Такое суждение представляется весьма странным. И прежде всего потому, что как раз таки Украина Гоголя – это территория, кишащая разного рода нечистью. Более того, если верить Николаю Васильевичу, то «в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, – все ведьмы». Гоголь словно стремится доказать читателю: число служителей Вельзевула в этих краях на порядок выше, чем где бы то ни было.
В самом деле – черти, русалки, ведьмы, колдуны, да не по одному, а стаями, – появляются чуть не в каждой повести «Вечеров на хуторе близ Диканьки». «Миргород» выглядит чуть менее зловеще. Хотя нечисть, прописанная в «Вие», уравновешивает остальные сказания сборника: «Вихорь поднялся по церкви, попадали на землю иконы, полетели сверху вниз разбитые стекла окошек. Двери сорвались с петлей, и несметная сила чудовищ влетела в Божью церковь. Страшный шум от крыл и от царапанья когтей наполнил всю церковь». Даже божество преисподней Вий появляется собственной персоной. Но главное – «испуганные духи бросились, кто как попало, в окна и двери, чтобы поскорее вылететь, но не тут-то было: так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах <…> Так навеки и осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдет теперь к ней дороги». Гоголь так и говорит: «осталась навеки». И если уж мы доверяем суждениям Николая Васильевича, то стоит помнить об этом «навеки».
Но всё же центральной повестью украинского цикла следует считать «Заколдованное место». К такому выводу приходишь после ознакомления с историей Украины. Познав, чем и как жил этот край, невольно делаешь заключение, что «Заколдованное место» – то ли пророчество Гоголя, то ли гениальное по художественности обобщение, представляющее историю Малороссии.
Вспомним сюжет этой были, рассказанной дьячком ***ской церкви. Дед Максим, встретив знакомых чумаков и расчувствовавшись, пустился в пляс. Но стоило ему дойти до середины вытоптанного места возле баштана, как напал на деда столбняк, и ноги сами отказались плясать дальше. Так повторялось несколько раз. Дед чертыхался, ругал сатану – собачьего сына, как вдруг очутился в неизвестном краю. Всё вроде знакомое, но всё другое. Тут он заприметил свечку на могиле и, решив, что здесь непременно зарыт клад, навалил на могилу большую ветку – для памяти, после чего отправился искать дорогу домой. На другой день, ударив по месту, где не вытанцовывалось, заступом и хорошенько ругнувшись, дед снова очутился возле могилки со свечечкой. Стал копать – наткнулся на котел. «– А, голубчик, вот где ты! – вскрикнул дед, подсовывая под него заступ.
– А, голубчик, вот где ты! – запищал птичий нос, клюнувши котел.
Посторонился дед и выпустил заступ.
– А, голубчик, вот где ты! – заблеяла баранья голова с верхушки дерева.
– А, голубчик, вот где ты! – заревел медведь, высунувши из-за дерева свое рыло.
Дрожь проняла деда.
– Да тут страшно слово сказать! – проворчал он про себя.
– Тут страшно слово сказать! – пискнул птичий нос.
– Страшно слово сказать! – заблеяла баранья голова.
– Слово сказать! – ревнул медведь.
– Гм… – сказал дед и сам перепугался.
– Гм! – пропищал нос.
– Гм! – проблеял баран.
– Гум! – заревел медведь».
Всё же достал дед котел и бросился с ним домой. Но дома наутро выяснилось, что котел полон нечистот. Так на собственной шкуре познал дед Максим старую истину: обыграть дьявола невозможно, а потому не стоит и пробовать – в лучшем случае останешься в дураках.
История украинского народа развивается по сценарию, описанному Гоголем. Дойдя до места, где перестает вытанцовываться, Украина спотыкается, чертыхается и, польстившись на мнимый клад, бросается во все тяжкие. Неудивительно, что в такие периоды выдвигаются вперед не лучшие, мягко говоря, представители украинского народа. Всё вокруг указывает на то, что сокровища, о которых твердят эти выдвиженцы и к охоте за которыми призывают народ, ложные, что это лукавый кружит и смущает людей. Но котел с воображаемым золотом всё равно будет откопан, даже если там окажется самый непотребный сор и дрязг. Уже потом, как у деда Максима, является понимание, наступает отрезвление, жизнь возвращается в обычное русло. Но проходит время, и всё начинается сначала.
Гетманы… Директория… ОУН-УПА… Украина – цэ Европа… Ничего не меняется, одни и те же слова повторяются из века в век. «– Гм! – пропищал нос. – Гм! – проблеял баран. – Гум! – заревел медведь».
