В нём были слова, которые потом повторяли и повторяли десятки миллионов: «Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил». 1 марта 1953 года разыгралась трагедия, которую Иосиф Виссарионович, наделённый даром предвидения, предсказал задолго до того. Я бы разделил её на 5 актов.
Акт первый
«Мне припишут множество злодеяний». Эту фразу Сталин произнес в 1939 году в беседе с Александрой Михайловной Коллонтай. Провидческими оказались его слова: «Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны, прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения… И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано».
Ровно через 10 лет Сталин перенес тяжелейший инсульт, третий по счету. Сказались нечеловеческие перенапряжения войны. Болезнь привела к временным затруднениям речи и движений. На праздновании своего 70-летия Сталин не смог выступить даже с краткой благодарственной речью в ответ на поздравления.
В октябре 1952 года Сталин, судя по его высказываниям и действиям, уже предчувствовал скорый конец. На октябрьском Пленуме ЦК КПСС он попросил освободить его от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР.
Ближайшему окружению Сталин не раз говорил, что скоро умрет.
К этому же времени относится полное обновление сталинского аппарата. По доносам Берии, который много лет запугивал Сталина якобы готовившимися на него покушениями, он отставил от должностей людей, верно служивших ему десятки лет, – Поскрёбышева и Власика, а также руководителей личной разведки и контрразведки.
Говорят, что начальник охраны Сталина генерал Власик при аресте (таков был для него способ удаления от вождя) произнес: «Теперь ему конец, он остался один».
1 марта 1953 года предсказание Власика сбылось, хотя ничто не предвещало беды. 27 февраля, вспоминает Майя Плисецкая, Сталин был на любимом балете «Лебединое озеро», в котором она танцевала. 28 марта ездил в Кремлёвский кинозал посмотреть вместе с членами Политбюро новый фильм. Домой вернулся в прекрасном настроении.
События того дня помощник коменданта дачи в Волынском Петр Лозгачёв описывает так.
«С 28 февраля на 1 марта на ближней даче дежурили Хрусталёв, Лозгачёв, Туков и Бутусова.
Сталин приехал на дачу в Кунцево около 24 часов. Вскоре приехали Л. Берия, Г. Маленков, Н. Хрущев и Н. Булганин. Мы подали на стол только один виноградный сок. Что касается фруктов, то они всегда находились в вазах на столе. В пятом часу утра гости уехали. Прикрепленный полковник Хрусталёв закрыл двери. Хрусталев сказал, что якобы Сталин сказал ему: ложитесь спать все, мне ничего не надо, вы не понадобитесь. Мы действительно легли спать, чем были очень довольны. Проспали до 10 часов утра.
Что делал Хрусталёв с 5 часов утра до 10 часов утра, мы не знаем.
В 10 часов утра его сменил другой прикрепленный, М. Старостин.
Утром все мы взялись каждый за свое дело. Тем временем произошла суточная смена личной охраны Сталина. Обычно Сталин вставал в 10-11 часов. Я смотрю: уже 12 часов, а движения в комнатах Сталина нет.
Постепенно ближайшие к Сталину люди из охраны стали волноваться и теряться в догадках: почему Сталин не встает, никого к себе не вызывает?
В 16 часов Старостин говорит: «Что будете делать?»
Обычно я входил с корреспонденцией к Сталину, когда замечал, что он уже встал. Сидим в служебном кабинете и думаем: что же делать? Подождали до 6 часов вечера, а движения в комнатах Сталина всё нет. Я говорю Старостину: «Иди ты как начальник охраны». Старостин отвечает: «Я боюсь (входить в комнаты Сталина без вызовов категорически воспрещалось. – Ред.), иди ты с пакетами» (в мою обязанность входило приносить Сталину полученную корреспонденцию).
Наконец, в 18 ч. 30 минут в комнате у Сталина появилось электроосвещение. Все с облегчением вздохнули. И всё же время шло, а Сталин никого не вызывал.
В 22.30 пришла почта на имя Сталина. Тут я использовал момент. Забрал от нарочного почту и решительным, твердым шагом направился к Сталину. Прошел одну комнату, заглянул в ванную комнату, осмотрел большой зал, но Сталина ни там, ни тут не было. Уже вышел из большого зала в коридор и обратил внимание на открытую дверь в малую столовую, из которой просвечивалась полоска электроосвещения. Заглянул туда и увидел перед собой трагическую картину. Сталин лежал на ковре около стола, как бы облокотившись на руку. Я оцепенел. Покушение, отравление, инсульт?
