– Оксана Генриховна, ваша инициатива о возврате к прежнему пенсионному возрасту – 55 лет для женщин и 60 лет для мужчин – сейчас обсуждается в обществе активнее, чем конституционная тематика. В чем смысл вашего законопроекта, и почему именно в кризис вы предлагаете пересмотреть пенсионную реформу?
– Смысл в следующем. В кризисной ситуации возрастает безработица. Очень пострадали от карантинного кризиса люди предпенсионного возраста. Они стали первыми кандидатами и на неоплачиваемый отпуск, и на снижение зарплаты, и на увольнение. Причем увольняют их чаще не по сокращению штатов, работодатели хотят, чтобы эти люди уходили «по собственному желанию». И тогда предпенсионеры остаются без пенсий, без пособий, да еще и в самоизоляции. А когда она закончится, они вынуждены будут искать работу на перегруженном рынке труда, в условиях нарастающей безработицы. Предпенсионеры оказались в очень уязвимом положении.
В данном случае, важной антикризисной мерой по разгрузке рынка труда является досрочный выход на пенсию пожилых людей. Кризис нам подсказывает, что самым простым, социально и политически привлекательным решением будет возврат к дореформенному возрасту выхода работников на пенсию. Тем более пенсионная реформа не дала ожидаемого результата с точки зрения экономии средств Пенсионного фонда. Мной разработан законопроект о приостановке повышения пенсионного возраста на два года. Пусть в течение 2020 и 2021 годов люди выходят на пенсию по достижении 55 (женщины) и 60 (мужчины) лет. На реализацию закона в 2020-м потребуется 202,6 млрд рублей, в 2021-м – 272 млрд рублей. Не так уж велики эти затраты по сравнению с теми потерями, которые возникают в нашей экономике в целом.
На этой неделе законопроект будет рассмотрен на комитете по законодательству Заксобрания Санкт-Петербурга. После его обсудит наше заксобрание, и если одобрит, то он отправится в Госдуму РФ. Такая процедура предусмотрена при внесении законотворческих инициатив из местных парламентов.
Такой закон разгрузит и рынок труда, и работодатели будут со спокойной душой отправлять людей на пенсию, а не в неоплачиваемый отпуск, оставляя их без средств существования.
– От правительства тоже прозвучало предложение о возможности досрочного ухода на пенсию…
– То, что предложило правительство как бы для облегчения выхода на пенсию, не за два года до наступления пенсионного возраста, а за три, практически нереализуемо из-за выдвинутых условий: человек не должен работать к моменту оформления пенсии, ему надо доказать, что его уволили, а сам он не уходил по «собственному желанию», надо также доказать, что он искал работу, но не смог найти. Отмечу, что предложенный правительством путь досрочного выхода на пенсию лежит только через официальное увольнение пожилого сотрудника. А это противоречит мерам поддержки предприятий и организаций, выдаваемые им кредиты списываются только при условии сохранения докризисной занятости. Если станет известно, что они увольняют предпенсионеров, то потеряют финансовую поддержку. Как видим, придуманы практически невыполнимые и взаимоисключающие условия. В моем законопроекте все меры гармонично сочетаются: занятость, заработная плата не ниже МРОТ, выход на пенсию, но не увольнение, что сохраняет работодателю получение помощи от государства.
– Вы предлагаете только на 2 года вернуться к прежнему пенсионному возрасту. Почему? Пенсионная реформа вызвала большой протест в обществе, а нынешний кризис дает понять, что слишком поспешили с повышением пенсионного возраста.
– На этот вопрос у меня однозначный ответ. Я была категорически против пенсионной реформы, а кризис действительно показал, что наш рынок труда не готов к такому реформированию. У нас нет рабочих мест для такого количества работников. Полагаю, что кризис существенно изменит рабочий режим.
– Какие к тому предпосылки?
– Очень многие перешли на удаленную работу, на работу online. В то же время, было видно по учителям пожилого возраста, что им сложно осваивать этот новый режим. Но кризис подсказал: надо осваивать. Работникам, специалистам придется быстро переключаться на такие вот формы работы. Некоторые будут на них переходить сразу после карантина.
На рынке труда произойдет перезагрузка. Вспомним, как с появлением компьютеров исчезла такая специальность, как машинистка, в такой профессии отпала необходимость. Уже подросла молодежь, которая даже не знает, что это такое.
