новая техника шла на заводы и фабрики. Сталин же придавал внедрению новой техники огромное значение.
А сталинский план преобразования природы! Если представить масштаб этого плана, те средства, которые выделялись на этот план, а он ведь был рассчитан на 15 лет, до 1964 года… Опять-таки какова была главная задача? Создать условия для бесперебойного и всеобщего обеспечения советских людей качественным продовольствием и не зависеть от импортных поставок по всем сегментам аграрного производства: будь то мясо, молоко, хлеб, фрукты, овощи и так далее. И вот надо посмотреть, в первые годы реализации этого плана были сделаны грандиозные подвижки: создание лесозащитных насаждений, воссоздание искусственных водоемов и т.д. А в 1953 г. на место этого сталинского плана приходит план освоения целинных и залежных земель. То есть, Сталин глядел далеко вперед и прекрасно понимал, каковы должны быть основные направления – прежде всего, экономического развития.
Затем что касается международных отношений. Многие наши щелкоперы говорили о том, что после окончания войны Сталин хотел развязать чуть ли не третью мировую войну. Но анализ документов показывает, что Сталин прекрасно понимал, что Советский Союз надорвался, что Советский Союз понес колоссальные потери, что стране надо восстанавливаться, что людям надо дать возможность просто перевести дух – они и так уже не один десяток лет работали в тяжелых условиях, чтобы создать оборонный щит страны и выстоять в тяжелой войне. Поэтому все его инициативы носили исключительно мирный характер. И там, где он не мог, вернее не хотел, обострять отношения с нашими главными противниками, он и не шел на обострение этих отношений, он всегда искал возможности для мирного урегулирования вопросов. При этом он ни на йоту не отступал от интересов Советского Союза – и в германском вопросе, и в Корейской войне…
Хрущев же сознательно пойдет на обострение и конфронтацию с Западным миром. И это совершенно очевидно из того же 1956 г. …Я вам больше скажу, историки А.В. Пыжиков и Ю.Н. Жуков выдвинули очень интересную гипотезу: вот этот антисталинский доклад, с которым Хрущев выступал на закрытом заседании XX съезда, уже за рамками его повестки, стал дымовой завесой и призван был прикрыть собой милитаризацию советской экономики и курс на конфронтацию с Западом, которые затем в официальных докладах провозгласил Хрущев и поддержал Суслов. Там была поставлена задача расширения лагеря социализма. А что такое расширение лагеря социализма? Это курс на мировую революцию, прежде всего на Востоке и на Африканском континенте. А это требовало колоссальных ресурсов и неминуемо вело к конфронтации с Западом.
Если, например, у Сталина была идея сохранения нейтральной единой Германии и он даже смог убедить в этом Черчилля, то при Хрущеве произошло не только разделение Германии, но и вступление Германии в НАТО – то, чего американцы и добивались. Ведь для чего им нужна была Германия в НАТО? С одной стороны, они хотели контролировать Германию изнутри, чтобы там размещены были их войска. С другой стороны, они за счет Германии получали самый мощный людской контингент в случае начала войны с Советским Союзом и странами Варшавского договора. И, в-третьих, им нужна была территория Германии для того чтобы создать, условно говоря, «непотопляемый авианосец», у самых границ Восточного блока, с тем чтобы постоянно угрожать Советскому Союзу. И включение ФРГ в состав НАТО – это была грубейшая ошибка именно хрущевской внешней политики. Потому что у Сталина был замысел какой? Создать из Финляндии, объединенной Германии и Австрии естественный пояс безопасности из независимых государств, которые не принадлежали бы ни к одному, ни к другому блоку.
Сталин до конца не был убежден, что надо создавать именно военный блок. Потому что надежда на создание единой нейтральной Германии еще существовала, и пока эта надежда не улетучилась окончательно, Сталин не хотел провоцировать американцев, с тем, чтобы вот этот план сталинский не был разрушен. А Хрущев пошел на это. Он всегда действовал во внешней политике такими провокативными методами, ну и, прямо скажем, зачастую проигрывал в глобальном, геополитическом плане.
Что нанесло колоссальный удар по сталинской модели экономики? Все эти завихрения хрущевские. Например, создание совнархозов, ликвидация отраслевых министерств, потом ликвидация МТС в 1958 г., укрупнение колхозов и т.д. – это все потом будет.