Быстро подбежал к нему: «Что с вами, товарищ Сталин?» В ответ услышал «дз» и больше ничего. На полу валялись карманные часы 1-го Часового завода, газета «Правда», на столе бутылка минеральной воды и стакан. Я быстро по домофону вызвал Старостина, Тукова и Бутусову. Они прибежали и спросили: «Товарищ Сталин, вас положить на кушетку?»
Как показалось, он кивнул головой. Положили, но она мала. Возникла необходимость перенести его на диван в большой зал. Все четверо понесли товарища Сталина в большой зал. Видно было, что он уже озяб в одной нижней солдатской рубашке. Видимо, он лежал в полусознательном состоянии с 19 часов, постепенно теряя сознание. Сталина положили на диван и укрыли пледом.
Срочно позвонили министру государственной безопасности С. Игнатьеву. Он был не из храбрых и адресовал Старостина к Берии. Позвонил Г. Маленкову и изложил тяжелое состояние Сталина. В ответ Георгий Максимилианович пробормотал что-то невнятное и положил трубку. Через час позвонил сам Маленков и ответил Старостину: «Берию я не нашел, ищите его сами».
Старостин бегает и шумит: «Звони, Лозгачёв». А кому звонить, когда уже все знают о болезни Сталина? Еще через час позвонил уже сам Берия: «О болезни товарища Сталина никому не звоните и не говорите». Так же мигом положил трубку.
Я остался один у постели больного. Обида от беспомощности перехватила горло, и душили слезы. А врачей всё нет и нет. В 3 часа ночи зашуршала машина у дачи. Я полагал, что это врачи приехали, но с появлением Берии и Маленкова надежда на медицинскую помощь лопнула. Берия, задрав голову, поблескивая пенсне, прогромыхал в зал к Сталину, который по-прежнему лежал под пледом вблизи камина. У Маленкова скрипели новые ботинки. Он их снял в коридоре, взял под мышку и зашел к Сталину. Встали поодаль от больного Сталина, который по роду заболеваемости захрипел.
Берия: «Что, Лозгачёв, наводишь панику и шум? Видишь, товарищ Сталин крепко спит. Нас не тревожь и товарища Сталина не беспокой».
Постояли соратники и удалились из зала, хотя я им доказывал, что товарищ Сталин тяжело болен.
Тут я понял, что налицо предательство Берии, Маленкова, мечтающих о скорой смерти товарища Сталина.
Снова я остался один у больного Сталина. Каждая минута тянулась не менее часа. Часы пробили 4, 5, 6, 7 утра, а медпомощи и признаков не видно.
Это было ужасно и непонятно: что же происходит с соратниками товарища Сталина?
В 7.30 приехал Н. Хрущев и сказал: «Скоро приедут врачи». В 9 часов 2 марта прибыли врачи, среди которых были Лукомский, Мясников, Тареев и др. Начали осматривать Сталина. Руки у них тряслись. Пришлось помочь разрезать рубашку на товарище Сталине.
Осмотрели. Установили кровоизлияние в мозг. Приступили к лечению. Ставили пиявки, подавали больному кислород из подушки.
Так больной Сталин больше полусуток пролежал без медицинской помощи».
В данном свидетельстве названы фамилии тех членов Политбюро, которые совершили первое предательство по отношению к Сталину, лишив его в критический момент медицинской помощи.
Акт второй
Бесспорным лидером первой пятерки предателей был Берия. Он развил невероятную активность. Первым делом бросился к архивам. Что он оттуда изъял, не знает никто. Не откладывая ни на час, расставлял всюду своих людей, устраняя тех, кого считал преданными Сталину (видимо, именно в предвидении этого Сталин заблаговременно вывел ближайших помощников из опасности попасть под горячую руку). В Волынском Берия в одночасье сменил охрану и приказал немедленно вывезти с дачи всю обстановку, оставив лишь голые стены.