Уже которое столетие обыгрывается всё та же схема: плясали, споткнулись, чертыхнулись, увидели могилку со свечечкой, побежали копать. Откопали горшок с какой-то дрянью и успокоились. Другими словами, в периоды нестабильности и разного рода противоречий весьма своеобразный украинский народ выдвигает из своих рядов честолюбцев и корыстолюбцев, отлично понимающих, что в союзе с Россией реализовать свои личные амбиции и вождизм они не сумеют, что оставаться вождями получится только на незалежной и самостийной Украине. Да и продать Украину России тоже не удастся, покупателей следует искать на Западе. Поскольку, даже если говорить исключительно о материальных выгодах, то Россия никогда не будет заинтересована в ограблении и нищете Украины. Запад – совсем другое дело, что прекрасно во все времена понимали свидомые проходимцы. А потому, когда новоиспеченный президент Зеленский заявляет, что «США являются мощным и очень серьезным партнером для Украины, прежде всего в преодолении агрессии России», не стоит удивляться. Ведь ровно сто лет назад его коллеги, возглавлявшие тогда Директорию, сочинили такое послание: «Директория отдает себя под покровительство Франции и просит представителей Франции взять на себя руководство управлением Украины в областях военной, дипломатической, политической, финансовой, экономической и судебной в течение всего времени, пока будет продолжаться война с большевиками…» А на Украине в те годы ходили слухи о скором ее превращении в один из департаментов Франции и о том, что для торжественного провозглашения этого государственного акта в Киев приедет сам президент Пуанкаре.
Веками для объяснения незалежности используется одна и та же сказка о порабощении будто бы Украйны Московией, о запрете говорить на родном языке и развивать родную культуру, о притеснении Москвой всего украинского. В обычные годы о притеснениях как будто забывают. Вернее, большинство просто не испытывает потребности переходить на ридну мову и развивать украиньску культуру. Но как только просыпается вождизм, то есть как только складываются условия для выдвижения проходимцев, тут же вспоминаются некие притеснения и унижения, вплоть до геноцида.
Происходящим сегодня на Украине не стоит изумляться, поскольку всё это уже было. Украина еще не отрыла свой котел с нечистотами, она всё еще надеется найти клад и копает землю рядом с могилкой. А лукавый всё еще придерживает свой котел, оттягивая время окончательной расплаты и отрезвления. Ровно сто лет назад Украина переживала похожий период. Точно так же власть убеждала население, что ни классового противостояния, ни гражданской войны на Украине нет, а есть российская агрессия, которой способствуют местные «агенты Кремля», то есть большевики и русскоязычные. Точно так же особо свидомые кричали «Слава!», а политики были озабочены автокефальной церковью и клялись, что ридна мова получит исключительные (правда, никому не нужные) права и статус. К.Г. Паустовский так вспоминал времена Директории: «В первые дни петлюровской власти опереточные гайдамаки ходили по Крещатику со стремянками, влезали на них, снимали все русские вывески и вешали вместо них украинские <…> Петлюра привез с собой так называемый галицийский язык – довольно тяжеловесный и полный заимствований из соседних языков <…> При Петлюре всё казалось нарочитым – и гайдамаки, и язык, и вся его политика, и сивоусые громадяне-шовинисты, что выползли в огромном количестве из пыльных нор, и деньги – всё, вплоть до анекдотических отчетов Директории перед народом».
Точно так же раздавались тогда крики о том, что не вступившим в борьбу против угнетателей, то есть против России, нет места на украинской земле. Точно так же антироссийская и антисоветская риторика служила оправданием несостоятельности власти. И даже несмотря на то, что сто лет назад Украина прославилась еврейскими погромами, а ныне евреи возглавляют Украину и управляют ею, набор стереотипов для масс остался прежним.
