Удивительное совпадение. Российская природа стала претерпевать тяжелейшие испытания в то самое время, когда президент провозгласил приоритетный нацпроект «Экология», призванный на государственном уровне сберечь окружающую среду для здоровой жизни человека. Но хозяйствующие субъекты призыву не вняли. Ничего кроме поборов с населения не принесла мусорная реформа, свалок меньше не стало. Тайга как горела, так и горит, покрывая дымом аферы «черных лесорубов». Безнаказанно бесчинствует «Норникель». Режим ЧС введен в Кежемском районе Красноярского края из-за разлива нефтепродуктов в Ангару. До 500 литров дизтоплива вылилось в реку при транспортировке цистерны, принадлежащей ООО «Приангарский ЛПК».
Режим ЧС введен на территории Большемуртинского района Юксеевского сельсовета после разлива нефтепродуктов на территории предприятия «Север». Заполыхали леса в Саратовской, Воронежской областях. По всей России стонет природа. Камчатка не исключение. Так что же там произошло?
– Да, экологические катастрофы зачастили, – вздыхает доктор геолого-минералогических наук, академик РАЕН В.П. ПОЛЕВАНОВ в ответ на вопрос «Советской России».
Владимир Павлович постоянный наш собеседник, аналитик по многим проблемам, волнующим наших читателей. Он побывал практически во всех уголках России, знаток земель, недр, многих особенностей и тайн родной природы. Был и на Камчатке. Согласен со словами В. Путина, сравнивавшего полуостров с природным бриллиантом. Кто ж захотел умертвить наш бриллиант?
– По-моему, произошла очередная организационная катастрофа. Экологическая – это следствие организационной. Губернатор Солодов высказался, что причина – природная, то ли размножился токсичный планктон и начал отравлять воду, то ли вулканы зашевелились, то ли подводные ежи-диадемы сделали воду кислотной. Он упомянул и возможные утечки токсинов, но умолчал, откуда они могли появиться.
Не соглашусь с природными версиями Солодова, сверхнеопытного, молодого администратора. О вулканах там давно всё известно. У побережья их три: Корякский, Авачинский, Козельский. Действующими являются Авачинский и Корякский. Но если бы они проявили себя, то сейсмологи тут же узнали бы. В эту осень вулканы ведут себя тихо. Кислотная вода? Она легко определяется, но ее там не нашли.
– В числе причин называются появившиеся вдруг токсичные водоросли. Их даже некоторые академики склонны объявить виноватыми…
– Это еще более экзотичная версия. Водоросли могут частично что-то привнести в состав воды, такое бывает. Только из-за водорослей не будет шлейфов на всем протяжении побережья, и они достаточно быстро пропадают. Их негатив в том, что они уменьшают количество кислорода.
– Да и будут ли от водорослей у серферов страдать глаза, возникать головная боль?
– Скорее всего, не будет. Водоросли ни при чем. Не может такое произойти и от разлива нефти, эти случаи хорошо изучены. В разлив нефти попадают в первую очередь птицы, так как нефть остается на поверхности. Шторм выбрасывает нефть на пляж, она концентрируется возле берега, где не растворяется. От нефти гибнут приповерхностные рыбы. Но чтобы гибла придонная фауна? На берег же были выброшены погибшие крабы, звезды, моллюски, обитающие на дне. Нет, это не нефть.
К сожалению, для расследования было упущено драгоценное время. Если бы специалисты узнали обо всём сразу, то по горячим следам было бы проще установить, какое вещество попало в океан. И очень вероятно, что утечку яда удалось бы локализовать, уменьшить урон природе. Но так же, как в случае с «Норникелем», отравление тихоокеанского побережья тоже замалчивалось, и долгое время отрава распространялась по акватории. Опять мы узнали обо всем из соцсетей только в октябре, а отравление океана произошло еще в сентябре. Первое недомогание серферы почувствовали 14 сентября. Спутники 9 сентября показали изменения воды в районе Авачинского залива. И только после 3 октября, когда все факты экологического бедствия были налицо, невозможно было скрыть погибших животных, пошел вал сообщений, видеороликов о случившемся.
– Что же, по вашему мнению, стало причиной экстраординарного события?
