«Давно это было, еще в допандемийные времена, когда народу с высочайшего позволения разрешалось собираться больше трех человек. И не только на личных торжествах, но даже на улице, где он мог обсуждать свои проблемы и направлять челобитные царю и его придворным. Люди допускали вольнодумство, стали употреблять слова «требуем», «настаиваем» на праве не только на жизнь, но и на свою долю национального пирога. Да еще и рядом с дворянами принимать решения по устройству порядка не только в своем околотке, но и в государевом царстве. Сильно серчал царь. Голытьбу? К власти рядом с приближенными его самого? «Не сметь свое мнение иметь!», «Рожей не вышли. Распустились!».
«А тут еще пришла беда – эта пандемия проклятая. Тут царь собрал всех придворных, натянул корону на уши, стукнул посохом и произнес: «Пошто распустили народ? Что они себе позволяют? Соберите трехголосую Думу, примите Указы, запретите эту вольность. Голытьба должна пахать, а не своевольничать на улицах!» Придворные робко спросили: «А где же им пахать? Ведь все разрушено или роздано вашим приближенным. Во дворе даже сохи нет». – «Вы что, совсем умом оскудели? Для чего я вас держу при дворе? – возмутился царь. – На лесоповал, на рудники, на сбор валежника, ягод, грибов, на плантации к богатым хозяевам. Всех бузотеров оштрафовать и в острог». Придворные срочно приняли Указы, направили их по селам и весям. Местные приказчики оповещали народ о высочайших повелениях и пригрозили царскими карами за вольнодумство и неисполнение Указов. Народ было встрепенулся, захотел по привычке собраться и воспротивиться, но околоточные и урядники тут как тут. Кулаками машут, угрожают каталажкой. Затих бедный народ. Вопросы не задает – себе дороже. Задумался, как дальше жить, заработать на хлеб и воду. Трудно было, выживал кто как мог.
Гришка в дальний путь собрался и в отходники подался.
Мишка – в лес, валежник брать, чтобы потом его продать.
В ответ на иностранные запросы Ванька всей семьей – на дикоросы.
Петька в бор пошел к ворюгам – лес валить царевым слугам.
Анатолий – в ямщики, Яков-сын – в истопники.
Санька – в дворники к купцу, ко сквалыге, подлецу.
Фрол с братом – в поденщики за небольшую плату.
Затихла слобода. Все при деле. И царю поспокойнее. За копейки трудился народ, забывая про отдых. Ежели заболел или состарился, то и нищета – хозяйка в доме. А там и смертушка маячит.
В те времена, внучок, еще какие-то выборы проводили. Но были они не настоящие. Пыль народу в глаза пускали. Вспоминала о нем вся государева прислуга. Ездили по слободе, с каждым холопом здоровались, обещали жизнь богатую. Хвалили цареву власть, что она о каждом из них помнит, заботится, что недавно детишкам денюшки давали. Старикам по гривеннику добавили. Народ-то наш незлобивый, от таких речей расслаблялся, принимал небольшие дары на праздниках слободы и голосовал как просили.
«Бабушка, а почему сегодня нет бедных? Люди работают на хороших современных предприятиях, отдыхают, все время учатся, решают вопросы нашего района, государства?» – спрашивает внук.
«А потому, внучок, что решил народ заменить фамилии. Вместо Голодец, Голиков, Трутнев, Зверев, Обалдуев, Авоськин взяли фамилии Богатырев, Умнов, Сильнов, Смелов, Вольнов, Честнов, Добрый, Верный, Праведный и другие».
