Иначе бы все искусствоведы и политики были заняты исключительно поисками пропитания. Мысль эта кажется мне настолько очевидной, что я не стал бы об этом писать, если бы не одно обстоятельство: нынешние правители страны об этом начисто забыли (если вообще знали!), так как фактически бросили сельское хозяйство на произвол судьбы и растерзание отечественного и зарубежного крупного капитала.
Самый простой способ определения уровня бедности состоит в оценке доли затрат на продовольствие в потребительском бюджете: чем выше уровень этих затрат, тем больше бедность. При советской власти бедными считались семьи, где на еду тратили более трети общего дохода. Сегодня этот уровень достигает 50 процентов и более, а вместе с лекарствами – все две третьих. О качестве и сбалансированности питания говорить не приходится. Продолжается неостановимый ползучий рост цен на продовольствие. В столице хлебного края купить качественный хлеб большая проблема, цена в пересчете на килограмм приближается к 100 рублям, и ожидается ее дальнейший рост. В первой половине октября товар, на который быстрее всех росла цена, – пшено. Еда бедняков.
2. Голы-босы и без денег
Судьба российского агрария сегодня мало чем отличается от участи голого и безоружного человека в дикой тайге. Символический медведь правящей политической партии не менее свиреп и кровожаден, чем бурый или белый в природе. Дело в том, что в силу технологической специфики сельское хозяйство неспособно конкурировать с другими отраслями экономики. Как известно, масса прибыли складывается из нормы прибыли, помноженной на скорость оборота капитала. Поскольку межотраслевая конкуренция выравнивает норму прибыли, решающая роль переходит к скорости оборота.
В торговле, скажем, оборот измеряется днями и неделями – от закупки товара до получения выручки. В промышленности – неделями и месяцами в зависимости от длительности производственного процесса. В сельском хозяйстве, где в основе производства естественные биологические процессы, длительность оборота составляет один год, и ничего поделать с этим нельзя. Там, где есть какие-то исключения (свинина, птица, яйцо), уже давно существуют мощные агропромышленные комплексы. Отсюда высокая зависимость сельхозпроизводителей от кредитов, которые под руководством ЦБ РФ давно превратились в ростовщические сети и финансовую удавку.
Все развитые государства поддерживают своего сельхозпроизводителя безвозвратными субсидиями и дешевыми кредитами сроком до 20 лет. Белоруссия, например, ассигнует на эти цели более 20 процентов, США – 24, Европа – 33. Российский аграрий получает поддержку в размере 1 процента госбюджета. Оппозиция настаивает хотя бы на 10 процентах, но пока тщетно, ее никто не слышит, с ней никто не считается.
3. Мы сами могилу копали себе
Рукотворное начало катастрофы было положено ельцинским Постановлением правительства №86, вышедшим буквально за день до нового, 1992 года. Начиналось оно фарисейской фразой «в целях повышения эффективности производства» и предусматривало принудительную ликвидацию всех колхозов и совхозов в течение 1 квартала. Для несговорчивых и сомневающихся предусматривался весьма убедительный аргумент: закрытие банковских счетов. Как раз к посевной. Эта акция сопровождалась абсолютно лживой пропагандистской кампанией (привет земляку Черниченко и академику Никонову!) о якобы исключительной эффективности фермерских хозяйств, способных завалить страну своей продукцией.
Попутно были ликвидированы сельхозмашиностроение (прощайте, АТЗ, АМЗ и т.д.), подорваны семеноводство и племенная работа, продукция агрохимии переключена на экспорт. Словом, тут вам и системный подход, и комплексный метод, и видение перспективы… Из-за рубежа!
4. Не поздно ли пить боржом?
Думается, вот случись чудо, и на сельскую глубинку обрушивается финансовый дождь. И ничего не изменится! Потому что сельхозпроизводитель сегодня не распоряжается плодами своего труда. Между ним и конечным потребителем в лице домохозяйств и физических лиц выстроилась могучая шеренга перекупщиков, переработчиков, перевозчиков, доставщиков, фасовщиков, продавцов, каждый из которых умрет, а свой процент возьмет. Правда, пока они не собираются помирать, наоборот, растут и расцветают, в отличие от крестьянина. В результате доля производителя зерна в булке хлеба, животновода – в пакете молока составляет сегодня всего около 15–20 процентов и не окупает понесенных затрат.