– Остается, по сути, единственная версия, которая, полагаю, должна подтвердиться аналитикой, – это утечка токсичных веществ, которая отравила воду на этом участке до самого дна. Рыба, которая обитает повыше, не погибла, она сбежала. Крупные животные тоже в основном сохранились. Погибли две или три нерпы. Но это не массовый падеж. А представителей придонного мира, которые не могли сбежать, яд просто выкосил. Это драгоценная фауна.
К счастью, катастрофа произошла уже после того, как закончился нерест. Главные богатства Камчатки – природа и рыба, красная рыба нерестится в том числе и по побережью материковому у Хабаровска. Есть и золото, которое добывают с соблюдением всех мыслимых и немыслимых запретов. На золотодобыче пока ни одной катастрофы не было, нужно, чтобы не было и дальше…
– А как насчет радиоактивного заражения?
– Это исключено. Радиоактивность обнаруживается любым счетчиком мгновенно. У меня есть такой, у местных жителей, думаю, тоже есть. Легко ловится самолетом. Как в 1949 году американцы узнали, что мы испытали ядерную бомбу? Самолет, пробы воздуха. Каким образом все узнают об испытаниях корейского ядерного оружия? Те же пробы воздуха, самолет.
На Камчатке никаких радиоактивных загрязнений нет. Это могут быть токсины, думаю, обычный гептил, очень ядовитое вещество.
– Происхождение токсинов, откуда они взялись?
– Там есть полигоны – Козельский, Радыгино – заброшенный военный городок, где продолжается утилизация боеприпасов. Тщательные анализы покажут, кто, что и откуда. А пока, как с отравлением Навального. Говорят, что ему подсыпали яду, но результатов анализов, подтверждающих эту версию, нет, значит, никто его не травил. На Камчатке отравление было, но анализов нет, поэтому какие бы выводы мы ни сделали, они тщетны.
Полигоны, где хранятся ядохимикаты, особенно Козельский, нужно мониторить непрерывно вплоть до создания специальных автоматов, которые бы с помощью блокчейна давали информацию каждый день, каждый час, каждую секунду, что там…
На Камчатке достаточно развито сельское хозяйство, там тоже используются и хранятся ядохимикаты.
Любое опасное производство, не только на Камчатке, должно контролироваться в непрерывном режиме.
Если создали принципиально новое оружие (из-за чего американцы перестали роить авианосцы), то обязаны создать и постоянные приборы контроля за опасными для природы производствами. У нас еще есть ученые, не уступающие мировым светилам, даже превосходящие их, они могут создать приборы по отслеживанию состояния хранения ядохимикатов, топлива, иных вредных веществ. Тогда мы будем опережать события.
А на данном этапе природой Камчатки, насколько мне известно, никто не занимался. Заговорили, когда гром грянул.
– Вы говорите о полигонах, значит, военные допустили разгильдяйство?
– Не знаю. Не могу утверждать, пока не станут известны результаты анализов. Тогда станет ясно, то ли с Козельского полигона, то ли с Радыгинского произошла утечка, а, может, есть другие источники, о которых мало кто знает. Но велика вероятность, что это была утечка токсина, скорее всего гептила.
Резюмирую: если по десятибалльной шкале ранжировать версии, то утечка токсинов – 7,5–8 баллов; утечка токсинов плюс параллельная утечка нефтепродуктов с подводной лодки или с проходящего танкера, что было бы видно с космоса, – балл-полтора; экзотика типа водоросли, сейсмика – балл, не больше.
[img=-15338]
– Что дальше?
– Самое главное – выявить причины, обнародовать их и начать с полной отдачей ликвидировать последствия. Причем контроль желателен на уровне президента, никто лучше его не управляет ситуацией…
– Так он же всё на себе замкнул, плюс обнуление, так что с него главный спрос.
– Да, ему работать и работать, и не 4 года, а все 16. И тут без четкого контроля за экологией не обойтись. Должна быть военизированная экологическая структура. Никаких гринписов. Это экотеррористы. Помните, как они однажды набросились на нашу нефтедобывающую платформу «Приразломную», штурмовали ее? Мы тогда этих «активистов» отвадили, арестовали, подержали с недельку в тюрьме, и у них пропало желание нападать.
