Это – данные Центра информации о безопасности и информации (NCDSA). Также должна бы насторожить Россию и «Русский мир» готовность каждого четвертого русского подростка незамедлительно участвовать в обороне своей новой Родины – Эстонии. Всем ясно: от нападения России.
Поразила реакция на это российских СМИ. Оценивая цифирь этого исследования, они с непонятным оптимизмом или некомпетентностью употребляли слово «только», хотя говорить надо – «уже». Уже 23% респондентов – русских и русскоязычных школьников и гимназистов полностью доверяют европейцам (более всего местная русская молодежь доверяет местным русским – 52%, а жителям России – 34%). Уже 46% русских парней и девушек Эстонии считают, что гражданство, это связь с конкретным обществом, его ценностями. Уже только 66% считают главным гарантом безопасности страны и добрососедских отношений – Россию, а на НАТО ставят – уже 32%. Уже 27% опрошенных поддерживают постоянное присутствие в Эстонии военных союзников НАТО. Уже только 54% постараются быстро покинуть страну при вооруженном конфликте.
***
У живущих в Эстонии неэстонцев, большая часть которых живет в стране уже в третьем, между прочим, поколении, выбор между Россией и Эстонией с Западом тихой сапой всё больше склоняется к последним. Русское политическое поле было зачищено к началу нулевых годов. В культурной автономии в отличие от шведов и евреев русским отказано. Местная свободная русскоязычная пресса заменена новыми проэстонскими (читай русофобскими) СМИ «на русском языке для русских и русскоязычных жителей». Языковая дискриминация только ужесточается. Сохраняется отторжение русских и русскоязычных на социально-экономические и общественно-политические окраины.
И всё это при попустительстве Евросоюза, Запада в целом, да и России. Их увещевания игнорируются, нет и принуждения к отказу от осуждаемой ООН принудительной ассимиляции. Негативное или безразличное отношение русских и русскоязычных жителей Эстонии к России и русскости появилось за последние 25–30 лет. Это результат терпеливой и последовательной работы эстонской русофобствующей этнократии ради если не эстонизации и вестернизации, то точно хоть какой дерусификации русской и русскоязычной молодежи. Аналогичная картина – во всей лимитрофной Прибалтике. Ее опыт выветривания русскости (прежде всего, русского языка) варварски реализуют на Украине и в Латвии, его всё активнее применяют белорусские националисты. Да что там, даже Калининградская область онемечивается.
Это и есть реальная зачистка «Русского мира» по соседству с простодушно или равнодушно наблюдающей за этим Россией, которую превращают во врага не только эстонцев, но и местных русских и русскоговорящих жителей.
Подавленное и от беспомощности противостоять несправедливости русское и русскоговорящее население вынуждено молча терпеть несправедливость, и потому в общественном мнении их худшее социально-экономическое и общественно-политическое положение по сравнению с эстонцами преднамеренно оценивается и воспринимается не по национальности, а по социальному положению – ведь и среди эстонцев есть бедные и страждущие. Для статистики и СМИ это всё одна группа населения: бедных эстоноземельцев. Русское и русскоязычное население, не имеющее, по мнению русофобов достаточно глубоких корней проживания на эстонской земле, не считается и национальным меньшинством в правовом смысле, что по европейским конвенциям гарантировало бы инородцам определённые преференции. Показательно: при этом в Эстонии охотно проводят международные конференции по проблемам гендерного неравенства, выступают в защиту прав сексуальных меньшинств.
***
На сегодня в Эстонии немало усилий предпринято под флагом «переплетения» (lõimumine) – усовершенствованной формы интеграции в эстонское общество «понаехавших чужаков». А начинали с интеграции, в результате которой на сегодня они составляют 30% населения республики, хотя к моменту развала Советского Союза они составляли 40% населения. Многие, почуяв неладное, бежали из страны. (Почему не все – это отдельный разговор и он тоже не в пользу эстонизаторов). Еще бы, чуть ли не сразу официальный Таллин забыл про обещанную поначалу встречную интеграцию эстонцев в русскоговорящую среду.
Если поначалу главная цель интеграционной политики сводилась к усвоению эстонского языка, то в последние годы – к полному отказу от образования на русском языке (включая детсады). Предполагалось, что говорящий на эстонском языке автоматически перенимает эстонское мировоззрение и ментальность (схема keel ja meel или язык и умонастроение). Быстро стало ясно, что массовое усвоение государственного языка, особенно молодёжью, довольно успешно сопровождалось переформатированием советского (консервативно-коллективистского) мировосприятия, но не обеспечило заметного усвоения русским и русскоязычным населением западного мировосприятия (либерально-индивидуалистическое).