Похороны несколько умерили его пыл. Берия, видимо, был не готов к тому, что смерть Сталина станет не только всенародным горем для страны, но и событием мирового значения. В соболезнованиях лидеры крупнейших, далеко не дружественных стран давали ему высочайшие оценки. А лидеры социалистического мира, зарубежного коммунистического движения – тем более. Придя в Колонный зал, где перед гробом шли многотысячные вереницы плачущих людей, Берия прошипел охране: «Кончайте эту комедию!» Но очень скоро понял, что сие не в его силах: народ не удержать. Давка на Трубной площади, где погибли сотни москвичей, еще более драматизировала ситуацию.
Ему казалось, что пробил наконец его час. На первую роль Берия претендовать не мог: еще один грузин во главе государства исключался изначально. Он удовлетворился, заняв должность первого зама Предсов-мина и взяв в свои руки органы госбезопасности и внутренних дел, от которых был отстранен Сталиным сразу после войны. Это была власть подлинная, ничем не ограниченная. Маленкову достался пост главы правительства, Хрущеву – руководство партийным аппаратом. Договорившись о главном, они совершали тихий государственный переворот.
Последним важным решением Сталина было создание в качестве высшего руководящего органа партии и государства Президиума ЦК КПСС, заменившего собой Политбюро. В Президиум вместе с членами прежнего Политбюро Берией, Булганиным, Ворошиловым, Кагановичем, Маленковым, Микояном, Молотовым, Хрущевым вошло серьезное (и по численности, и по личным данным) молодое поколение. Это были: В.М. Андрианов (первый секретарь Ленинградского обкома, 50 лет), А.Б. Аристов (секретарь ЦК, до того первый секретарь Челябинского обкома, 49 лет), С.Д. Игнатьев (48 лет), Д.С. Коротченко (председатель Совета Министров Украины, 58 лет), В.В. Кузнецов (председатель ВЦСПС, 51 год),
О.В. Куусинен (председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР, 61 год), В.А. Малышев (министр судостроительной промышленности СССР, 50 лет), Л.Г. Мельников (первый секретарь ЦК Компартии Украины, 46 лет), Н.А. Михайлов (секретарь ЦК КПСС, зав. отделом пропаганды и агитации, 46 лет), М.Г. Первухин (зам. председателя Совета Министров СССР, 48 лет), П.К. Пономаренко (секретарь ЦК КПСС, 50 лет), М.З. Сабуров (зам. председателя Совета Министров СССР, 52 года), М.А. Суслов (секретарь ЦК КПСС, 50 лет), Д.И. Чесноков (зав. отделом ЦК КПСС, редактор журнала «Коммунист», 42 года), Н.М. Шверник (председатель Президиума Верховного Совета СССР, 64 года), М.Ф. Шкирятов (председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, 59 лет).
Кандидатами в члены Президиума были избраны Л.И. Брежнев (секретарь ЦК КПСС, 46 лет), А.Я. Вышинский (министр иностранных дел СССР, 69 лет), Н.Г. Зверев (министр финансов СССР, 52 года), Н.Г. Игнатов (секретарь ЦК КПСС, 51 год), И.Г. Кабанов (председатель Госснаба СССР, 54 года), А.Н. Косыгин (министр легкой промышленности СССР, 48 лет), Н.С. Патоличев (первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии, 44 года), Н.М. Пегов (секретарь ЦК КПСС, 47 лет), А.М. Пузанов (председатель Совета Министров РСФСР, 46 лет), Н.Ф. Тевосян (зам. председателя Совета Министров СССР, 51 год), П.Ф. Юдин (академик, 53 года).
Именно этим людям вверил Сталин будущее страны, на них возлагал надежды. Почему не на своих старых соратников? Он знал их слишком хорошо. Подбирал как надежных исполнителей, которые наверняка выполнят поставленную задачу любыми средствами, любой ценой. Однако ни один из них не имел качеств, необходимых самостоятельному политическому или государственному лидеру первого плана. В вышедшей недавно книге В. Доброва «Убийство социализма» сказано, что пост председателя Совета Министров СССР Сталин предназначал П.К. Пономаренко.
6 марта 1953 года Берия, Маленков, Хрущев собрали «великий хурал», который в дальнейшем стал у Хрущева излюбленной формой работы: совместное заседание Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР. В обстановке, когда участники заседания не отошли от потрясения, вызванного смертью Сталина, и вообще никто не чувствовал себя на нем полноправным и полномочным, переворот был в одночасье совершен.
