О первой в мире женщине – капитане дальнего плавания
«Капитан в ответе за все, что происходит на судне», – эту простую истину Анна Щетинина усвоила еще тогда, когда впервые решила посвятить свою жизнь морю. Однако ее не испугал ни груз ответственности, ни то, что во всем мире еще не было ни единого случая, чтобы капитаном дальнего плавания стала женщина. Чтобы переломить стереотип, освоить мужскую профессию и заслужить всемирную славу как Lady-captain Аnna, девушке из Владивостока пришлось совершить почти невозможное.
Анна Щетинина родилась 26 февраля 1908 года на станции Океанской под Владивостоком, где работал лесником ее отец, Иван Щетинин. Он воспитывал своих троих детей в строгости, стараясь с детства подготовить их к суровым реалиям жизни. Когда в столице Приморья установилась советская власть, Анна наконец смогла пойти учиться. Щетинины жили бедно, оплачивать проезд дочки до школы по железной дороге они не могли. Поэтому Анна в любую погоду пешком проходила 14 км в день – сначала 7 км до школы, а потом столько же обратно. Она начала учиться позже сверстников, но, упорно занимаясь, смогла «перепрыгнуть» два класса. «Я понимала, что школу надо закончить во что бы то ни стало. На глазах был пример сестры, которая не имела возможности доучиться и теперь с трудом добывала себе работу в городе», – вспоминала она позже. Летом 1924 года Иван Щетинин устроился на рыбный промысел в лимане Амура. На летних каникулах семья отправилась вслед за ним на маленьком пароходике – когда шла рыба, рабочие руки были на вес золота. Даже 16-летнюю Анну охотно взяли на разделку добычи. Первое путешествие на настоящем морском судне произвело на девушку огромное впечатление. Она исследовала каждый уголок корабля и впервые поняла, чем хочет заниматься во взрослой жизни. «Я видела, что на пароходе работают только мужчины. А есть ли где-нибудь женщины-моряки? …Во Владивостоке было мореходное училище. Но как туда поступить? Я …написала письмо начальнику училища. Это была и скромная просьба, и уверение в своей готовности ко всем трудностям. Не письмо, а целая поэма. Конверт с замиранием сердца опустила в ящик и стала ждать ответ с таким чувством, как будто на карту была поставлена сама жизнь. И наконец, ответ. …Две строчки – приглашение «явиться лично» и подпись начальника техникума», – рассказывала она в интервью. После первого курса предстояло новое серьезное испытание – летняя практика на настоящем судне. Анну и двух других студенток назначили на корабль «Симферополь». Но едва поднявшись на борт, они сразу же столкнулись с агрессией. «Вы что ж, бабье… в самом деле собрались в рейс идти? Не было этого и не будет. Если еще раз появитесь на судне – раздавлю. Не плавали с бабами – и не будем», – так выразил общее мнение один из будущих коллег. И все же девушек на борт взяли. Но на этом нападки и провокации команды в их адрес не закончились. Никаких скидок не делали, скорее, наоборот. Работать пришлось наравне со всеми, в случае провинности – драить гальюн. После этой практики сестры Надя и Лиза ушли из техникума. Анна осталась. Более того, чтобы не приходилось так много времени тратить на подработки, поселилась в общежитии, в комнате на 9 человек, где была единственной женщиной. Сама себе установила и строго выполняла такие правила: вставала и умывалась, когда все еще спали, а когда ребята начинали вставать, я готовилась к занятиям, не обращая на них никакого внимания. В итоге ей удалось добиться, что уже на втором курсе ее перестали выделять. По распределению Щетинина попала в Акционерное Камчатское общество, где работала сначала матросом, а потом штурманом на судах «Тунгус», «Охотск» и «Ламут». Самым запоминающимся плаванием того периода для Анны стал перегон рыболовного траулера «Топорок» из Ленинграда через Гибралтар и Средиземное море на Дальний Восток. Она впервые побывала в европейских