Однако, несмотря на благоприятное расположение, деревня еще в советское время угасла. Одни жители отправились на погост, другие в райцентр, в большие города. Скоро и следа от Колотилова не осталось бы, если бы не дачники. Теперь даже в зимнюю пору вьются над десятком изб печные дымки, а с весны ведется новое строительство. Дошла очередь и до возведения рядом с деревней часовни. Идею осуществил Андрей Николаевич Мельников.
И вот, сидим мы в его ладно отделанном изнутри домике, в сотне метров от озера, и я слушаю неторопливый рассказ.
«Глыба» горной науки
– В Колотилове я не сразу обосновался. С 1974 года бывал в Боталах, где тоже очень красивое место. Рыбачил, охотился в короткое отпускное время. Не заметил, как прикипела душа моя к этому краю настолько, что стал он для меня родным. Я ведь почему часовню построил в Колотилове? Хочется, чтобы возродилась исконно русская земля! Добиться этого возможно, лишь обратившись к духовному опыту наших предков, а значит, и к православию. Слышал, некоторые называют меня «колотиловским чудаком». Нет в этом, поверь, никакого чудачества. Есть потребность души…
Свои главные открытия, связанные с Андреем Мельниковым, я сделал, прочитав подаренную им книгу А.П. Ратькиной «Николай Васильевич Мельников». Крупного масштаба был человек отец Андрея Николаевича. Начинал трудовой путь в начале 30-х (после окончания техникума и Свердловского горного института) рядовым инженером на рудниках. Спустя некоторое время был назначен главным инженером треста «Союзграфитсера».
В книге приводятся примеры подвижнической деятельности Николая Васильевича и в мирное время, и в годы войны. В конце 1940 года его, главного инженера Главного управления неметаллорудной промышленности Наркомата промышленности строительных материалов, командировали на строительство Еленинского каолинового комбината. Первая очередь комбината была пущена в срок. В конце 1942 года Николая Васильевича направляют в Зауралье для организации эффективной работы рудников и комбинатов треста «Союзасбест». И эту задачу он решил успешно. В феврале 1943 года, когда горнодобывающая промышленность переместилась на Урал и восток страны, во многом по инициативе Мельникова (в то время он был начальником производственно-технического отдела открытых работ Наркомата угольной промышленности СССР) получили распространение открытые работы.
Насыщенной оказалась жизнь Николая Васильевича и в послевоенное время. С января 1946 года – член коллегии Наркомата (министерства) угольной промышленности восточных районов СССР. С января 1949 года – член Бюро по топливу и транспорту при Совете министров СССР по проверке исполнения решений правительства по угольной промышленности. Одновременно с хозяйственной деятельностью он в 1950–1959 годах находился на должности профессора в Академии угольной промышленности. С февраля 1951 года – заместитель министра бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР. 23 октября 1953 года избирается членом-корреспондентом Академии наук СССР в отделение технических наук. С декабря 1953 года – член Бюро по металлургии, угольной промышленности и геологии при Совете Министров СССР. С 1955 по 1964 год – заместитель директора и директор Института имени А.А. Скочинского.
С мая 1959 года по июнь 1960 года – председатель Совета технико-экономической экспертизы Госплана СССР. С 1961 по 1963 год – председатель Государственного комитета Совета министров СССР по топливной промышленности. 29 июня 1962 года избран действительным членом Академии наук СССР в отделение технических наук по специальности «горное дело». С 1963 года – председатель Госкомитета по топливной промышленности Госплана СССР. С 1966 года – член Президиума АН СССР. С 1967 года – руководитель сектора физико-технических горных проблем Института физики Земли АН СССР, затем ректор Академии народного хозяйства СССР и директор Института проблем комплексного освоения недр АН СССР.
Профессионалы горного дела называли Мельникова «глыбой горной науки». Труды Николая Васильевича, дающие представление о широте его интересов и глубине познаний, актуальны по сей день: «Справочник инженера и техника по открытым горным работам», «Оборудование рудничного транспорта», «Основы технического прогресса угольной промышленности СССР», «Энергия взрыва и конструкция заряда», «Топливно-энергетический баланс СССР и задачи науки». Выдающийся вклад Н.В. Мельникова в укрепление страны оценен Звездой Героя Социалистического Труда, тремя орденами Ленина, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почета», медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», званием заслуженного деятеля науки и техники РСФСР. Ему присуждались Сталинская премия и дважды Государственная премия СССР, премия Совета Министров СССР.
Скончался Николай Васильевич в 1980 году. На родине, в г. Сарапуле, выдающегося горного инженера и ученого посмертно удостоили звания почетного гражданина, назвали его именем улицу, открыли дом-музей и установили бюст. Академией наук в 1981 году была учреждена золотая медаль имени Н.В. Mельникова. Она присуждается за выдающиеся работы в области проблем комплексного освоения недр…
– Вот такой у меня отец, – улыбнулся Андрей Николаевич. – Зато на мне природа, можно сказать, отдохнула.