Но ведь самая главная ошибка, которую совершил Хрущев, и которую не допустил бы Сталин, это была реформа Госплана в 1955 г. И у нас опять-таки на это смотрят недостаточно серьезно, считают, что это было какое-то рядовое решение. А на самом деле это было ключевое решение, которое, по сути дела, заложило мину для разрушения сталинской модели экономики.
Ведь что такое сталинский Госплан? Это был мозговой штаб, который определял основные цели, задачи и пути движения вперед. Именно во многом благодаря деятельности Госплана мы создали индустриальную мощь страны. Что делает Хрущев? Он разделяет старый Госплан на две структуры. На так называемую Гостехэкономкомиссию, которая занималась текущим планированием годовым. И новый Госплан, только уже не Государственную плановую комиссию, а государственный плановый комитет. Этот комитет определял уже перспективное пятилетнее планирование. И что произошло? Произошло то, что и Госэкономкомиссия, и новый Госплан стали просто сводными бухгалтерскими конторами, которые получали с мест циферки, потом их аккумулировали и выдавали на верха. То есть, не они определяли основные цели, задачи экономики, а они танцевали уже от достигнутого. Вот была, например, поставлена задача осуществить прирост той или иной продукции на энное количество процентов – ну вот они и рисовали, условно говоря, цифры с потолка, не особо вдумываясь: а нужно это или нет?
Это первое обстоятельство. И второе обстоятельство: там началась чехарда с руководителями этих структур. Они сидели на этих своих должностях год-полтора или некоторые вообще по несколько месяцев. Кто только не побывал на этих постах – и Первухин, и Сабуров, и Байбаков, и Ломако, и Новиков, и Кузьмин. Мать честная, это за каких-то восемь лет! Ну разве так можно руководить Госпланом? Я уже не говорю про таких персонажей, как Иосиф Иосифович Кузьмин, абсолютнейший неуч, бездарь, который почти два года возглавлял Госплан СССР… Ну и результат мы видим. Результат налицо. Это коротко если…
В.Ч. Евгений Юрьевич, за Хрущевым закрепилась, так сказать, репутация, что он реформатор. И Сергей, его сын, написал книжку об этом. Вообще считается, что его некая лихорадочная преобразовательская деятельность является преимуществом послесталинского периода. Вот я хотел, чтобы Вы поразмышляли, что собой представляло это реформаторство. Тем более сейчас мы переживаем тоже эпоху реформаторства. И мы видим, что реформы стали такой декорацией, которая позволяет закрыть провалы вчерашнего дня…
Е.С. Вы знаете, я сейчас, может быть, скажу парадоксальную вещь, но попытаюсь объяснить. Лет 20 назад выходила монография Александра Борисовича Каменского. Это историк либеральных взглядов, прямо скажем, мне не очень близких, но он историк профессиональный, хороший. Называлась эта монография «Реформы. От Петра Первого до Павла». И там он выдвинул концепцию, суть которой заключалась в том, что все русские государи 18 века были реформаторами. И Петр Первый, и все, кто пришел ему на смену. Только кто-то выступал как контрреформатор, т.е. отрицал то, что делал Петр и проводил свои реформы, а кто-то выступал как продолжатель Петровских реформ. И он, конечно, прав в этом смысле. Возьмите любого государя, я не беру, конечно, такие фигуры, как мальчик Петр Второй… Возьмете тех, кто сидел более-менее продолжительное время на троне, ту же Анну Иоанновну, ту же Елизавету Петровну, я уже не говорю про Екатерину Вторую, и даже Павел Первый – они все были реформаторами. То же самое можно сказать и здесь. Все советские вожди были реформаторами. Только надо понять и оценить, были ли они реформаторами со знаком «плюс» или они были реформаторами со знаком «минус». Потому что даже контрреформы, т.е. отрицание предыдущих реформ, они могут носить и один знак, и другой знак. То есть они могут иметь положительное значение для движения страны вперед, и, на-оборот, иметь отрицательное значение.
У нас, например, Александра Второго часто называют великим реформатором, а его сына Александра Третьего – контрреформатором. Если посмотреть с точки зрения здорового консерватизма, как у нас сейчас принято говорить, то реформатор он – никакой не контрреформатор. А если посмотреть с точки зрения трудового народа, то это в чистом виде реакционер, ультраконсерватор, который действовал в интересах очень узкой касты даже не только дворянского класса, а верхушки дворянского сословия, всей этой аристократии и высшей бюрократии. Ну, у нас сейчас Александру Третьему возводят памятники, выставляют его чуть ли не эталоном государственного деятеля. Ну, для правящей верхушки да, действительно, это эталон. Но для простого народа… Один «закон о кухаркиных детях» чего стоит. Если ты печешься о своем народе, то должен делать все, чтобы этот самый народ просвещать, а ты, наоборот, ставишь ему такие препоны, чтобы он не мог получить даже самое начальное образование, научиться читать, писать и считать.