Здесь действуют законы, выработанные в 90-х годах под контролем американских консультантов в интересах иностранного капитала и кучки отечественных олигархов. Достаточно сказать, что закупочные цены на сельхозпродукцию с регулярной неизбежностью падают, а на ГСМ, технику, запчасти – растут. Выгоднейший бизнес – экспорт российского зерна. Сегодня здесь «пасется» более 800 фирм, но тон задают несколько крупнейших. Среди них первыми идут американские, французские, швейцарские и даже кипрские, причем некоторые из них владеют и элеваторным хозяйством.
Именно им достанутся все преференции от роста российского агропрома, а не селянам. Неслучайно эту сферу называют черной дырой, поскольку вложенные туда деньги пропадают без следа, растворяясь в бескрайних просторах зарубежья.
5. Выход есть всегда!
Чтобы убедиться, достаточно внимательно посмотреть вокруг. Русский крестьянин (не в упрек другим труженикам) безвыходных ситуаций не признает. Только не надо ему мешать. Речь не идет о смене политического курса, переменах общественного строя и других в принципе возможных, но пока нереальных шагах. Поправить дела сельхозпроизводителя может хозяйственная форма, именуемая на современном языке вертикально интегрированным холдингом. Такие в РФ есть, они успешно работают, именно по такой или близкой схеме построены народные предприятия – плодоводческо-овощной Совхоз имени Ленина в Подмосковье (П.Н. Грудинин), Усольский свиноводческий комплекс в Иркутской области (И.А. Сумароков), Ирменский племзавод в Новосибирской области (Ю.Ф. Бугаков). Есть и другие, всего их в стране около 200.
Речь идет о комплексе производства, переработки и реализации продукции. Когда свой молокозавод, мясокомбинат, хлебопекарня, кондитерский цех. Причем необязательно размещение под одной крышей, главное здесь – работа на одну кассу, на общий результат. Ни копейки перекупщикам, ни рубля спекулянтам – весь доход (кроме налогов и установленных законом платежей) идет коллективу.
Как ни странно это звучит, экономическому успеху этих предприятий помогает то, что получение прибыли не является самоцелью. Здесь достойная оплата труда, высокие социальные гарантии, забота об улучшении условий труда и быта членов коллектива и их семей, постоянное развитие собственной базы соцкультбыта – от детского сада и школы до поликлиники, санатория, дома культуры и т.д.
Это не совсем социализм. Но надежная дорога к нему! Если мешать не будут, без потрясений и фанфар.
Георгий ИВАНЧЕНКО
г. Барнаул
Поклоняться должны
[img=-7992]
После прочтения в сентябрьском номере «Советской России» размышлений учительницы о хлебе насущном я решил откликнуться на эту актуальнейшую статью. Вспомнился один из памятных классных часов. Проводил я его в начале своего учительства.
Назывался он «Слово о хлебе». На встречу ребята пригласили знатных хлеборобов района, а предварительно писали сочинения. Лучшие из них поместили в школьный альбом.
Сейчас, перелистывая его, перечитываю откровения ребят и хочу поделиться ими – актуальными сегодня как никогда – с читателями популярной газеты в «Голосе народа». Ко всем этим размышлениям я определил бы эпиграфом строки, которые выбрал Сережа Г.:
Слыша добрые вести,
Видя силу страны,
Хлебу мы честь по чести
Поклоняться должны.
Хлеб всемирно огромен,
Жизни сущий венец,
Брат мартенов и домен,
Космодромов отец.
«В наше время, – писал Сережа, – мы вполне обеспечены хлебом. Но было время, когда люди умирали от голода. Так было в Гражданскую войну. Мы знаем об этом…»
Лида Р. пишет о том, «что было не с нею»: «В годы войны в блокадном Ленинграде был голод. Хлеб доставляли в осажденный город по льду Ладожского озера под обстрелом и бомбами. Ленинград благодарен «дороге жизни» – он выжил, выстоял, победил и с ее помощью… Мы, школьники, знаем, что такое битва за урожай, нам тоже приходилось помогать старшим его убирать. Это трудно, но прекрасно, почетно.