В Северном море тысяча таких «Приразломных», у нас – одна-единственная. Когда у British Petroleum на скважине «Глубокие горизонты» произошла самая большая за всю историю человечества экологическая катастрофа, которая даже климат поменяла, – никакого крику не было. Мексиканский залив «умылся» нефтью. British Petroleum откупилась, заплатив 50 млрд долларов штрафов, а про природу молчок, хотя было о чем шуметь: сотни километров загубленных суперпляжей, включая флоридские, 400 видов флоры и фауны исчезло.
– Теперь Гринпис потянуло на Камчатку?
– А должны ехать не международные организации, которые будут горланить против России, а наши специалисты, наши службы быстрого реагирования, экологический спецназ.
– Как же нам сохранять природу? Что должно быть в нацпроекте «Экология», чтобы он действовал?
– Надо кардинально менять систему охраны природы. У нас хорошо работает МЧС. На таком же уровне должны действовать органы экологического надзора. Пора коренным образом реорганизовать экологические службы, разделить Министерство экологии и природных ресурсов на два – экологии и природных ресурсов. Задача Минэкологии – жесткий контроль за состоянием природы по всей стране. Оно должно быть таким же боеспособным, как и МЧС.
– В РФ есть Росприроднадзор во главе со Светланой Радионовой, занимающийся непосредственно экологией.
– У нас всяких служб без счета. Не знаю, что делает этот Росприроднадзор, обязан же при наличии кадров хотя бы отслеживать ситуацию. Но этого нет, и Камчатка, похоже, воспринимается, как что-то очень далекое. Помимо Радионовой есть еще Сергей Иванов, спецпредставитель президента по вопросам природоохранной деятельности и экологии. Квалифицированный чиновник, 20 лет во власти. Но за всё время драматических событий его никто не видел, и не слышал. И на нем лежит ответственность за случившееся.
Считаю, что катастрофы надо предотвращать. А если уж случилось несчастье, то реакция должна быть мгновенной. Замалчивание считать преступлением.
Мы пытаемся понять, что произошло на Камчатке, а там даже лаборатории нет, где можно было бы оперативно провести необходимые анализы. Почему до сих пор неизвестно, что явилось причиной отравления океана, морских животных в Авачинской бухте? Потому что на Камчатке нет лаборатории, где могли бы определить, какие вещества попали в воду.
Нам нужны специальные высокооснащенные лаборатории, квалифицированные кадры. Они есть в РФ только в двух городах – Москве и Санкт-Петербурге. А должны быть в каждом регионе. По крайней мере, такие лаборатории надо иметь в Петропавловске-Камчатском, в Иркутске и Горно-Алтайске. Это места наших природных супержемчужин. Их мы обязаны беречь больше, чем драгоценное ювелирное изделие, за них мы ответственны перед всем человечеством.
А если учитывать, какими уникальными природными ландшафтами мы обладаем, то в каждом федеральном округе у нас должны быть лаборатории. Сумели же рывком за три-четыре месяца построить антиковидные медцентры, точно так же надо создать эколаборатории, и чтоб не хуже московской и санкт-петербургской. А начать с Камчатки, Байкала и Алтая. Это лучшее, что у нас есть. Я был в этих регионах и, учитывая собственный опыт, заявляю, что это супержемчужины!
Нам надо почистить страну. Сейчас немного начали. Землю Франца Иосифа почистили. Но Арктика остается заваленной бочками с прошлого века. Работа дорогостоящая. Но если хотим сделать Арктику привлекательным регионом, если хотим сделать Северный морской путь интересным в том числе и для туристов, то нужно всё вокруг привести в порядок. Это тоже борьба за экологию.
…Вызовы произошли. Наш ответ должен быть незамедлительным и результативным. Надо всем осознать, что экология практически то основное, что нужно человеку для жизни. Всё остальное потом. Если у тебя нет чистой воды, чистого воздуха – никакие деньги не помогут быть здоровым и жизнеспособным. Забота об экологии должна выйти на первое место среди всех направлений. Варварства природа не прощает. Совершившие природе зло должны быть жестко наказаны.
– С вами солидарно подавляющее большинство наших граждан. Спасибо, Владимир Павлович.
Вопросы задавала
Галина ПЛАТОВА
