Здравствуйте, уважаемые сотрудники «Советской России»!
Я сейчас делаю записи на основе рассказанного в разное время о войне и послевоенном времени моим отцом. Мой отец, Василий Максимович Коплик, в 16 лет ушел на фронт, участвовал в битве за Кавказ, в битве на Курской дуге, освобождал Украину, Белоруссию, Польшу, брал рейхстаг, был трижды ранен. После войны еще почти 40 лет служил в армии, окончил военное училище, академию. Память об отце мне очень дорога, я не могла не написать о нем. Но я решила, что, может быть, написанное мною будет интересно и кому-нибудь еще.
Лидия Васильевна КОПЛИК
г. Краснодар
Освобождение Одессы
Отец всегда охотно рассказывал об Одессе:
– В 1944 году началось освобождение Украины за Днепром. 9 апреля мы находились примерно в сорока километрах от Одессы. Вечером к нам обратился Василий Иванович Чуйков, командующий нашей 8-й гвардейской армией:
– Братики, родные, утром вы должны быть в Одессе! Идите не останавливаясь! Позади вас будут стрелять – не обращайте внимания. Идите, идите вперед!
И они пошли. Впереди была задача: марш-бросок и внезапный удар по немцам и румынам, оккупировавшим город.
Шли всю ночь, не останавливаясь, но ухитрялись вздремнуть на ходу. Для этого группировались по три человека. Спящий стоял посередине, иногда он просыпался, спотыкаясь о корни деревьев, камни.
Сейчас кажется, что это за пределами человеческих сил, но так было.
Рассветало. Вставало огненное солнце, обещая теплый безоблачный день. Немцы уже готовили пути к отступлению, но неожиданное появление русских с оружием в руках застало их врасплох. Такой дерзости они не ожидали.
– Рано утром в 6 часов 20 минут мы подошли к Одессе и начали ее освобождение, – продолжал свой рассказ отец. – Было по-летнему тепло, и немцы ходили полураздетые, как на пляже. Они нас не ожидали. Увидев советских солдат, многие из них в панике бежали, бросив оружие.
Когда мы вошли в город, невесть откуда взявшиеся подростки с винтовками в руках встретили нас с криками: «А мы вас давно ждали!» Эти ребята освобождали Одессу вместе с нами.
Зашли в одно здание, какое-то учреждение. В нем ни души. Зашли – вышли. Минут через пять за спиной раздался взрыв. Это здание, которое было заминировано, взлетело на воздух. Им повезло.
Идут дальше. Смотрят – движется караван немецких машин. Они – туда. Немцы, увидев их, разбежались в разные стороны. В машинах оказались посылки, а в них – ветчина, печенье, шнапс… Это было очень кстати.
– После того, как мы заняли Одессу, – вспоминал отец, – подошли другие части, прибыл Хрущёв. Этот деятель очень любил показуху. Вот с ними он и устроил парад в центре города днем, когда мы спали, как говорится, без задних ног.
В 17 часов они ушли к Днестру, в сторону Молдавии. И тогда один из бойцов на марше предложил спеть уже измененную песню из репертуара Клавдии Шульженко:
Вот мы снова прибыли в Одессу.
Звезды черноморские стали нам сиять.
Милую Каховку, город Николаев и тебя,
красавица Одесса,
С любовью будем вспоминать…
«Одесса 10 апреля 1944 года была освобождена фактически без боя» – записал в своей тетради отец.
Такую победу надо было заслужить, она не с небес упала. И они ее заслужили. Эта победа – результат уникального внезапного марш-броска.
Берлин
14 апреля 1945 г. в звании младшего лейтенанта мой отец, Василий Максимович Коплик, прибыл для прохождения службы в артиллерийский полк армии В.И. Чуйкова. А 15 апреля на рассвете началась канонада советских войск по немецким войскам, стоящим на защите подступов к Берлину.
И вот война в столице рейха. Восьмая гвардейская армия генерал-лейтенанта В.И. Чуйкова идет с боями к центру города, преодолевая противотанковые рвы, завалы кирпичей, баррикады. Показался рейхстаг – главное государственное здание Германии. Захват его означает победу над фашизмом, окончание войны.