Это вот моя как бы вводная. А то, что касается Хрущева. Безусловно, он был реформатор. Более того. Он был контрреформатор со знаком «минус». И всеми своими реформами, или контр-реформами, он нанес сокрушительный удар и по политической системе, и по экономической системе.
Но при этом я хочу сказать, что он был подлинным реформатором в сфере социальных отношений. И вот это ему надо поставить в заслугу. Что я имею в виду. Ну, прежде всего, пенсионную реформу. Надо отдать ему должное – была введена полноценная пенсионная система, которая существовала все годы советской власти вплоть до крушения Советского Союза. Замечу, что реальным автором этой пенсионной реформы был не Хрущев, а был Лазарь Моисеевич Каганович, который как зампред Совета министров курировал именно социальные вопросы, и он предложил Хрущеву провести эту реформу. Он готовил все нормативно-правовые документы для ее проведения. Но Хрущеву надо отдать должное, что он в этом вопросе поддержал Кагановича.
А вот то, что касается политической системы и экономической системы, все его реформы, практически все, носили крайне разрушительный характер. Ну, я некоторые из них уже обозначил. Например, то, что касается ликвидации отраслевых министерств и создания совнархозов. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Его предупреждали, не только Сабуров, Первухин, Булганин, но даже Фурцева Екатерина Алексеевна, которая была, казалось бы, в доску своя, его выдвиженкой, даже она выступала изначально против и говорила Никите Сергеевичу, что этот вопрос нуждается в серьезном изучении. Нельзя вот шашкой махать, ломать устоявшуюся систему государственного управления – иначе мы наломаем много дров.
Дальше, что касается ликвидации МТС. Создание МТС в 1930-е годы – это был величайший замысел Сталина. Просто диву даешься, как у человека родилась сама эта идея, и как он ее блестяще реализовал. И Хрущев устоявшуюся систему рушит и заставляет колхозы, многие из которых были просто не в состоянии приобрести, капитально выкупить эту технику. Но самое интересное, что ремонтная база-то была разрушена, кадры-то все разбежались. Ну, колхозы получили эту технику, и что?..
Дальше. Возьмите, например (я не говорю про животноводческую эпопею, про его целинные все эти дела, ликвидацию, например, паров и т.д.) его загогулины, связанные с постоянной перестройкой системы управления на уровне районов. Это же кошмар, это создание системы не то что двоевластия, а троевластия на местах. И последней «вишенкой на торте» стало разделение обкомов и крайкомов партии на аграрные и сельские. Ну это вообще уже… Вот это, кстати, была последняя капля, которая переполнила терпение партноменклатуры.
Но самое главное, что сделал Хрущев, и что нанесло колоссальный вред нашей стране, это когда он не просто вернул полновластие партийному аппарату, а когда он его поставил на такую недосягаемую высоту, что, по сути, оказался вне критики. И вот обратите внимание, где стало формироваться во времена Хрущева, и особенно Брежнева, вот это внутрипартийное диссидентство. Ни в Совете министров, ни в каких-то хозяйственных структурах, ни в министерствах и ведомствах, ни в академических вузах…
В.Ч. В партийном аппарате.
Е.С. Да, и вот именно этот партийный аппарат, который жил, как Ключевский сказал про Александра Первого, что он жил на два ума и держал две парадные физиономии, так и наши партийные аппаратчики в ЦК… Прежде всего, там они жили на два ума и держали две парадные физиономии, наверх они писали соответствующие бумажки, а сами аплодировали, например, Пражской весне… В 1968 г., когда начались события Пражской весны, это ж продолжалось не один месяц, они строчили наверх самые правильные записки, против империализма, против контрреволюции, «задушить гадину в зародыше» и т.д. и т.п. А сами во время чаепитий (и не только чаепитий) аплодировали пражским ревизионистам, говорили «Ай, какие молодцы!». И это было повсеместно. Об этом многие мемуаристы пишут прямо: Примаков, Брутанс, Бовен и т.д. Брежнев это видел, по головке гладил и говорил: «Ай, мои социал-демократы!» Понимаете, эти «социал-демократы»… А когда аппарат получил всеобъемлющую власть, он мог вытворять все что угодно.