Эстонизаторам стало ясно, что превращение русских и русскоязычных жителей в эстонцев или хотя бы в космополитов и конформистов – процесс долгий, тем более в условиях близости России и возможности пользоваться всеми ее СМИ.
К тому же административно-полицейский характер политики интеграции вынуждал людей уходить в себя, скрывать свои истинные взгляды на мир и отношение Эстонии к «русскому вопросу». Это показал по-гестаповски подавленный «русский бунт» в 2007 году в «Бронзовые ночи». Тогда неэстонская молодежь выступила против варварского сноса правительством Эстонии памятника Воину-освободителю Таллина от немецко-фашистских оккупантов. Но подтекстом происшедшего стал протест против дискриминации и эстонизации. В последующие годы ещё одним доказательством стал принудительный перевод гимназического образования на эстонский язык обучения в соотношении с русским языком – 60:40. Добровольно-принудительно (по закону – только добровольно) активно осуществляется погружение в эстонский язык в основной школе (1–9 классы). Добровольно потому, что политически подавленным русским и русскоязычным жителям пропаганда лживо внушает одно – без эстонского языка русским в Эстонии не выжить.
Всё это заставило русское и русскоязычное население принять диктат эстонизаторов или скрывать свое истинное отношение к России. А что было делать? Запад одобрил гестаповскую расправу в «Бронзовую ночь», Россия – всего лишь осудила. А что касается русской школы, то председатель комитета Госдумы РФ по международным делам Леонид Слуцкий недавно сотрясал воздух бесплодной мантрой о том, как важно сохранение русского языка и строительство русских школ за рубежом. Увы, об этом в России говорят лет 25, но дальше слов дело не идет. Зато Таллин «слушает, да ест»…
***
Также эстонизаторы поняли, что их интеграция (эстонизация и ассимиляция) была осуществлена не с того конца: телега оказалась перед лошадью. Сегодня категорически объявлено о том, что процесс надо начинать с молодежи, даже с детского сада. Но и в основе новых потуг – старый подход: браться за решение проблем нахрапом, не спрашивать мнения «подопытных» русских и русскоговорящих жителей. И без хотя бы постепенного отказа от дискриминации по этническому признаку или обеспечения если не равенства, то равноправия в законодательстве и в повседневном человеческом общении. В том числе мирного сосуществования западной и противостоящей ей иной (и российской) ментальности и мировоззрений.
В этой ситуации эстонизаторы сфокусировали основное внимание на той части русских и русскоговорящих юношей и девушек, которые подобно Мальчишу-Плохишу без притворства выказывали лояльность врагу – этнократии. Русские и русскоязычные соглашатели стали для русского и русскоязычного населения коллаборационистами, поскольку они, сотрудничая с этнократией, соглашались с тем, что местные русские и русскоязычные люди должны терпеть несправедливость. Мол, эстонцы настрадались от многовекового иноземного господства. Стоп! Но при чем тут проживающие ныне в Эстонии русские и русскоязычные? Стоит добавить, что из-за этого у эстонцев не было своего дворянства, а, значит, и аристократии. Показательно, что помещиками у эстонцев были иностранцы (остзейские бароны). Между прочим, отсюда и комплексы национальной неполноценности эстонской элиты и один из самых высоких в Евросоюзе показателей ксенофобии.
На сегодня выращены «карманные русские», которые всячески подпевают русофобской эстонской этнократии в благодарность за гарантирование им, «правильным русским», личного благополучия или карьерного роста.
Есть мнение, что, эстонизируя русских и русскоязычных, этнократия хочет решить и свои демографические проблемы. Такой опыт у Эстонии есть – в тридцатые годы тут успешно развивалась в её нацистской интерпретации евгеника (учение о влиянии на наследственные качества будущих поколений с целью их совершенствования). Так, эстонским нуворишам открыто рекомендовали для облагораживания эстонской крови жениться на русских интеллигентных белоэмигрантках дворянского происхождения. И это при параллельном существовании русофобии!
Так что двойная игра в ликвидации «русского вопроса» и в прошлом, и в наши дни, можно сравнить с тем, как паразитирующие лианы, сами не способные свободно держаться в воздухе, обвивают деревья, да еще и подпитываются их соками. Такова подноготная объявленных в рамках политики «переплетения» новаций о «гражданском мире» и имитация «доброжелательного отношения к русским», за которыми скрывается циничное потаённое стремление покончить с иноземцами в Эстонии.
Таллин
