Последние наблюдения и общения с работниками образования приводят к выводам:
– На встрече с ветеранами детям попить чаю – нельзя – дети отравятся.
– Стереть со школьной доски мел – нельзя – эксплуатация детского труда.
– Изучить мнение детей о патриотизме и их отношению к этому чувству – нельзя – только с разрешения родителей и только сертифицированным специалистом.
– Школа должна быть обнесена забором, в котором нет дыр, в школе должны быть охрана, видеокамеры.
– На ЕГЭ – унизительный обыск.
Это только часть мер современной школы, которые охраняют наших детей от тлетворных влияний социума.
Один из пожилых людей, приехав в город своей юности, попытался войти в свою первую школу. Его не впустили – опасен.
Школа, в этом случае, находится во вражеском окружении наркоманов, насильников, воров, бандитов, политических противников и всеми силами старается оградить детей от такого влияния.
Это в каком же обществе мы живем? Не означает ли это, что мы обитаем в оккупированной нечистью стране, где маленьким островком, держащим оборону, является школа.
Опять вспоминается советская школа, открытая для всех. Нет никакой охраны, в лучшем случае дежурный учитель. Американские учителя, побывавшие в городской школе в г. Братске, насчитывающей больше тысячи учащихся, поражались нашей беспечности. Их встретил только дежурный учитель.
В нашей школе прижилось тесное сотрудничество с социумом. Самыми желанными гостями были ветераны и молодежь с предприятий, которые являлись официально закрепленными шефами в школе. С ними ребята ходили в турпоходы, на соревнования и просто играли во дворе в футбол, заливали каток. Мне пришлось возглавить большую группу детей для поездки в Краснодарский край на уборку фруктов в один из колхозов (тогда не боялись вовлекать детей в трудовую деятельность). Самым популярным руководителем старшеклассников оказался один из родителей, простой работяга с завода. Мы, учителя со всем своим педагогическим багажом и амбициями, только завидовали ему белой завистью. Школа была поистине открытой.
И даже в 90-е годы самые передовые из них хвастались общественными связями, включающими в себя все лучшее, что есть в селе, в микрорайоне. На уроках обществознания старшеклассники знакомились с политическими партиями, их программами, проводились встречи с интересными людьми.
В 90-е годы школы избавлялись от трудных подростков и направляли их во вновь созданные на базе вечерних школ Центры образования молодежи. Один из центров мне пришлось возглавить. Они имели большое отличие от обычных школ. Помимо общих образовательных программ большое значение придавалось трудовому воспитанию, получению допрофессиональных навыков.
Трудовые занятия в школе так называемых трудных подростков проводились по нескольким профессиям и получали продолжение в изготовлении готовой продукции, ее продаже населению, оказанию услуг по ремонту бытовой техники, домашней эстетики бабушкам и дедушкам. Реализацией своей продукции и услуг занимались сами дети в стенах школы под руководством учителей. Подростки с трудной судьбой, от которых избавились школы, которые имели опыт заключения под стражу, рабства, проституции, наркомании, получали навыки честно заработанных средств. Первые покупки для себя окрыляли их, поднимали их собственный уровень самооценки, уважения сверстников. Многие из них стали профессионалами своего дела, хорошими родителями.
Эти дети менее всего нуждались в традиционных кружках, спортивных секциях с сертифицированными педагогами.
Педколлектив использовал наиболее подходящий для этой группы подростков элемент социума – парашютный спорт. И ситуация стала неузнаваемой. Из растрепанных, с вызывающим поведением подростков, протестно громящих всё вокруг себя, не признающих никакой дисциплины, никаких авторитетов, превращались в настоящих мужчин с высоким уровнем дисциплины. У них появились свои мужские тайны. На уроках они задавались вопросами, связанными с воздухоплаванием, со своими профессиями, и умудрились сдавать, на удивление всем проверяющим, выпускные экзамены.
Девушек, которых находили в подвалах, подъездах, давно нечесаных и немытых, в алкогольном опьянении, принимали учителя и дети в созданных и оборудованных своими руками помещениях визажистов, парикмахеров, знатоков эстетики быта, модной одежды. Их отмывали, причесывали, одевали их сверстницы, уже обучающиеся в данном Центре. Затем они шли на обычные уроки. Учителя, классные руководители шли на работу, обязательно посетив утром своих новых подопечных на дому. Так начиналась новая жизнь для уличных гаврошей. Многое пришлось создавать коллективу вновь. Это и формирование нового отношения к детям и особой преподавательской, учебной среды и способов взаимодействия с социумом.
Мы обеспечили детям питание, медицинское наблюдение. Они отдыхали в каникулы в лучших санаториях города. Нам пришлось с боем выбить ставку заместителя директора по правовому воспитанию. Эту должность занял бывший подполковник полиции, которого дети хорошо знали в своем трудном прошлом, 0,5 ставки нарколога, ставку психолога и социального педагога. Кроме того, была введена ставка заместителя директора по профессиональному обучению в школе на 250–300 учащихся. И это благодаря тому, что не все советское было выбито из сознания руководства города.
Не все педагоги имели педагогическое образование и пресловутый сертификат.
В 90-е годы из школы ушли в торговлю многие педагоги. И нам приходилось брать людей с улицы – безработных агрономов, геологов, кандидатов наук, медиков, инженеров-автомобилистов. Но принимали только тех, кто любит детей, ценит их человеческое достоинство. И именно это социальное окружение позволило подросткам, изгнанным из школы, из общества вновь стать полноценными гражданами. Нам в школе не надо было никакой охраны. Баба Маша – уборщица – справлялась со своими обязанностями. А дворником был ветеран, бывший военный, мастер на все руки, убиравший территорию в белых перчатках и в ответ на брошенный под ноги окурок поднимал его со словами: «Спасибо, что бросили в урну».
Сколько кандидатских было защищено в нашем Центре образования молодежи!
Но наступили двухтысячные. Всё чаще стали поговаривать об отсутствии средств на вечерние школы и подобные центры, пришли новые руководители в Министерство образования, изменились руководство и бюджет города. И не нашлось средств на образование таких детей. Сегодня у нас инклюзив, т.е. обучение всех детей в одной школе, в одном классе. Может, это и правильно. Но традиционная система обучения для таких детей не подходит. Многие дети по этой причине так и остаются с образованием 9 классов, не имея ни профессии, ни работы.
Связи и общение ребенка после школы замыкаются только на дополнительное образование с сертифицированными специалистами, которых дико не хватает в школе, а особенно на селе. Рафинированный педагогический коллектив, состоящий пусть и из хороших специалистов, не может в полной мере обеспечить детям познание окружающего мира, помочь найти себя в нем, сохранить свое человеческое достоинство, уважать его в других, стать настоящим гражданином своей страны.
И никакой забор, чоповская охрана, видеокамеры не спасут детей от окружающего мира.
Его нужно преобразовывать. Защитить ребенка может только социальное государство, где в центре стоит человек труда, вокруг которого и создаются нравственные понятия чести, достоинства, уважения к гражданам и к своей стране. Идеология этого государства – СОЦИАЛИЗМ.
А нынешняя идеология потребления решает совершенно другие задачи.
Выпускается с июля 1956 года