Поэтому приход Горбачева к власти – это было выражение интересов именно этого партаппарата. Они ждали именно такого лидера, им новый Сталин не нужен был, который бы, образно говоря, им головы время от времени сносил. Зачем? Они уже привыкли к комфортной, сытой жизни. Они уже давно пропитались идеями конвергенции. Тут же надо иметь в виду, что значительная часть сотрудников аппарата ЦК, прежде всего из двух международных отделов, они проходили стажировку в журнале «Проблемы мира и социализма» в Праге, а там, как известно, была объединенная редакция, там полным-полно было еврокоммунистов.
Я больше вам скажу. Вот события Пражской весны, я когда их изучал, у меня постоянно было ощущение, что я изучаю события горбачевской перестройки. Прямо, как под копирку. Понимаете, вот прямо поэтапно. Но больше всего меня поразило то, что Млынарж в своих мемуарах «Мороз ударил из Кремля» описал подробно, как создавалась вот эта программа действий ЦК КПЧ, ее готовили сотрудники аппарата, а он тогда был заведующим идеологическим отделом ЦК, то есть довольно высокая шишка. Они, сотрудники, писали разные разделы – он, в частности, писал раздел, посвященный экономике, и идеологии, по-моему. А потом, пишет он, раз в неделю мы ездили в редакцию журнала «Проблемы мира и социализма», и под руководством Аусперга, который был зам главного редактора, сводили все эти раздельчики в единое целое, обсуждали, корректировали и т.д. и т.п. То есть вот он был штаб, по сути дела, реальный штаб, этой самой Пражской весны.
Потом Горбачев – как под копирку, Яковлев тоже, они же все это прекрасно знали. И этот план реализовали уже в годы горбачевской перестройки. Только в более растянутом варианте, понятно почему. Потому что размеры страны совсем иные и опыт строительства социализма у нас был, мягко скажем, побольше, чем у этих самых пражцев. Но самое любопытное, что во главе – метаморфозы человеческой жизни! – во главе этих самых пражских реформаторов, а на самом деле ревизионистов и предателей, и агентов империализма, был даже не Дубчек – он дурак был. На самом деле во главе этих ребят стояли такие персонажи, как Кригель, Цисарж, Смрковский. Самое интересное, что они 20 лет назад, во время так называемой «февральской революции» 1948 г., когда коммунисты окончательно взяли власть, возглавляли те самые рабочие отряды, которые пришли по призыву Готвальда поддержать коммунистическое правительство. И как за 20 лет они из настоящих коммунистов переродились вот в этих вот предателей и штрейкбрехеров!
То же самое произошло с Михаилом Сергеевичем и всеми остальными. Они, может быть, первоначально действительно вступали в партию как настоящие коммунисты, но потом произошло разложение этих людей, и они сначала разложились, а потом превратились в предателей. И Сталин, кстати, указывал на эту опасность прежде всего!
В.Ч. Системную опасность!
Е.С. Да, системную. Поэтому он и говорил, и Ленин всегда говорил, что самая сильная сторона политика – это признание своих ошибок, признание открытое, признание стопроцентное, исправление этих ошибок. Не надо пугаться делать ошибки, надо признавать эти ошибки, исправлять и показывать людям, где, в чем ты ошибся. И когда у нас начинают всякими занавесками завешивать свои ошибки и показывать пальцем на кого угодно, но только не на себя любимых, вот это и порождает, во-первых, наши провалы и во внутренней, и во внешней политики, и недоверие людей к политикам.
В.Ч. Люди интуитивно даже чувствуют это.
Е.С. Конечно. Почему Сталину народ доверял? А потому что он в 1945 г., казалось бы, ты выступаешь с тостом на приеме выдающихся советских полководцев после Парада Победы 24 числа. Ты можешь говорить о чем угодно, а ты начинаешь тост за русский народ – говорить, что в 1941 г. у нас было отчаянное положение. «Отчаянное положение», смотрите, какая терминология! Там же каждое слово на вес золота… «Другой бы народ сказал, уходите, мы не доверяем вам. Но русский народ оказал доверие советскому правительству. Спасибо русскому народу за мудрость, и за то доверие, которое он оказал советскому правительству. Выпьем за русский народ…» Понимаете, вот в этом была сила Сталина. А сейчас у нас не политики, не государственные деятели, а какие-то профурсетки. Вот мой ответ на ваш вопрос.