портах, где, правда, к экипажу советского судна не всегда относились гостеприимно. В египетском Порт-Саиде, например, на «Топорок» прислали соглядатая, который стал объектом для шуток всей команды. В Аравийском море судно попало в сильный шторм. Волны были такими, что «когда траулер находился у подножья волны, горизонт закрывался полностью». Но Анна в момент опасности запомнила удивительную красоту моря. Понемногу набираясь опыта, Анна стала сначала вторым помощником капитана, потом старпомом при перегоне траулера «Гага» из Италии во Владивосток. И наконец, сбылось ее самое заветное желание. 25 января 1935 года Щетинина получила диплом морского капитана дальнего плавания. – Свой очередной отпуск Анна Ивановна собиралась провести в Москве: походить по театрам, съездить на юг. Но ее вдруг вызвали к руководству и предложили вместо этого отправиться в Германию – принять только что построенный пароход «Чавыча», – рассказывает историк Сергей Минченко. – Полагаю, АКО непросто далось это решение: все-таки капитан без опыта, да еще и женщина… Но другого варианта, наверное, не было, пришлось рискнуть. Анне на тот момент было 27. – Для владивостокцев Анна Ивановна – как Гагарин для всей остальной страны, и даже больше. Можно сделать героем женщину-космонавта, просто приняв ее в отряд подготовки космонавтов. Но только высокий профессионализм и отличная морская практика могут привести старпома на капитанский мостик. А к женщине на таком посту внимания в разы больше, – говорит Игорь Оленич, выпускник МГУ им. адм. Г.И. Невельского, учившийся у Щетининой. Перед встречей со своим первым кораблем Анна волновалась, как перед важнейшим в жизни экзаменом, в своем дневнике она тогда записала: «Я даже задохнулась от удовольствия, радости, гордости – как хотите назовите это. Какой большой, какой чистый пароход! Какие замечательные обводы корпуса. Я много раз пыталась себе представить его. Действительность превзошла все мои ожидания. …Как только перехожу сходню, касаюсь рукой планшира судна и, здороваясь с ним, шепчу ему приветствие, чтобы никто не заметил». Анна приняла командование и привела «Чавычу» в Одессу, где случилось то, чего она никак не ожидала. Из дневника капитана Щетининой: «В Одессе …сначала шло все как обычно …Но потом начали появляться на судне корреспонденты газеты, прослышавшие о том, что пришел дальневосточный пароход и на нем капитан – женщина. С тех пор пошло… Меня расспрашивали, фотографировали. Появились снимки судна и мои портреты в газетах и в витринах города. Из газет я узнала, что я – первая в мире женщина-капитан, что я отважная дочь своего народа, и о многом еще я узнала из газет. Надо сказать, что все это было для меня непривычным. За 10 лет моей работы на море никто никакой шумихи не поднимал. Работала я у себя на Дальнем Востоке, и никому не было дела до того, что я – женщина. А тут вдруг сразу открыли такое необычное явление…» Избавиться от всеобщего внимания Анне больше не удастся. Иностранные журналисты дадут ей прозвище, которое останется с ней навсегда – Lady-captain Аnna. Сохранилась статья из сингапурской газеты «Санди Таймс» от 15 августа 1935 года под заголовком: «Порт Сингапур за все свое существование впервые принял пароход под командой женщины. Она строга, но справедлива». – Зимой 1936 года «Чавычу» затерло льдами в Олюторском заливе. Из плена судно выбиралось 11 суток. Все это время Анна Ивановна не сходила с капитанского мостика и искала способ спасти «Чавычу» из ловушки, – продолжает рассказ Сергей Минченко. – Людям на борту пришлось очень непросто: запасы продовольствия не были рассчитаны на столь долгое плавание, капитан была вынуждена ограничить паек. Щетинина распорядилась выдавать комсоставу по 400 граммов хлеба в день, команде – по 600. И то, что на полуголодном пайке команда безропотно выполняла все указания капитана, лучше всего