Большинство сталинских выдвиженцев были задвинуты обратно. В Президиуме остались из них только Первухин и Сабуров. Мельникова, Пономаренко, Шверника сделали кандидатами в члены Президиума. Четвертым кандидатом стал давний сподвижник Берии М.Д. Багиров (первый секретарь ЦК КП Азербайджана, 57 лет).
Так еще до похорон совершилось второе предательство Сталина.
Акт третий
У всех народов предательство считается худшим из прегрешений. Судьба большинства предателей ужасна. Библейский Иуда повесился, Брут закололся собственным мечом…
6 марта Берии казалось, что власть наконец у него в руках. Прошло всего 4 месяца, и он оказался за решеткой. Игнатьев слетел со своего поста через месяц – его отправили в Башкирию.
Оставшиеся у власти «соратники», учтя реакцию народа на смерть Сталина, резко притормозили с наветами на него. Более того. Был принят нижеследующий документ.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
СЕКРЕТАРИАТА ЦК КПСС
ПРОТОКОЛ №40 от 2.09.53 года
О МУЗЕЕ И.В. СТАЛИНА
1. Принять предложение отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС, ИМЛ и Центрального музея В.И. Ленина об организации на подмосковной даче, где жил и работал И.В. Сталин, мемориального музея И.В. Сталина по типу музея В.И. Ленина в Горках, с подчинением Центральному музею В.И. Ленина.
2. Утвердить директором музея И.В. Сталина т. Бабурина И.С.
3. Обязать Центральный музей В.И. Ленина (т. Морозова) закончить всю работу по созданию экспозиции музея И.В. Сталина к 15.10 с.г. и открыть музей для посетителей 10.11 с.г.
4. Поручить отделу пропаганды и агитации ЦК КПСС (т. Кружкову) и ИМЛС (т. Обичкину) рассмотреть экспозицию музея И.В. Сталина и доложить об этом секретариату ЦК КПСС до 20.10 с.г.
5. Утвердить представленные отделом пропаганды и агитации и управлением делами ЦК КПСС штаты музея.
6. Передать все службы, помещения, находящиеся при даче И.В. Сталина, в распоряжение Высшей партийной школы при ЦК КПСС для учебных целей.
Сейчас трудно восстановить те борения, которые возникли вокруг этого постановления. А они, судя по дальнейшему, были нешуточные. Решение об открытии музея не отменено, но и не выполнено. Ни тогда, ни позже.
И это третье предательство Сталина его ближайшими соратниками и выдвиженцами.
Напомним состав Президиума ЦК КПСС к тому времени: Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Микоян, Молотов, Первухин, Сабуров, Хрущев.
Акт четвертый
XX съезд КПСС проходил в уставные сроки: через четыре года после XIX. За это время Хрущев, 7 сентября 1953 года избранный первым секретарем ЦК КПСС, твердо занял позицию лидера, всё теперь делалось так, как он скажет. Маленков еще 14 марта 1953 года был освобожден от обязанностей секретаря ЦК КПСС и занимался только хозяйственными вопросами. В Сов-мине работали и все ветераны Президиума ЦК. Секретариат ЦК почти полностью обновился. Своими ближайшими сподвижниками Хрущев сделал Аристова, Беляева (до этого первый секретарь Алтайского крайкома партии), Поспелова, Суслова, Шепилова (главный редактор «Правды»).
Как видим, трое из пяти секретарей ЦК – идеологи. И это не случайно. Хрущев готовился уничтожить на XX съезде Сталина, свалить на него все негативные явления бурных 30-х годов, военные неудачи начала Отечественной. Сам он, как известно, был неграмотным, писать что-либо неспособен.
В исполнении Хрущева их работа с его добавлениями и фантазиями произвела эффект, равного которому не имел ни один доклад за всю историю политической жизни. Его страшная разрушительная сила нанесла непоправимый вред завоеваниям международного коммунистического движения, мирового социализма. Лучшего оружия против борьбы трудящихся и угнетенных за свои права мировой капитал не получал никогда.