В процесс обучения внедряется электроника, лекции через каналы электронной связи и т.д. Конечно, электронные виды обучения не заменят живое слово профессора, не заменят школьного учителя. Но мы получаем новые источники для самостоятельного образования. Коронавирусные ограничения уйдут в прошлое, а у нас появятся новые формы работы, организации труда в ряде сфер. Например, в торговле, в оказании услуг. За карантинные месяцы люди привыкли заказывать и получать online-доставки. Вместо продавцов, официантов мы видим ребят на самокатах, велосипедах.
– Как вы оцениваете в целом экономическую обстановку в стране? Что потеряла наша экономика в карантинные месяцы, что с доходами?
– Доходы, конечно, упали, они не могли не упасть. Это объективная реальность. Но я полностью поддерживаю приостановку деятельности организаций и предприятий, которые обслуживают социальные контакты: развлечения, общественное питание, супермаркеты, торговые центры, даже переход системы образования на удалённый режим работы.
Но на мой взгляд не совсем правильно было сделано объявление нерабочих дней с 1 апреля по 12 мая для всех. Следовало бы все-таки разрешить работать предприятиям материального производства – промышленности, строительства, сельского хозяйства, разрешить работать тем, кто стоит у станка и не связан с социальными контактами. Работа в коллективах, транспортные услуги – здесь велик риск несоблюдения эпидемиологического контроля. Но можно было организовать доставку людей к месту работы с соблюдением мер предосторожности, чтоб не приостанавливать работу в части материального производства.
Что касается всего остального, то здесь другого выхода не было. И, как показывает пример других стран, если не вводить карантин, то процесс распространения инфекции затягивается надолго, выздоровление длится дольше, что наносит экономике не меньший удар. Поэтому, чем жестче меры, тем короче будет самый болезненный период.
– В России начинается поступательный выход из карантина. Как это должно проходить?
– Перво-наперво надо открывать предприятия материального производства, которые нельзя перевести на удаленку. Рестораны, бизнес-центры, торговля, обслуживание, другие отрасли, где может собираться много народа, еще открывать нельзя. Иначе получим повторную вспышку COVID-19.
Необходимо поддержать производства, которые должны работать. Пристальное внимание надо обратить на сельское хозяйство, у него хорошие перспективы занять экспортную нишу. Думаю, должны работать предприятия ВПК, хотя большинство их и не прекращало свою работу.
– Что произойдет с медициной?
– Наша медицина – герой дня. При всех проблемах, при всех недостатках статистики, о которой говорили, что она занижала смертность, всё равно Россия прошла или проходит эпидемию как минимум на уровне стран, наиболее успешно прошедших эпидемию, как, например, Германия. Наше здравоохранение выдержало, оно не захлебнулось, и смертность в России от COVIDа была и остается ниже, чем в других странах. Наша медицина получила определенные результаты – авторитет и возможности развития экспорта медицинских технологий, биотехнологий. В этом плане Россия получила признание, и этот факт теперь надо капитализировать и использовать экономически.
– Во многом это заслуга наших неутомимых медиков, но до сих пор не все они получили обещанные доплаты…
– Здесь должна быть конкретная методика. Должны четко выплачиваться обещанные суммы всем, кто работал в условиях эпидемии. На мой взгляд, делить медиков на тех, кто работал с ковидными, а кто нет, – неправильно. И на другие больницы приходилась значительная нагрузка. Были случаи, когда у заболевшего диагностировали небольничную пневмонию, а на самом деле это был настоящий COVID. И как тут вычислить, кто работал с инфицированными, а кто с ними не работал? Думаю, в вопросах с выплатами должен быть расширенный подход. Минздрав РФ обязан так всё организовать, чтобы не было никаких злоупотреблений.
– Что показал этот карантин в отношении медицины?
– Показал, что законодательство по охране здоровья придется пересматривать. Неверный подход, когда считают, что органы здравоохранения оказывают услугу, и что деньги должны идти за больным. Это и привело к ликвидации районных, поселковых больниц, сельских фельдшерско-акушерских пунктов. Опрометчиво были закрыты многие отделения якобы как неэффективные, убрали «лишние» койки. Совершили зачистку больниц, внесли поправки в Бюджетный кодекс по изменению статуса бюджетных учреждений, когда они стали бюджетными только по названию. Развернулась оптимизация, против которой выступали многие депутаты, партии, общественники. И они были правы.
