В начале 1956 г., когда в печати развернулось обсуждение проекта директив ХХ съезда партии, мы с С.А. Христиановичем и С.А. Лебедевым выступили в «Правде» со статьей «Назревшие задачи организационной научной работы», где, в частности, обращали внимание на то, что многие научные институты и основные кадры сосредоточены в Москве и Ленинграде, вдалеке от сопутствующих производственных центров, и что это наносит большой ущерб делу.
Постепенно формировалось и укреплялось общее мнение ученых о том, что для претворения в жизнь огромных задач по освоению природных богатств Сибири настало время обеспечить здесь опережающее развитие науки, приблизить ее к районам интенсивного развития экономики.
Так постепенно созревала идея научного десанта – переезда в Сибирь большой группы ученых и организации там нового научного центра.
Своими мыслями я делился с С.А. Христиановичем и С.Л. Соболевым, с сотрудниками и друзьями по прежним местам работы, вел разговоры в Академии наук, в ЦК партии. Идея создания крупного научного комплекса на востоке страны получила одобрение.
18 мая 1957 г. правительство принимает постановление о создании Сибирского отделения АН СССР.
…Нельзя сказать, что идея продвижения науки на восток сразу была всеми принята «на ура». Пришлось встретиться и со скептиками. Ссылаясь, например, на трудности перевода на периферию даже отдельных вузов, они не верили в возможность перебазирования целого отделения Академии наук.
…Начинать дело без академиков со стажем было явно невозможно: участие С.А. Христиановича и С.Л. Соболева было непременным условием, без которого предприятие по созданию нового научного центра было бы обречено на провал в самом начале. В трудное время организации и становления Сибирского отделения оба они сыграли большую роль. Создавая новый научный центр, надо было с самого начала поставить дело широко, с перспективой на будущее. Надо было заранее решить, что есть главные принципы, вокруг каких идей сплачивать коллектив и строить проекты.
В развитии современной науки сосуществуют две тенденции: специализация и комплексность. В соответствии с этим можно себе представить и организацию научного центра.
Серьезных результатов современная наука может добиться только объединенными усилиями всех направлений. Эта точка зрения не вызывала возражений.
Но при этом важно знать, каким образом осуществляется комплексный подход к решению проблем. Если, скажем, в химическом институте попытаться образовать специальную группу математиков, то вряд ли что-нибудь из этого получится. Сильные математики туда не пойдут, поскольку им нужно постоянное общение с коллегами, да и кто захочет быть в качестве «довеска» там, где преобладает совсем другая специальность. Нужен иной путь – не создание пестрых, мозаичных групп, а кооперация сильных, авторитетных в своей области, крупных коллективов. То есть нужен именно комплекс институтов различных научных направлений.
…Новый центр ни в коем случае не должен был стать только так называемым региональным. Такие центры сыграли большую роль на определенном этапе развития науки, способствуя изучению местных проблем, главным образом изучению природных ресурсов данного края, а также решению отдельных технических задач, поставленных развитием народного хозяйства региона. Собственно, как региональные возникли на первом этапе филиалы Академии наук: Якутский, Дальневосточный, Западно-Сибирский, Восточно-Сибирский. Но новый этап освоения Сибири породил и новые требования к науке, а именно: создание на востоке страны научных учреждений общетеоретического профиля, которые обеспечивали бы высокий уровень фундаментальных исследований, постоянное создание научного задела для практики.
Сибирское отделение должно было стать первым в СССР крупным комплексным научным центром, объединяющим и организационно, и территориально институты, работающие по разным направлениям фундаментальной науки. Это был наш первый принцип.
В то же время было ясно, что развивать науку на современном уровне невозможно без опоры на современную промышленность. А по закону обратной связи, промышленность сама остро нуждается в науке как источнике новых идей, революционизирующих производство. Максимально приблизить науку к решению проблем народного хозяйства Сибири, наладить четкую систему быстрой передачи в практику новых научных идей и разработок стало нашим вторым принципом.