Суслов и Поспелов нигде ни словом не обмолвились о своем участии в этой подрывной акции. Известно лишь, что первоначальный материал для доклада представил Поспелов. А вот Шепилов говорил откровенно.
«Я был причастен к обоим докладам – и к Отчету ЦК съезду, и к докладу о культе личности.
До съезда пристального обсуждения доклада не было. Это точно. Говорили об этом – да, но возможность выйти на съезд с докладом многих просто пугала. Я действительно принимал участие в написании части этого доклада. Это было так. Я выступил в прениях по Отчету ЦК на второй день работы съезда – значит, 15 февраля, так? После выступления я сел в Президиуме, у колонны справа. Подошел Хрущев: «Я с этими (Молотовым, Кагановичем…) ничего не могу сделать, а выступить всё-таки хочу с развенчанием культа. Поможете?» Я кивнул. «Тогда поедем!» (Дело в том, что еще до съезда в личных беседах мы много обговаривали этот вопрос по всем параметрам. Я его полностью поддерживал. Хрущев высказывался о сталинских репрессиях откровенно, с ненавистью, говорил о необходимости реабилитировать миллионы людей.) Когда мы приехали на Старую площадь, Никита Сергеевич оставил меня в моем кабинете, где я два с половиной дня сидел и писал. При этом, когда я спросил, что он считает нужным написать, коротко бросил: «Мы всё с вами обговорили. Действуйте!» Он дал мне полный карт-бланш.
Так вот, я написал текст на листах бумаги. При этом никаких особых материалов у меня под рукой не было, только текст Поспелова. Рукопись отдал Хрущеву, а сам поехал на съезд. Когда он потом читал доклад, я находил в нем свои целые абзацы. Но текст кто-то перелопатил. Кто делал окончательный вариант? Сам Хрущев? Тогда это были диктовки, ибо Никита Сергеевич сам никогда не писал: у него были трудности с орфографией, и он это знал. Я видел всего одну его надпись на документе в таком варианте: «Азнакомица». Может быть, компоновали доклад помощники Хрущева – Лебедев, Шуйский? Не знаю.
Только я прошу ни в коем случае не делать меня соавтором Хрущева! Это целиком и полностью его и только его идея!»
Бытует легенда, будто Хрущев готовил свой доклад втайне, на собственный страх и риск, на съезд его вынес самочинно. Это лишь легенда. Свидетельствует журнал «Известия ЦК КПСС» №3 за 1989 год.
«Предложение о проведении закрытого заседания съезда и выступлении на нем Н.С. Хрущева с докладом «О культе личности и его последствиях» было выдвинуто Президиумом ЦК КПСС 13 февраля 1956 года. В тот же день состоялся Пленум ЦК КПСС, который принял это предложение.
Ход закрытого заседания съезда не стенографировался. После окончания доклада было решено прений по нему не открывать. По предложению Н.А. Булганина, председательствовавшего на этом заседании, съезд единогласно принял постановление «О культе личности и его последствиях», которое было опубликовано в печати, а также постановление о рассылке текста доклада партийным организациям без опубликования его в открытой печати.
5 марта 1956 года Президиум ЦК КПСС принял постановление «Об ознакомлении с докладом тов. Хрущева Н.С. «О культе личности и его последствиях» на XX съезде КПСС». В нем указывалось: «1. Предложить обкомам, крайкомам и ЦК компартий союзных республик ознакомить с докладом тов. Хрущева Н.С. «О культе личности и его последствиях» на XX съезде КПСС всех коммунистов и комсомольцев, а также беспартийный актив рабочих, служащих и колхозников. 2. Доклад тов. Хрущева разослать партийным организациям с грифом «не для печати», сняв с брошюры гриф «строго секретно». В соответствии с этим постановлением доклад зачитывался на собраниях всех партийных и комсомольских организаций».
Итак, Президиум ЦК, состоявший из ближайших «соратников Сталина», внес предложение. Пленум ЦК, избранный еще XIX съездом из людей, которым Сталин доверял, чьи кандидатуры утверждал, принял предложение. Никто не возразил. Ни «верные» Молотов, Ворошилов, Каганович, ни Микоян, объявивший в 1939 году: «Сталин – это Ленин сегодня».