Отец был командиром 152-миллиметрового орудия артиллерийской батареи, которая оказалась в парке Тиргартен, расположенном рядом с рейхстагом. Разве могли артиллеристы представить, что обнаружат в центре Берлина настоящего медведя в берлоге?.. Он тоже, видимо, не ожидал встретить вооруженных людей с огромной пушкой, поэтому, увидев их, пустился наутек. Оказывается, в парке находился зоопарк, на его окраине и остановилась батарея.
Поблизости было мощное семиэтажное оборонительное здание. В нем собралось несколько сотен военных немецкого гарнизона. На седьмом этаже стояло 200-миллиметровое орудие, которое сразу же наши уничтожили.
В первом часу ночи, не выдержав осады, которая длилась совсем недолго, немцы выбросили белый флаг, а это значило: «Прекращаем сопротивление. Сдаемся».
Отец и командир его батареи, которая вела огонь по форту, капитан Буслаев, отправились принимать капитуляцию немцев. Подошли к воротам, немцы их открыли. Увидев капитана и младшего лейтенанта, закричали:
– Nein! Nein! General! General! (Нет! Нет! Генерала! Генерала!)
Они согласны были сдаваться только генералу.
Отцу и его командиру через некоторое время удалось «поймать» машину с двумя полковниками. Они-то и приняли капитуляцию. Видно, такой вариант осажденных устроил.
Около двух часов ночи сдавшихся немцев стали выводить из форта. Отец с командиром батареи, поднимаясь по крутым ступеням с этажа на этаж, обошли его изнутри, когда там еще оставались раненые. Подбирая немецкие слова, спросили одного из них, почему они сдались. Немец понял и показал на окно, в которое были видны десятки нацеленных на форт стволов орудий. Положение для немцев было безнадежное, а жить хотелось. Прихватив с собой киноустановку, отец и капитан Буслаев покинули форт.
А в это время пехота уже взяла рейхстаг. Из тяжелых орудий стреляли мало: старались его не разрушать. Такого грохота и стрельбы, которые нередко бывают в фильмах, показывающих взятие рейхстага, на самом деле не было. Видя бесполезность сопротивления, многие немцы, как тараканы (по словам отца), попрятались в подвал. Потом вылазили оттуда с поднятыми руками, а не спускались откуда-то сверху.
Сразу же после взятия рейхстага отец со своими товарищами побывали там. Здание еще горело в некоторых местах. Воздух в его помещениях был насыщен пылью и гарью. Под ногами трещало битое стекло, шелестела бумага, которая была ничем иным, как документами рейха. Но разве они тогда об этом думали?
Центр Берлина олицетворял собой трагические последствия войны – сплошные руины. На уцелевших стенах – следы пуль, снарядов. Везде убитые фашисты. По улицам машины с трудом продвигались среди завалов и разбитых орудий. То тут, то там виднелись столбы дыма от пожаров.
В четыре часа утра их полк убыл в пригород Берлина, там они и встретили День Победы.
Через много лет отец сказал:
– Берлин мы брали весело.
Как же так? Ведь это война? Но потом я поняла: слишком велика была радость от чувства близкой победы, к которой так долго и тяжело шли.
И, конечно, он оставил на стене рейхстага свой автограф: «Василий из Кубани».
Отцу запомнились два любопытных случая первых дней мая. Как-то к нему подошли две нарядно одетые женщины и, к его удивлению, заговорили с ним на чистом русском языке. Они эмигрантки, но к Советской Армии относятся хорошо и хотели бы выразить свою признательность коменданту Берлина. Спросили, где находится комендатура. Отец показал им, в какую сторону идти, где, по его мнению, она располагалась. Комендатура во главе с генерал-полковником Н.Э. Берзариным была создана сразу после взятия рейхстага и уже приступила к наведению порядка в Берлине, к работе с населением.
Однажды отец увидел гражданских немцев, собравшихся возле убитой лошади. Они что-то оживленно обсуждали, иногда украдкой поглядывая на него. Затем от этой группы отделился пожилой человек и направился к отцу.
– Herr Offizier (Господин офицер), – обратился он к нему и попросил разрешение воспользоваться мясом лошади.
Такой вопрос незачем было задавать, никто этого не запретил бы. Но раз он был задан, отцу ничего не оставалось, как ответить утвердительно. Тогда его спросили, сколько мяса можно взять одному человеку.
– Два килограмма, – сказал лейтенант первое, что пришло в голову.
Немцы посовещались, где-то раздобыли весы и стали аккуратно делить тушу. Следует заметить: еще до нападения на Советский Союз Геббельс писал в своем дневнике, что в Германии очень плохо с продовольствием. Во время войны было еще хуже.