В.Ч. Скажите, пожалуйста, еще, почему Хрущев, когда встал вопрос о его освобождении, так легко сдался?
Е.С. Вы знаете, он понял, что его никто не поддерживает. Первоначально, когда начались выступления, он пытался огрызаться. Вставлял реплики, как всегда, комментировал, но его быстро поставили на место. А когда он увидел, что все, буквально все, члены высшего руководства против него, он уже понял, что у него нет никаких шансов остаться. Я напомню, что единственным, кто выступил как бы на стороне Хрущева, был Анастас Микоян. Но он, кстати, и был его кукловодом. Многие решения, которые принимал Хрущев, нашептывались ему Анастасом Ивановичем. Это хитрый лис был в прямом смысле слова.
Особенно Хрущева знаете, что поразило? Против него резко выступили его выдвиженцы. Полянский, тот же Шелепин, тот же Воронов, которые, казалось бы, должны были быть ему благодарны. Ладно там Брежнев, Подгорный… Но вот эта молодая поросль, которую он привел в Президиум, Секретариат ЦК на рубеже 1960-х гг. То есть те, кто, собственно говоря, при нем начали серьезную политическую и государственную карьеру. Это для него был шок, потому что он-то первоначально думал как: ну там побузят типа Брежнев с Подгорным, как в свое время Маленков с Молотовым, это старичье побузит, а молодежь его поддержит, как в 1957 г. А не вышло. И тогда, когда он понял, что все, песенка спета, он разрыдался, расплакался, даже попросил написать за него заявление.
На самом деле, я смотрел этот документ, и в своей книге я по-моему, опубликовал даже автограф, действительно текст заявления написали два человека. Это Леонид Федорович Ильчев, тогдашний заведующий идеологической комиссией, секретарь ЦК, и Виктор Васильевич Гришин. А потом они это заявление дали Хрущеву, и он уже своей рукой, таким неровным почерком, рука дрожала, – он переписал это заявление и его подписал. Я думаю, что это было, прямо скажем, достойный итог его политической карьеры, он шел к этому итогу всю свою жизнь. Человек, на мой взгляд, принесший гораздо больше вреда нашей стране, чем пользы. Я не хочу сказать, что это было вселенское зло. И не хочу эту фигуру сравнивать с Горбачевым или Ельциным, которые, на мой взгляд, тоже вселенское зло. Но Хрущев, если на весах истории взвешивать его позитивные и негативные стороны, все-таки нанес больше вреда нашей стране, чем пользы. Хотя у него, безусловно, в его деятельности были и какие-то позитивные решения, деяния.
Я вот уже сказал, например, о решении таких ключевых социальных вопросов, здесь надо ему отдать должное. Даже Карибский кризис, при всей негативной оценке, надо признать, что своим напором, своим хамством он смог решить главную задачу, т.е. заставить американцев убрать ракеты из Турции и из Италии. Но при этом, заметьте, он играл, конечно, на грани фола, у кого-то могли нервы и сдать. Я в своей книге, опираясь на труды Белоусова, это Рэм Белоусов, крупнейший советский экономист, специалист именно по военной экономике, показываю, что Хрущев блефовал, причем блефовал здорово – у нас ракет и ядерного оружия было чуть ли не в десять раз меньше, чем у американцев. То есть если бы тогда началась ядерная война, американцы нас бы разнесли в пух и прах. Мы паритета с американцами, на самом деле, достигли только в 1970-е гг. А затем мы превзошли американцев по производству ракет и ядерных боеголовок, бомб. Но это уже случится в конце 1970-х – начале 1980-х гг. А тогда, в начале 1960-х гг., хотя он везде бахвалился, что мы как сардельки или сосиски делаем…
Кстати, Ленин и Сталин всегда говорили, что бахвальство в политике – крайне опасная вещь. Вот нынешние политики всё критикуют Ленина и Сталина, а у них бы надо поучиться, вместо того, чтобы критиковать их. Но у нас, к сожалению, не учатся на ошибках, а наступают на одни и те же грабли, с гораздо большими негативными последствиями, чем это было или могло быть.
В.Ч. Огромное спасибо!
Е.С. Всего доброго, счастливо!