Коронавирус задал урок и показал, что медицина не услугу оказывает, а выполняет функцию лечения. И чтобы лечение проводилось полноценно, должна быть система, располагающая определенными резервами. В обычной обстановке люди могут обратиться к врачам, а могут и не обратиться, если в том нет острой необходимости. В одном случае может обратиться один человек, в другом – два или десять. Но медучреждения всегда должны быть готовыми к любому количеству обращений, к любому развитию событий.
А у нас после так называемой оптимизации здравоохранения, когда нахлынула инфекция, оказалось, что некуда размещать пациентов. Пришлось срочно разворачивать временные госпитали, как в военное время.
В итоге, не благодаря, а вопреки, наши медработники справлялись с потоком больных. Справлялись и с госпитализацией, и с лечением заразившихся людей только потому, что не до конца была разрушена советская система. То, что от нее сохранилось, и позволило нам справляться с этой инфекцией.
Вспомнили про инфекционные больницы, они совсем недавно были переведены на систему медстраха. До этого финансировались за счет региональных бюджетов.
Как бы ни ругали Роспотребнадзор, но он оказался нужным, и неплохо справляется со своей работой. Положительную роль сыграло то, что у нас, по сравнению с другими странами, остается большее число врачей, чем где-либо. Так исторически сложилось, и эту практику, к счастью, еще не до конца разломали.
– Звучат мнения, что врачей должно быть больше, что медперсонал очень нужен…
– Уроки коронавируса не прошли даром. И еще один момент. У нас сохранилась система вызова, прихода врачей на дом. Оптимизаторы утверждали, что это всё устарело, что больной сам должен ехать к врачу, а не врач к больному.
Эпидемия доказала ошибочность этого мнения. То, что у нас остались врачи, осталась поликлиническая система, в значительной степени нас спасло. Людей предупреждали: не ходите в поликлинику, вызывайте на дом врача. И эта система действовала. Пригодились амбулатории, поликлиники, в них тоже развернули больничные койки по COVIDу. Вот то, что не успели доломать оставшееся от советской системы здравоохранения, нас спасло.
– О медицине заговорили как об очень перспективной отрасли: она лечит, изучает, помогает, взаимодействует. Но она всё еще недооценена, недофинансирована.
– Думаю, отношение к медицине изменится, и не только в России, а во всем мире. В европейских странах задаются вопросом: почему врачи получают в месяц 2–3 тыс. евро, а футболисты – по миллиону евро? Да, они бегают, их игра увлекает, но они же никого не спасают, а врач жизни людей спасает!
Конечно, врачи в Европе, я уж не говорю об Америке, оплачиваются существенно выше, чем в России, их заработки выше по отношению к средней заработной плате по стране. В Великобритании в университетах на медицинских факультетах зарплата у преподавателей выше, чем на других факультетах, выше, например, чем у экономистов, к которым я отношусь. Почему? А чтобы преподаватели оставались работать в университетах, не уходили в больницы, так как зарплата у врачей существенно выше, чем у вузовских профессоров.
Надеюсь, что сейчас будет тенденция к повышению материального обеспечения врачей. Особенно у нас. Все поняли, что экономистом, юристом можно быстро стать. Врачом стать куда сложнее. Если нет врачей, то их неоткуда взять.
– В чем отличие кризиса экономического от карантинного?
– Карантинный кризис может быстро закончиться, и экономика начнет интенсивно восстанавливаться. У этого кризиса нет экономических причин, он вызван насильственным приостановлением деятельности предприятий, учреждений. Это болезненно для нас, но и для других стран тоже. Во всем мире остановилось производство. А мы зависимы от других стран. Если во всем мире пойдет в рост экономика, то и у нас она будет расти.
Для чего мы стремимся поднимать экономику? Чтобы рос уровень жизни граждан, чтобы росли у них доходы. А будет разгрузка на рынке труда, будут люди пожилого возраста на заслуженном отдыхе с пенсией, будет развиваться материальное производство, начнут увеличиваться зарплаты, будут нормально финансироваться социальные программы. Такая вот получится цепочка.
– Спасибо, Оксана Генриховна.
Беседовала
Галина ПЛАТОВА