Все в армии знали, что договор об окончании войны будет подписан со дня на день, поэтому в полку готовились к праздничному застолью: сооружали из досок большой стол, добывали продукты. В Берлине при одной из боевых позиций орудие отца стояло в полуразрушенном здании, в подвале которого оказался склад со шнапсом. Это место запомнили, и 8 мая командир полка поставил перед отцом задачу его привезти. В дорогу отправились несколько человек.
Завалы из битого кирпича и мусора, чтобы добраться до цели, им пришлось разбирать несколько часов, до темноты. Обратно ехали ночью. Отец уже начал дремать в машине, как вдруг свет ударил в глаза и послышались крики. Это были девчата-военные с фонарями. Они бросились им на шею, крича: «Братишки, родненькие! Победа!» Оказывается, только что по радио передали о подписании в Карлсхорсте (пригороде Берлина) Акта о безоговорочной капитуляции Германии.
Хотя каждый был уверен, что такой документ скоро подпишут, радость была безмерной, все бросились обниматься. Оставив здесь ящик со шнапсом, поехали дальше.
Рано утром 9 мая напитки были доставлены в полк. Операция под кодовым названием «Шнапс» под командой младшего лейтенанта успешно выполнена. А днем – пир горой. Но часовые всё время были на посту.
Отцу исполнилось тогда только девятнадцать лет. Чего только уже не было у него за плечами: три ранения, битва за Кавказ, Курская битва, Украина, Белоруссия, Польша. А вот теперь он в Берлине. И многое еще будет впереди. Но этот день останется в памяти на всю жизнь, а День Победы всегда будет для него главным праздником.
Союзники
Апрель 1946 года. Мой отец и его друг майор медицинской службы москвич Латушкин в Берлине у рейхстага.
–Ты в рейхстаге был, а я нет, пойду гляну. Подожди, я быстро вернусь, – говорит Латушкин.
Отец, он тогда был младшим лейтенантом, остался на площади. Стоит, оглядывается вокруг, смотрит, как изменился Берлин за послевоенный год. И вдруг замечает, что две девушки в форме союзных войск обходят вокруг него, пристально рассматривая. Затем, жестикулируя, стали что-то ему объяснять. Отец понял, что это приглашение сфотографироваться.
Подошли еще несколько человек в американской, английской, французской форме. Советского лейтенанта поставили в центре группы. Сразу появился фотограф, сделал несколько снимков. Собравшиеся поблагодарили отца и ушли.
– Мне показалось, – рассказывал он, – это были не простые любительские снимки, а сделаны они для какого-то печатного издания – газеты, журнала.
Он потом очень жалел, что не догадался оставить свой адрес иностранцам, чтобы те выслали фотографию.
А ведь где-то оно есть. В США? В Англии? Во Франции?
Тогда никто не сомневался в том, что главный победитель фашизма – советский воин, поэтому его и поставили в центр группы.
– Сразу после войны отношения с американцами у нас были нормальные, зачастую даже дружеские, – вспоминал отец. – Если в Берлине встретишь военнослужащего США, он непременно поприветствует тебя – поднимет ладонь, сжатую в кулак, на уровень головы (интернациональное приветствие «Рот Фронт»). Это были люди, воевавшие в составе союзных войск.
Но так продолжалось недолго, им на смену прислали других, не настроенных по отношению к нам дружелюбно.
В связи с этим приходит на память такой случай. Американцы, проезжавшие мимо группы наших солдат, остановились и бросили на землю несколько шоколадок. Кто-то из наших поднял злосчастную шоколадку. Американцы заржали. Наблюдавший это наш майор выхватил револьвер и выстрелил несколько раз в американскую машину – та сразу рванула с места и умчалась. Было это в самом центре Берлина.
Довелось ему встретиться с американцами после войны и в Белоруссии. Вот его рассказ:
– В Белоруссии, в Мачулищах, я видел, как распорядились американцы самолетами, которые поставляли США по ленд-лизу. На одном из них летал А.И. Покрышкин.
Прибыв на аэродром, они велели убрать шасси с самолетов. Поблизости стояли трактора. Я внимательно смотрел, что будет дальше.
Трактора двинулись на самолеты и подчистую смяли их. Американцы сели в машины и тотчас уехали.
Изумлению моему не было предела.
