В годы его правления я была еще слишком молода и мало интересовалась политикой. Но хорошо помню, как в деревне относились к нему простые люди. Мой брат был одно время бригадиром одной маломощной бригады на Удомельщине. Так вот он возмущался:
– Навязали нам эту расчудесную кукурузу. С нею возни сколько! А что толку? Едва початок наклюнется, косить надо. А трава, которая без затрат и труда на полях сама вырастает, под снег уходит нескошенной. Потому как трудоспособного населения у меня три с половиной человека. А там – на подходе и клевер, и рожь, и лен, и картофель… Попробуй управься в срок!
С интересом прочитала статью профессора Бориса Осадина «Диалектика переименования» («Советская Россия» от 16 ноября 2021 г.). Автор, ссылаясь на мемуары Алексея Чуянова, который в дни Сталинградской битвы руководил городским комитетом обороны, пишет, что «23 августа 1942 г. (в тот самый день, когда немецко-фашистская авиация уничтожала довоенный Сталинград вместе с его населением) Хрущев сбежал из погибающего города на левый берег Волги и уже оттуда по телефону предлагал Чуянову последовать его примеру. Но Чуянов отказался».
Так что это? Дезертирство? Сбежал с линии огня? Правда, были у нас попытки оправдать его поступок. Та самая авиация в тот самый день полностью разрушила дом, в котором жил Хрущев в Сталинграде. От отчаяния, мол, он и побежал в безопасное место. Куда было ему деваться? Но ведь не мальчик уже в сорок-то восемь лет! И не частное лицо. Коммунист с большим стажем, бывший в то время 1-м секретарем ЦК КП Украины. А как же лозунг, провозглашенный во время войны именно для таких вот критических ситуаций: «Коммунисты, вперед!»? Да что тут сказать? С чувством самосохранения у товарища Хрущева все было нормально.
Вспоминаю еще одно. Первые числа марта 1953 года, когда под Москвой, на Ближней даче, мучительно и долго умирал Сталин. Официальная версия: от сердечного приступа. Но слухи об отравлении поползли по Москве сразу же.
Стоит прочитать Э. Радзинского, где скрупулезно на основании показаний охранников, на чьих глазах происходила трагедия, все сводится к недоказанному преступлению, совершенному четверкой ближайших соратников вождя, в число которых входил и Хрущев. Чего только стоит тот факт, что, получив тревожный звонок от охраны, они приехали к умирающему вождю лишь через три часа – но не для того, чтобы немедленно вызвать врачей. Они пристыдили охрану, что, мол, зря поднимают панику, что товарищ Сталин просто заснул и не надо его тревожить. С тем и разъехались по домам. И еще 4 часа пролежал вождь в полной неподвижности без помощи врачей. Умышленное убийство? И Хрущев тут ни при чем? Не жаждал власти? А разве не он трусливо молчал о перегибах Сталина в руководстве страной при его жизни, а получив эту власть, не он ли обрушился с публичной разоблачающей критикой на всемирно известного человека? И не он ли, пренебрегая решениями и Сталинградского обкома КПСС, и местных депутатов, и журналистов, единолично стер с карты страны город всемирной славы, который и поныне живет в названиях станций метро, улиц и площадей во многих городах мира?
Пробую свои раздумья изложить стихами.
Горят кварталы, грохот, смерть и ад.
Страна не знала мужества такого.
А вот, поди ж, сломался Сталинград
На волеизъявлении Хрущева.
Там всякий знал: фашистам здесь не быть!
О храбрости бойцов катилась слава.
Но он велел название забыть,
Хоть не было на то причин и права.
Там разучились делать шаг назад.
Там возмужала внутренняя сила.
Спасенный мир запомнил Сталинград,
И лишь Россия имя позабыла.
Дрались за каждый дом и пядь земли.
Снаряды выли, словно злобный Терек.
Полмиллиона в битве той легли –
А он сбежал на безопасный берег.
Там таял снег от крови и огня.
Там каждый закалял свою натуру.
А он, от страха город прокляня,
Бежал, дрожа за собственную шкуру.
Такая ему выпала стезя:
С трибуны речи – ярость, гнев и пламень.
Посмертно «культом» очернил вождя
И первым бросил в спину его ему.
Такой поступок – недругам пример.
Измена и коварство стали нормой.
Так начался распад СССР
И культ наживы, властный и позорный.
Но Божий суд, как ни тянись из жил,
Свершает кару всем на удивленье.
Предатель и отступник заслужил
Не честь и славу – общее презренье.