Отцовские уроки
Скромничал Андрей Николаевич. В этом я убедился, узнав о судьбе родных братьев Мельниковых. Оба замечательно учились в школе, закончили Горный институт. Николай стал действительным членом Академии наук, директором Кольского научного центра Российской академии наук. Он автор фундаментальных разработок по освоению подземных пространств нашей планеты, участник ликвидации последствий чернобыльской катастрофы. Институт занимался и вопросами использования лунной поверхности, создания на ней поселений землян. Изучал образцы лунного грунта, доставленного космическими аппаратами.
– Сейчас мы, к великому сожалению, отстаем в этом от ряда стран, – рассказывал мне Николай Николаевич по приезде в Андреаполь. – Власть посадила российскую науку на голодный паек. Пока она держится на представителях старой школы, а что следом? За нами – реденький частокол, дальше – пустота. Разрушена преемственность научной школы. Молодые дарования стремятся уехать за рубеж. В какой-то степени удается поддерживать жизнедеятельность института собственными силами, но без поддержки государства все равно не обойтись. А ее нет! Возникает ощущение: Академия наук становится для власти обузой.
Печально было мне слушать это повествование талантливого ученого и организатора. Несколько лет назад Николая Николаевича не стало…
Андрей Николаевич, в отличие от старшего брата, профессором, доктором наук, академиком не стал. Защитив кандидатскую диссертацию, он 22 года отработал в Институте горного дела имени А.А. Скочинского. Институт обеспечивал развитие горной науки и передовых технологий горнодобывающей отрасли. Однако с приходом «демократических реформ» все изменилось к худшему.
– В течение нескольких лет институт наш, наравне с оборонными институтами и КБ, был целенаправленно задушен, – невесело говорил Андрей Николаевич. – Пришлось мне переучиваться на востребованные специальности. Освоил таможенное, транспортное дело, работал на совместном российско-американском предприятии по автоматизации крупных химических производств. Пригодились знание английского языка, опыт работы на зарубежных выставках…
Помогал одолевать жизненные изломы и Андреаполь, куда все сильнее тянулась душа Мельникова. Как только появлялась возможность, он садился за руль и уезжал в край лесов, озер и рек, где находил успокоение в охоте, рыбалке, общении с друзьями.
– В Колотилове у меня сначала вагончик был. Приделал к нему веранду, обшил изнутри вагонкой, печь сложил. На следующий год еще один вагончик оборудовал. Баню построил, гараж летний. Могу друзей принимать с комфортом. Все под рукой: рыбалка, грибы, ягоды, охота. Последнее заразительнее всего. Я, если б не охота, сюда, скорее, и не приехал бы…
Если б не охота, к которой с детства пристрастил своего младшего сына Николай Васильевич Мельников, возможно, и жизнь его сложилась бы иначе. А так, учась в школе, и позже, будучи студентом, он начал отдавать свободное время основному увлечению.
– Дай Бог памяти, с двенадцати лет я начал постигать азы охотничьей науки и самостоятельно, при стрельбе влет добыл первую утку, – рассказывал Андрей Николаевич. – Много лет мы были неразлучны с отцом в поездках на охоту. Чаще бывали в Подмосковье, Рязанской области. Отец поощрял и мои самостоятельные поездки с ружьем в отдаленные уголки нашей Родины (Тува, Архангельская область, Байкал и другие). Он же привил мне интерес к журналам и книгам о природе. Его любимыми писателями были Ливерский, Пермяк, Арамилев, Паустовский, Соколов-Микитов, Пришвин. Благодаря отцу я научился разбираться не только в охотничьих собаках. Пойдем, посмотрим. – Мельников подвел меня к небольшому вольеру, в котором сидели две утки. – Как и собака, они со мной неразлучны. Зимой в сарае держу. Весной выпускаю в водоем, чтобы перо осалилось, а сердце уже в предчувствии охоты: тук-тук-тук.
Ну и еще была одна отцовская наука. С детства он воспитал у нас с Николаем трудовые навыки. Например, обучил вождению легкового автомобиля, что давало ему возможность на склоне лет говорить, имея в виду поездки на охоту, что «сыновья выросли, хорошо водят машины, теперь я могу быть их пассажиром». Отец также испытывал интерес к рисованию. Иногда летом на даче он устраивал конкурсы детских рисунков. Главным призом было разрешение сделать несколько выстрелов по мишени из спортивной винтовки. Количество патронов выдавалось согласно занятому на конкурсе месту. Позднее проводились специальные соревнования на меткость стрельбы из пневматической винтовки. Обучал и премудростям пчеловодства. На даче были три-четыре улья, мы ухаживали за ними.