История, как ей и положено, повторилась в виде фарса. Потому что иначе как фарсом рассуждения украинских евреев о притеснениях украинского языка и украинской культуры не назовешь. Зачем Зеленскому, Коломойскому, Гройсману, Порошенко или Яценюку украинский язык, тоже никто не знает. А уж почитание украинскими евреями Петлюры как национального героя и вовсе выглядит кощунственным и диковатым. Особенно памятуя о том, что Семен Васильевич Петлюра был застрелен в Париже 25 мая 1926 года именно как убийца тысяч украинских евреев. Само собой, Петлюра не убивал их лично и даже, будучи «в экзиле», то есть в изгнании, слал на Украину какие-то цидулки, призывая хлопцев вести себя хорошо. Но ни один из этих хлопцев, лично причастных к убийствам мирного населения, не понес наказания и не был осужден. Более того, заинтересованность в погромах Петлюры очевидна – лучшего способа обеспечить довольство армии он придумать не мог. Ведь запрети Петлюра погромы, и пришлось бы заниматься вопросами снабжения войск. Но вместо этого Семен Васильевич предпочел иметь армию на подножном корму и самовыгуле, к тому же состоявшую из людей темных, невежественных и не шибко развитых, что только и объясняет массовый садизм. Наслушавшись откровений о подвигах петлюровских хлопцев, французские присяжные полностью оправдали убийцу Петлюры Шалома Шварцбарда, сочтя его поступок не преступлением, но возмездием. Впрочем, цену своим хлопцам Семен Васильевич прекрасно знал. «В украинской нации, – писал он в письмах, – столько хамско-сволочного элемента, нестойкости и склонности к предательству, что иногда аж страшно становится, и не знаешь, как бороться с этой гангреной, которая внутри, в самом лоне ее, словно шашель, и точит, и разрушает ее». Сам же Семен Васильевич Петлюра, чей 140-летний юбилей Украина отмечает в мае 2019 г., представляет тот человеческий тип, к которому принадлежит, например, и Степан Андреевич Бандера. Это люди, не просто не обладающие какими-то замечательными талантами, но и вообще весьма ограниченные. Скромные, посредственные, мечтающие, однако, о власти и всемогуществе, о собственной исключительности и значительности. Что такое Степан Бандера? Незадачливый агроном, террорист и фюрер, убитый в подъезде своего дома в эмиграции. Семен Васильевич Петлюра ушел недалеко. Недоучившийся семинарист, несостоявшийся журналист, он ворвался в историю на белом коне, но очень скоро выпал из седла, не успев прославиться ни одним серьезным государственным деянием. Кстати, о белом коне. Когда в декабре 1918 г. петлюровские войска подошли к оставленному Скоропадским Киеву, в городе появились листовки, извещавшие горожан о прибытии пана атамана. Сообщалось, что главный атаман въедет в город на белом коне, подаренном якобы жмеринскими железнодорожниками. К.Г. Паустовский написал по поводу этого коня: «Почему жмеринские железнодорожники подарили Петлюре именно коня, а не дрезину или хотя бы маневровый паровоз, было непонятно. Петлюра не обманул ожиданий киевских горничных, торговок, гувернанток и лавочников. Он действительно въехал в завоеванный город на довольно смирном белом коне. Коня покрывала голубая попона, обшитая желтой каймой. На Петлюре же был защитный жупан на вате…» Во-первых, получается, что национальный герой Украины был «ватником». Во-вторых, вопрос Паустовского следовало бы адресовать самому Петлюре: зачем он приплел сюда железнодорожников, да еще жмеринских? Не логичнее было бы сослаться хотя бы на белоцерковских коневодов? Или вообще ни на кого не ссылаться? Да и белый конь тут ни при чем.
Но нет, не мог поступить иначе пан атаман, крещенный Семеном, но всю жизнь предпочитавший называться по-заграничному Симоном – уж очень незамысловатым казалось выбранное родителями имя. О том, что в Петлюре слишком сильна любовь к дешевым эффектам, а сам он склонен к позерству и позе, подметил еще гетман Скоропадский, считавший эти черты национальными особенностями украинцев. По мнению гетмана, объясняется это опять же давлением России, допускавшей украинство как таковое в одной лишь сфере духовной жизни – на сцене, в театре. Отсюда и врожденная любовь малороссиян к бутафории, к театральщине, к внешним впечатлениям. А если помножить эту национальную черту на нелепость «квасного» патриотизма, становится понятно, почему, как только к власти на Украине приходят националисты – настоящие или мнимые, – страна превращается, по слову Паустовского, в «плохой, безалаберный, но временами трагический водевиль», и всё, что ни происходит, всё мелко и нелепо. Чего стоят все эти вышиванки (особенно в парламенте страны!), небесные сотни (более пошлого, вычурного названия невозможно было и придумать!), все эти помойные люстрации и поливание друг друга зеленкой. Даже пресловутая жестокость петлюровских и бандеровских вояк вкупе с современными майданщиками, сжигающими заживо соотечественников во имя эфемерных идей и не понимающими глубины своего падения, произрастает, возможно, из того же корня – из склонности к позерству и любви к эффектам, к зрелищам и постановке.
Впору задаться вопросом: почему же Украина выдвигает из толщ народных таких странных, таких никчемных героев? Да потому что никакие это не герои. Никогда бы Семен Петлюра не смог стать лидером Украины в пору расцвета и подъема, поскольку не обладал для этого необходимыми качествами и достоинствами. Удел таких людей – подниматься со дна во время смуты, привлекать к себе внимание скандалами и злодеяниями, а после вновь погружаться в пучину истории. Оттуда их имена наверх выносят волны новой смуты, а вылавливают и извлекают на берег продолжатели бесславных дел. Такие же ущербные и никчемные.
Заколдованное место, вотчина сатаны, где в каком-то лесу стоит брошенная церковь с навеки «завязнувшими в дверях и окнах чудовищами» – такой представил Украину Н.В. Гоголь. И всё же до сих пор существовал один мощный и действенный способ для устранения беспорядков на Украине. Требовалось просто разогнать проходимцев. Другое дело, что в эпоху глобализма сделать это некому. Кроме, конечно же, самих украинцев, которым еще только надлежит убедиться, что в найденном котле вместо сокровищ – дрязг, и что обыграть или обмануть дьявола невозможно.