говорит о степени уважения к Анне Ивановне. За тяжелые, по-настоящему «мужские» рейсы через Охотское море Щетинина в 1936 году получила свой первый орден – Трудового Красного Знамени. В морском флоте СССР появлялись корабли с новым оборудованием, с радиопеленгаторами. Щетинина понимала: ей не хватает знаний, чтобы управлять такими судами. Она подала заявление с просьбой отправить ее на учебу. Но вместо этого получила приказ о назначении начальником Владивостокского рыбного порта, который пока существовал только на бумаге. Ее заявление легло на стол к Анастасу Микояну, и он сказал: «Пусть организует рыбный порт, а там посмотрим». Справившись со сложнейшей задачей, Анна наконец-то получила разрешение поступить в Ленинградский институт инженеров водного транспорта. Четыре курса она окончила за 2,5 года. Спешить заставляло не только желание побыстрее вернуться к работе. Накопления таяли, а в стипендии студентке отказали. За несколько дней до начала войны Анна оказалась в Германии, в Гамбурге, где принимала теплоход «Бира». «Как только мы встали у причальной стенки, по радио объявили, что гитлеровская Германия напала на Советский Союз. И тут мне все стало понятно! Выходит, докеры знали о предстоящем нападении, знали и молчали! Вот вам и «пролетарии всех стран, соединяйтесь», – написала тогда Щетинина в дневнике. Первый год войны Анна, как и ее муж, служила в Ладожской военной флотилии. Но встретиться им удалось лишь один раз – случайно, во время очередного рейса по Ладоге. Личная жизнь отошла на второй план: на пароходике «Сауле» Анна перевозила военные грузы по Финскому заливу. В августе 1941 года «Сауле» участвовал в массовой эвакуации Таллина. Позже историки назовут эту морскую эпопею Балтийской Цусимой – в пункт назначения добрались только 163 судна из 225, погибли больше 10 тысяч человек. – «Сауле» тоже был подбит, взрывом снесло капитанский мостик. Щетинина отдала приказ посадить тонущее судно на мель у ближайшего острова Гогланд. Несколько суток команда ремонтировала «Сауле», имитируя пожар с помощью дымовых шашек, и только этот хитроумный маневр помог спастись от налетов вражеской авиации, – рассказывает Сергей Минченко. – На малом ходу, передвигаясь лишь ночью, Щетининой все же удалось привести «Сауле» в Кронштадт. За эту операцию она была награждена орденом Красной Звезды. К концу 1941 года Анну как капитана с опытом плавания в северных морях вывезли из блокадного Ленинграда и направили в родной Владивосток: стране нужны были грузы, поставляемые по ленд-лизу из США. Кораблей не хватало, и Щетининой поручили доставить для ремонта в Канаду пароход «Карл Либкнехт» 1899 года постройки. Доплыть до Америки и не утопить этого ветерана уже само по себе было непростой задачей. А отремонтировать его канадцы взялись лишь из уважения к капитану. – В годы войны Щетинина выполняла еще одну миссию – дипломатическую. Советская женщина-капитан в те годы была едва ли не популярнее голливудских звезд, с ней многие стремились познакомиться. Неофициальные контакты всегда эффективнее официальных, и Анна Ивановна помогала установить их на благо СССР, – говорит Сергей Минченко. – Чтобы помочь Советскому Союзу, США запустили программу ускоренной постройки судов серии «Либерти». Эти суда строились с невероятной скоростью. Были случаи, когда суда уходили в море через две недели после закладки. Они были рассчитаны на один или два рейса. Во Владивостоке ходила байка, что новенький пароход типа «Либерти», получивший название «Жан Жорес», президент США Рузвельт подарил лично Щетининой, восхищенный ее мужеством. В свое время я постеснялся спросить об этом саму Анну Иванову, а потом, к сожалению, никаких документальных подтверждений этому не нашел. У судов серии «Либерти» был один серьезный недостаток: их сварные корпуса могли лопнуть на большой волне. Анна впервые столкнулась с этим, когда