– Выходит, «золотая молодежь» росла не такой уж вольной?
– Далеко не всегда… В 1952 году я стоял с отцом на боковой гостевой трибуне Красной площади и близко видел Сталина. Отец взял меня с собой и на похороны Иосифа Виссарионовича. Сильнейшее осталось впечатление. Плакал я вместе со взрослыми. Позже, благодаря увлечению охотой, познакомился с некоторыми руководителями страны. Охотился с космонавтами Алексеем Архиповичем Леоновым, Владимиром Александровичем Шаталовым. Имел удовольствие играть в бильярд с легендарным летчиком Иваном Никитовичем Кожедубом. Никакого развращающего воздействия это не оказывало. Это были скромные, порядочные люди. К тому же многое ведь зависит от атмосферы в семье. Семья же, как я подчеркивал ранее, воспитывала в нас трудолюбие, интерес к знаниям, человечность. Все были увлечены работой, учебой. Тяга к чтению тоже сближала. И, конечно, уважение к истории родного края, патриотизм, боль за судьбу Отечества.
«По матери я тверских кровей…»
– Почему душе показалась Тверская область, а не Подмосковье, Рязань или Кострома?
– По матери я тверских кровей, – снова удивил он. – Нина Александровна Мельникова-Крылова – коренная тверичанка. Одна из первых пионерок города. С Борисом Полевым была знакома. Он даже книгу мне подарил с дарственной надписью… Отец мамы работал водным техником. Устанавливал бакены на Волге, делал промеры фарватера. В 1916 году, как я слышал от мамы, он организовал профсоюз Волжских гидротехников. В том же году умер, бабушка получала за него в двадцатые годы пенсию. Мама, чтобы поступить на юридический факультет МГУ, работала пионервожатой в Доме для беспризорников. Требовался трудовой стаж. Экзамены сдала успешно, но зачисление не состоялось, так как она происходила из семьи интеллигентов. Прочитала где-то объявление, что с этими оценками можно подать заявление в Химинститут имени Менделеева, на силикатный факультет. Его и окончила. Работала технологом на Коломенском цементном заводе.
Отец трудился поблизости, в Лопатино, ныне городе Воскресенске, на химическом комбинате. Но встретились они не здесь, а на отдыхе в Кисловодске. Вскоре поженились. Жили дружно, нежно любили друг друга. Мама, как и отец, была активным человеком. После войны училась на историка в Заочном институте имени Крупской. Восемь лет на общественных началах возглавляла в Люберцах, в Институте имени Скочинского, факультет народной культуры. Очень любила петь русские романсы. Иван Семенович Козловский высоко оценивал ее вокальные способности. Неравнодушна была мама и к охоте. Не случайно в честь рождения первого сына отец подарил ей охотничье ружье…
В наступившей тишине было хорошо слышно, как над Лучанским озером кричали чайки.
– Кстати, – встрепенулся Мельников, – тверские корни у нашей родни и по другой линии. Родная сестра мамы Ольга Александровна тоже коренная тверичанка. Ее муж, согласно легенде, был внебрачным сыном царского генерала из Санкт-Петербурга. Юрий Владимирович Истошин родом из вышневолоцкой деревни Рыскино. Интереснейшая личность! – Андрей Николаевич принес мне папку со сведениями об Истошине.
Юрий Владимирович был ученым секретарем научно-технического совета Главного управления Гидрометслужбы страны, кандидатом технических наук, руководителем экспедиций на Тихом и Атлантическом океанах. Плавал на экспедиционном судне «Персей» в 1930 году, а также на шхуне «Красный Якут», ледорезе «Ф. Литке», экспедиционных судах «Витязь», «М. Ломоносов». Оказались в папке и стихи Истошина. Вот как отразил он свое пребывание на острове Кюсю:
На этом диком берегу
Чужое счастье берегу.
Растет тут желтая трава.
И голубые острова
Все выплывают из тумана,
И все мешают нам пройти.
И шапка древнего вулкана
Весь день маячит на пути…
В поэтической тетради Истошина встретились посвящения Николаю Васильевичу Мельникову.
– Они крепко дружили. Тем более что отцу литературное творчество тоже было не чуждо. В 1970 год он издал свою книгу «Горные инженеры» (потом, дополненная, она дважды переиздавалась), взялся за мемуары. – Андрей Николаевич принес еще одну папку.