Наконец, третье, а, по сути, его можно было бы назвать и первым, – это научные кадры. Создание новых институтов должно было опираться на коллективы, группы и отдельных, уже зарекомендовавших себя в той или иной области знания ученых, которые и должны были составить хребет новых институтов. Мы ставили обязательным условием, чтобы эти ученые переезжали в Сибирь вместе со своими учениками, аспирантами, даже студентами-дипломниками. Родившийся тогда лозунг «Нет ученых без учеников» не потерял своего значения и через двадцать лет.
…Конечно, чтобы решиться бросить Москву ради Сибири, требовалась определенная психологическая ломка. Но я был глубоко убежден, что найду единомышленников. Ведь в Москве оказалось много ученых, уже добившихся прекрасных научных результатов, но не имевших условий для дальнейшего развития своих идей. В Сибири же они могли рассчитывать на большую самостоятельность, найти помощников, получить помещения, средства, то есть всё необходимое для реализации своих творческих замыслов. Ученые старшего поколения с большим энтузиазмом отнеслись к идее создания научного центра в Сибири.
Огромное значение имело выделение правительством и Академией наук специальных «сибирских» вакансий для выборов в академики и члены-корреспонденты. Выборы по Сибирскому отделению были не совсем обычными. В список кандидатур, публиковавшихся перед выборами, вносились лишь те, кто уже работал в Сибири или на Дальнем Востоке либо выразил желание переехать туда на постоянную работу. Кандидатов выдвигали самые различные учреждения: академические, отраслевые, промышленные. Выбирала же ученых для Сибири вся Академия наук, и выборы были без каких-либо послаблений. Достаточно сказать, что после голосования пять вакансий членов-корреспондентов остались незанятыми.
Наука в Сибири получила пополнение кадрами невиданной ранее высокой квалификации. Это была замечательная плеяда ученых, пионеров движения науки на восток, которые не обманули возлагавшихся на них надежд.
Характерно, что быстрое продвижение вперед в Сибирском отделении произошло именно на стыках наук, которые (как и вообще все стыки) чаще всего бывают более слабым местом. У нас же, напротив, возможность соединения усилий, снятие ряда организационных преград предопределило быстрый переток идей и методов, а иногда и владеющих ими специалистов, из одной науки в другую. Чаще других таким активным партнером становилась математика.
Мне представляется, что по-настоящему государственный подход состоит как раз в гибкости формы работы, в сознательном проведении социальных экспериментов.
Таким крупным экспериментом в области сближения науки и производства стало создание вокруг Академгородка так называемого «пояса внедрения» – группы отраслевых конструкторских бюро.
Эффект достигается гораздо быстрее и лучше, когда при самих академических институтах создаются и действуют конструкторские бюро и под непосредственным руководством авторов изобретений и открытий их «детища» исследуются, проверяются и передаются в промышленность в виде готовых образцов с отработанной технологией их изготовления, годной для серийного выпуска.
…Под Новосибирском совершается эксперимент большого значения, смысл которого заключается в перерастании крупного центра фундаментальных исследований в еще более крупный научно-технический комплекс с существенно новой системой внутренних и внешних связей.
В Новосибирске нам была предоставлена уникальная возможность – создать высшее учебное заведение, идеально приспособленное для соединения образования с наукой. Мы постарались полностью использовать опыт, накопленный в этом направлении Физико-техническим институтом, Московским и Ленинградским университетами. Для этого были все условия, так как среди организаторов НГУ были и организаторы Физтеха, и ученые, по многу лет преподававшие и в нем, и в столичных университетах.
Мы развили дальше идею Физтеха, потому что смогли обеспечить университет крупными учеными-преподавателями практически по всем направлениям науки на всех факультетах: механико-математическом, физическом, естественных наук (то есть по химии и биологии), геологическом, экономическом, гуманитарном.