от борта до ватерлинии лопнула обшивка парохода «Валерий Чкалов». Разломившийся надвое корабль подал сигнал бедствия, «Жан Жорес» пришел на помощь и принял участие в спасении экипажа капитана Александра Шанцберга. А через полгода после ЧП с «Валерием Чкаловым» в еще худшей ситуации оказалась и сама Анна: корпус «Чкалова» лопнул, когда он шел без груза, а у «Жан Жореса» – когда корабль был полностью загружен мукой. Анна приказала стянуть трещину в борте, но судно все равно заливало водой. Капитан решила не посылать сообщений о помощи: «Жан Жорес» находился в самом центре циклона, и суда, пришедшие к нему, тоже оказались бы в опасности. Трое суток пароход самостоятельно добирался до берега. Когда в Акутане увидели, в каком он состоянии, то просто ахнули. Предложили передать груз на другие советские суда, а «Жан Жорес» отправить на долгий ремонт. Но Анна была против: нельзя терять время, когда «каждая тонна груза так нужна стране!». Трещину наскоро залатали, и пароход своим ходом дошел до Петропавловска. За годы войны корабли под командованием Щетининой пересекли Тихий океан туда и обратно 17 раз. Идти под угрозой торпед и налетов вражеской авиации, по не огражденным фарватерам среди минных полей, соблюдая радиомолчание, без возможности ориентироваться на огни выключенных маяков было невероятно сложно. Недаром такие рейсы вошли в историю как «огненные». А признанием самоотверженного труда Щетининой в годы войны стали награды – орден Ленина и орден Отечественной войны II степени. После войны Анна хотела продолжить учебу. Но флоту катастрофически не хватало кадров, и пришлось снова выйти в море, на этот раз Балтийское. Задачи ей поручали самые разные: в 1947 году, например, пароход «Дмитрий Менделеев» под командованием Щетининой доставил в Ленинград статуи, похищенные из Петродворца в годы оккупации. Зимой Щетинина читала лекции курсантам, а летом искала любую возможность снова отправиться в море, подменяя капитанов в отпуске. Так на современном теплоходе «Орша» Анна попала в Австралию, в Джилинг, где в знак уважения ее пригласили в «Ротари-клаб». Однако заслуженное признание леди-капитан получала только за рубежом. На родине ей отказывали в давно заслуженной награде – звании Героя Социалистического Труда. Хотя к тому времени две женщины, ставшие капитанами позже нее, Валентина Орликова и Наталья Кисса, давно носили это звание. Руководство училища направило соответствующие документы в правительство, но награждение не состоялось. Говорят, что чиновник в наградной комиссии заявил: «Что вы выставляете вашего капитана? У меня на очереди женщина – директор института и женщина – известный хлопковод!» На все попытки объяснить, что Щетинина – это первая в мире женщина – капитан дальнего плавания, чиновник просто нахамил в ответ: «Вы бы еще первую в мире вагоновожатую представили…» Лишь на ее 70-й день рождения, 26 февраля 1978 года, когда юбилей Анны Ивановны отмечали в Клубе моряков, наградное дело легло на стол Брежневу и было подписано. Щетинина 6 лет возглавляла приморский филиал Географического общества СССР. Работала в Комитете советских женщин, заместителем Валентины Терешковой, возглавлявшей его. И лишь в 1983 году, после 50 лет на капитанском мостике, позволила себе уйти на заслуженную пенсию. – В 2006–2007 годах я был одним из организаторов походов «По путям Лаперуза» парусного учебного судна «Паллада». Там я познакомился с корреспондентом газеты «Владивосток» Тамарой Калиберовой, – вспоминает Генадий Воронин. – Так вот, Тамара рассказывала, что в одном из последних интервью, которое она брала у Анны Ивановны, та в порыве откровенности сказала ей (дословно): «И все-таки не бабье это дело!» Анна Ивановна умерла 25 сентября 1999 года. На Морском кладбище во Владивостоке ей установили памятник, средства на который собирали все дальневосточные моряки.
Марина АРОНОВА