И все же находятся люди, для которых пышные булки на прилавках магазинов словно не имеют отношения к хлебной ниве, к благородному, нелегкому труду хлеборобов. Эти люди могут пренебрежительно отнестись к хлебу, выбросить его…»
Света М. написала о долгой и трудной дороге хлебного зернышка к закромам, хлебным магазинам: «Стоит выехать за город, и перед вами откроются просторы полей. И какие просторы! Протянувшееся вдоль дороги поле прерывается леском, а потом снова уходит к самому горизонту, сливаясь с голубым небом. А на полях – хлеба, хлеба… Весной во вспаханную землю упали зерна. Нежным, зеленым ковром раскинулись молодые всходы. Они пьют живительную влагу и солнечный свет, наливаются силой, колосятся, зреют. И вот – уборка урожая. День и ночь, в погоду и непогоду, убирают комбайнеры хлеб – пшеницу, рожь, овес. Потом зерно везут на элеваторы, там его хранят, сушат, сортируют. Потом – мельница, пекарня и, наконец, магазин».
Коля К. с волнением вспоминает о том, как «делается хлеб»: «Однажды мы с мальчишками зашли в пекарню. Там было жарко, у печей стояли женщины с сильными, по локоть в муке, руками и немного усталыми, но очень добрыми лицами. Они месили тесто, закладывали его в формы, ставили в печь. Впервые я подумал: вот какой нелегкий труд – печь хлеб! Мне хотелось запомнить это навсегда. Я пошел в поле, смотрел на свежие, ровные, мягкие валки пшеницы. И мне казалось, что я все еще слышу мелодичное потрескивание выпекаемого в печи хлеба».
С болью и гневом подбирал слова Володя У. в адрес тех, кто «варварски» относится к хлебу: «Однажды в нашем школьном коридоре кто-то уронил кусок хлеба. Подбежавшие пацаны стали пинать его, как мяч. По коридору шел старый школьный истопник, с побледневшим лицом скорбно склонился над этой краюхой и тихо сказал: «Что бы я дал, если бы этот хлеб достался мне в голодном детстве моем!..» Некоторые ребята захихикали, кое-кто отвернулся. А старик поднял хлеб и ушел к себе в кочегарку».
«Но как же быть с теми, кто не умеет бережно относиться к хлебу?» – размышляет Оля Н. И сама же отвечает: «Нужно невеждам объяснить цену каждой крошки, каждого зернышка. Надо поднять этот кусок. Поднимая его, ты поклоняешься труду хлебороба, всегда нелегкому, во все времена святому».
Саша Б. поведал, как работал на уборке урожая: «Многие ребята видели, как обмолачивают и пекут хлеб. Но не всем приходилось вместе с отцом вести комбайн, валить сочный колос и подбирать валки. Я испытал это удовольствие. Именно тогда я понял, как нелегко достается хлеб».
Завершая встречу со старшеклассниками, отец Саши сказал: «Есть хлеб – будет и песня»… Прекрасно начата этой фразой книга Леонида Ильича Брежнева «Целина». Помните, что сказано далее? «Хлеб всегда был… мерилом всех ценностей». Сейчас, в осенние страдные дни, к хлебу, к хлеборобам, к судьбе урожая приковано внимание всей страны, где каждый причастен к хлебу, – это уже не экономическая категория, а нравственная. Потому как вы, ребята, завтрашние хозяева земли, и должны заботиться о хлебе насущном, приклоняться перед трудом и подвигом хлебороба. Хочется верить, что эти священные чувства вы пронесете через всю жизнь».
Увы, сейчас другие времена. Изменилась страна, изменилось отношение к хлебу насущному, труду хлебороба. Нынешние правители, несмотря ни на что, стараясь слепить отношения с западными «партнерами», вкупе с усердствующими прислужниками-лизунами смачно оплевывают наше советское прошлое (брошюры Л.И. Брежнева в перестроившейся нашей Раше остервенело выбрасывались в мусор), всё более и более отдаляясь от народа. Его нужд, чаяний, надежд. Отсюда и всевозрастающие наши беды.
Леонид СЕНЬКО,
ветеран педагогического труда
г. Омск