…Таким образом, к окончании курса университета мы получаем законченных исследователей, знающих о последних достижениях науки буквально «из первых рук», имеющих опыт работы, а иногда и публикации по избранной специальности. Увлеченные наукой, воспитанные со школьной скамьи в атмосфере творчества, в большом и интересном коллективе ученых, эти юноши и девушки и сами становятся равноправными его членами.
Сибирское отделение с первого дня считало университет своим кровным делом и, надо сказать, немало попортило себе крови, чтобы добиться реализации названных принципов. Были люди, которые считали, что наш университет должен «идти в ногу», развиваться по давно установленным стандартам, а Сибирское отделение всё время, как могло, ломало эти стандарты, стараясь создать учебное заведение нового типа, максимально приближенное к науке.
Сама логика развития науки требует от нас умений работать коллективно, объединять усилия, средства, интеллектуальный потенциал.
Следует подчеркнуть, что при решении больших проблем современной науки роль отдельного ученого отнюдь не стирается: начальная идея открытия всегда идет от одного-двух. В большой работе каждый находит свое место. Так, для развития крупной идеи нужен ученый-организатор, человек больших знаний и воли. В процессе работы возникают трудности, преодоление которых требует принципиально новых идей, – здесь нужны индивидуальное творчество, самозабвенный труд.
Вероятно, пора всесторонне продумать вопрос о подготовке в вузах ученых-организаторов. Организаторы науки, промышленности, сельского хозяйства должны обладать специфическими способностями, и обучать их надо по особой программе. Им необязательно быть крупными специалистами в какой-то узкой области, но зато они обязательно должны обладать знанием людей, умением руководить ими. Будущих организаторов надо учить экономике, психологии, истории, опыту социалистического строительства, знакомить с опытом организации капиталистических фирм.
Вторгаясь в практику, ученые нередко попадают в условия, когда знаний проблемы, академического авторитета оказывается недостаточно, нужны еще и качества борца и гражданина. Иногда приходится давать отрицательные заключения по объектам ненужным и даже вредным, но на проектирование и даже строительство которых уже затрачено много средств, труда больших коллективов. И как бы ни было трудно ученому, его долг не только сказать правду, но и добиться осуществления своих рекомендаций. К сожалению, есть еще ученые, не склонные вступать в конфликты. Тем более есть и «волевые» администраторы, которые, прикрываясь именами таких ученых, их невнятными, обтекаемыми заключениями, проводят свою линию во имя сохранения чести мундира. Интерес к нашим исследованиям, к организации науки и образования с каждым годом возрастает, и нередко наш опыт просто заимствуется. В некоторых странах решили, что им пора создавать научные центры на периферии. Во Франции, к примеру, столетиями большая наука дислоцировалась в Париже. Теперь научные центры созданы и в других городах. В Японии мне рассказывали о научном центре Цукуба, названном «младшим братом академгородка». Слышал я и об алжирском «академгородке».
А в Болгарской Народной Республике нас уже кое в чем опередили – там созданы Единые центры науки и образования.
Новосибирский Академгородок, ставший лицом Сибирского отделения, лицом новой социалистической Сибири, несмотря на свои огромные успехи, всё же только начало настоящего развития науки на востоке страны. Предстоит еще огромная работа, чтобы на этой необъятной территории распространить научные институты и лаборатории, приблизить их к сегодняшним и грядущим центрам развития.
Я думаю, что еще долго не изменится эмблема Сибирского отделения, в центре которой греческая буква сигма – знак, означающий в математике сумму. В нашем случае это сумма наук, сумма усилий.
Когда меня спрашивают, от чего, на мой взгляд, зависит будущее Сибирского отделения, я отвечаю: от того, насколько удастся удержать гармоническое триединство «наука – кадры – производство». Преобладание любого из этих начал приведет к застою и регрессу. Эта гармония не есть рецепт изготовления вкусного блюда, когда известны точные количества каждого компонента. Она должна быть плодом коллективного наблюдения и обсуждения ученых с участием руководящих работников промышленности, партийных и советских органов. Время будет вносить определенные коррективы, но принципы, доказавшие свою плодотворность, должны еще пожить и после нас.