Акт пятый
Предательство не спасло тех, в ком Хрущев видел помеху своему самовластию. Через 4 месяца после XX съезда Каганович, Маленков, Молотов были сняты со всех постов и объявлены антипартийной группой. Не пощадили и старательного Шепилова, придумав для него кличку «примкнувший к ним». Следующим был Г.К. Жуков. Еще через 3 месяца полетел и он. Затем пришла очередь Булганина и Ворошилова исчезнуть из состава Президиума ЦК. В мае 1960 года лишились должности секретарей ЦК Аристов, Игнатьев, Кириченко, Фурцева и считавший себя неуязвимым заслуженный антисталинист Поспелов. Много лет спустя Фурцева в частной беседе скажет, что горько кается в своем участии в опоганивании имени Сталина. Но публично не покаялся никто. Только Грузия мощными митингами и серьезными беспорядками заявила протест против низвержения вождя. Но ее быстро усмирили. Тогда это умели делать.
Негативно восприняли хрущевскую акцию ряд зарубежных компартий, особенно Китая, КНДР, Албании. Энвер Ходжа на ближайшем международном совещании изругал за нее Хрущева последними словами, не стесняясь в выражениях.
А Хрущеву было всё мало. На XXII съезде партии, созванном в 1961 году, он добивается решения о выносе тела Сталина из Мавзолея.
На утреннем заседании 30 октября председательствующий Шверник объявил: «В президиум съезда от некоторых делегаций поступили просьбы предоставить им слово. Президиум счел возможным удовлетворить эти просьбы».
Первой удовлетворили просьбу первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Спиридонова, который заявил:
– Ленинградская партийная организация, как и вся партия, единодушно осудила культ личности Сталина, одобрила меры, направленные на ликвидацию его вредных последствий. В ходе обсуждения итогов XX съезда КПСС на многих партийных собраниях и собраниях трудящихся Ленинграда уже тогда принимались решения о том, что пребывание тела тов. Сталина в Мавзолее Владимира Ильича Ленина, рядом с телом великого вождя и учителя мирового рабочего класса, создателя нашей славной партии и первого в мире пролетарского государства, несовместимо с содеянными Сталиным беззакониями.
Реакция? Возгласы из зала: «Правильно!» Бурные аплодисменты. Но пока еще все не встают.
Спиридонова поддержали первый секретарь Московского горкома КПСС Демичев, председатель Совета Министров Грузии Джавахишвили, член КПСС с 1902 года Лазуркина, первый секретарь ЦК Компартии Украины Подгорный, внесший и проект постановления съезда по рассматриваемому вопросу.
Шверник предложил сразу и проголосовать. Предложение было принято единогласно. И вот тут уже в ходе бурных продолжительных аплодисментов все встали.
Делегаты и далее соревновались в очернении Сталина. Выступили еще первый секретарь Алтайского крайкома КПСС Георгиев, второй секретарь ЦК Компартии Казахстана Родионов, первый секретарь Саратовского обкома КПСС Шибаев, секретарь Сахалинского обкома КПСС Леонов, первый заместитель председателя Комитета партийного контроля Сердюк, ткачиха из Иванова Вечерова, первый секретарь Новосибирского обкома КПСС Горячев, секретарь парткома колхоза «Победа» Ставропольского края Губанов. Ни слова за вынос тела Сталина из Мавзолея не сказали только два выступавших: первый секретарь Иркутского обкома КПСС Щетинин и писатель Кочетов.
Вот он, пятый акт предательства.
По приказу Хрущева в СССР, за исключением не послушавшейся его Грузии, были разрушены или убраны все немногочисленные памятники Сталину, уничтожены портреты, из библиотек изъяты сочинения и книги о нём. Юбилейные тома к его 60-летию и 70-летию сохранились только в Музее Ленина, честные сотрудники которого составили фиктивный акт об их уничтожении. Памятники, стоявшие перед высотным зданием Московского университета и на ВДНХ, двумя детищами Сталина, где-то закопаны. Этими действиями Хрущев показал, кто он есть: варвар.
Брежнев, став генсеком, и все последующие «верные ленинцы» ничего не сделали для восстановления исторической справедливости. Нынешние власти боятся даже произнести слово «Сталин». Его величие от этого, правда, не убывает. Образ великого вождя советского народа никогда не изгладится из людской памяти.