«Нельзя сажать людей в чужие сани…»
Я тут же взялся за чтение. Поимо объемных заметок «Наши собаки» с пометкой «для детей и внуков», в папке были заметки академика о стиле работы руководителя, русском языке, культуре общения, встречах с Семеном Михайловичем Буденным, Константином Симоновым, Алексеем Сурковым… Особенно актуальными показались мысли Николая Васильевича из его заметок «О понимании научной школы»:
«Волюнтаризм в технике увидеть несложно, но бороться с ним трудно. Здесь идет борьба с авторитетами, часто не инженерными. Хуже дело с волюнтаризмом в науке. Александр Александрович Скочинский не раз говорил мне: «Бойтесь тех научных работников, которые ради «закономерности» в опытах подгоняют цифры и кривые построят. А тут уж близко и до формулы. Попробуй, проверь такого – нужно всю работу повторять. Таких работников в науку подпускать нельзя на пушечный выстрел».
«Плохо, когда человека сажают в чужое кресло. Что из этого получается, покажу на примерах. Ректором Калининского торфяного института назначили доцента-химика. Доцент понимал, что занимает чужое место, и поначалу убедил областных руководителей открыть в институте химический факультет. Сделали это. Затем добился превращения института в политехнический, оправдывая это нуждами области, совнархоза. Прошло полгода. Был у меня руководитель области с просьбой поддержать открытие в Калинине научно-исследовательского торфяного института. Я ответил: «Вы же ликвидировали учебный торфяной институт? Был он единственный в мире, славу вашему городу создавал. Не поддержу вашу просьбу. Повторяю, что политехнических институтов много, а торфяной-то был один». Вывод – нельзя сажать людей в чужие сани. Не им плохо, а делу».
«За последние годы «научные школы» сообщников стали создаваться на базе диссертаций – докторских и кандидатских. Некоторые власть имущие в этом деле подумали, что чем больше кандидатов и докторов они «протолкнут», тем больше и значимее их «школа». Например, так стало складываться сообщество Московского горного института, Днепропетровского института геотехнической механики и др. В такое сообщество привлекаются и начальники. Недавно, прочитав автореферат, спрашиваю: «Как же допустили человека до автореферата с такой никчемной и старой работой?» Отвечают: «Как же не допустить – ведь он работник Госплана». На наш взгляд, этого делать нельзя, хоть бы он был императором…»
Не помещает ознакомиться с этой позицией выдающегося ученого некоторым российским чиновникам, обзаведшимся «без отрыва от производства» сомнительными докторскими и кандидатскими диссертациями.
– Хотелось бы, конечно, все это издать, – помечтал Андрей Николаевич. – Но сейчас, сами знаете, что преимущественно издают…
Надеюсь, придет все-таки время, когда издадут и стихи Юрия Владимировича Истошина, внук которого Илья любит рыбачить на местных озерах, и заметки Николая Васильевича Мельникова. Он, кстати, тоже посещал андреапольский край, где его младшего сына уже давно почитают за местного жителя. Здесь у него друзья, общественные интересы. Как-то он приехал ко мне с новым красочным календарем, на котором была изображена панорама Колотилова с видом на Лучанское озеро.
– Хочу провести праздник деревни в честь ее 550-летия. Без песни никак нельзя. Напиши.
Что оставалось делать? Стихи и музыка родились вместе:
Есть на карте местечко красивое,
Где душа, как на крыльях, парит.
Дорогое мое Колотилово,
И родные Лучани мои.
Здесь березки в обнимочку с ивами
У часовни ведут хоровод,
И по озеру, синему-синему,
Соловьиное эхо плывет.
Здесь тоска, как туман, разливается,
По просторам уснувших полей.
И желаю по-русски я каяться
За утраты Отчизны моей.
Эх, Россия, прекрасная женщина,
Над тобою кружит воронье.
И с крестами погостов повенчано
Деревенское сердце твое.
Но в хорошее легче мне верится,
И душа вновь надеждой полна.
Одолеется все, перемелется,
Так не будем грустить, старина!
На праздник собралось около трехсот человек. Всем нашлось место на скамьях, изготовленных Мельниковым. Была увлекательная программа: воспоминания ветеранов, концерт (позвучала и моя песня, ставшая с тех пор неофициальным гимном Колотилова), фейерверк, дружеское застолье.
…Прошли годы. Андрей Николаевич, как и прежде, активен, горазд на инициативу. Его усилиями возведена еще одна часовня, уже в райцентре. В Колотилове в 2014 году был открыт памятник, посвященный жителям деревни, не вернувшимся с войны. Мельников продолжает помогать краеведческому музею, а из поездок в Москву неизменно возвращается с интересной литературой для руководителя клуба «Гармония» при районной библиотеке Екатерины Ивановны Локтевой и краеведа Александра Васильевича Рачеева. Ну, и конечно, находит время для любимой охоты и поездок за грибами. Иной раз по осени позвонит:
– За Боталами подберезовиков тьма, и рыжики пошли.
Через час, подгоняемые азартом, мы уже на месте. Еще пара часов, и у каждого по двухведерной корзине.
Такой он, колотиловский подвижник Андрей Николаевич Мельников.
