В своем докладе ХV съезду партии (декабрь 1927г.) Сталин констатировал, что по сравнению с довоенным уровнем «продукция сельского хозяйства составляет 108,3%, а продукция промышленности – 100,9%». Однако за годы, прошедшие после завершения Первой мировой войны, промышленное производство ведущих капиталистических стран существенно превзошло его довоенный уровень. Кроме того, многие отрасли промышленности в этих странах претерпели глубокие качественные изменения под воздействием последних достижений научно-технического прогресса. В своем выступлении на ноябрьском (1928г.) пленуме ЦК ВКП(б) Сталин обращал внимание на то, что в СССР «мы имеем чрезвычайно отсталую технику промышленности», в то время как «мы имеем вокруг себя целый ряд капиталистических стран, обладающих гораздо более развитой и современной промышленной техникой, чем наша страна».
В ТО ЖЕ ВРЕМЯ в 1928 г. Сталин указывал на то, что «противоречие между капиталистическим миром и СССР, … не ослабевает, а усиливается. Нарастание этого противоречия не может не быть чревато опасностью военной интервенции… Опасность новых империалистических войн и интервенций является основным вопросом современности». 4 февраля 1931 г. Сталин поставил вопрос ребром: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Борьба за ускоренное развитие
Курс Сталина и его сторонников на ускоренную индустриализацию наталкивался на сопротивление ряда видных деятелей партии. Хотя член Политбюро Н.И. Бухарин, имевший репутацию одного из ведущих теоретиков партии, поддержал тезис о построении социализма в одной стране, принятый XIV партийной конференцией в апреле 1925 г., он так характеризовал движение СССР в этом направлении: «Мы медленной дорогой пойдем себе помаленечку вперед, таща за собой крестьянскую колымагу». Бухарин, как и сторонники троцкистско-зиновьевской оппозиции, считал, что Советская страна должна поджидать мировой революции. В январе 1928 г. он уверял: «Земля дрожит уже отдаленными гулами великих революций, которые превзойдут по своему размаху даже то, что мы пережили и перечувствовали».
Выступая против курса на ускоренную индустриализацию СССР, Бухарин, не называя Сталина по фамилии, в своем выступлении 27 мая 1928 г. осудил анонимных проповедников «индустриального чудовища». Отвечая Бухарину (но также не называя его по фамилии), Сталин в своей беседе со студентами Института красной профессуры, Комакадемии и Свердловского университета на следующий день 28 мая говорил: «Может быть, следовало бы для большей «осторожности» задержать развитие тяжелой промышленности с тем, чтобы сделать легкую промышленность, работающую главным образом на крестьянский рынок, базой нашей промышленности? Ни в коем случае! Это было бы самоубийством, подрывом всей нашей промышленности, в том числе и легкой промышленности. Это означало бы отход от лозунга индустриализации нашей страны, превращение нашей страны в придаток мировой капиталистической системы хозяйства».
Одновременно Сталин активно выступал за реализацию решений ХV съезда партии о коллективизации сельского хозяйства. Он говорил: «Выход в том, чтобы мелкие и мельчайшие крестьянские хозяйства постепенно, но неуклонно, не в порядке нажима, а в порядке показа и убеждения, объединять в крупные хозяйства на основе общественной, товарищеской, коллективной обработки земли, с применением сельскохозяйственных машин и тракторов, с применением научных приемов интенсификации земледелия… Либо мы эту задачу решим, – и тогда окончательная победа социализма в нашей стране обеспечена, либо мы от нее отойдем, задачи этой не разрешим, – и тогда возврат к капитализму может стать неизбежным».
Выступая против курса на коллективизацию и одновременно игнорируя классовые противоречия в деревне, Бухарин говорил о «мирном врастании кулака в социализм». В Политбюро его поддерживали председатель СНК СССР Рыков и руководитель советских профсоюзов Томский. Разногласия в руководстве партии и страны усиливались. 11 июля 1928 г., за день до закрытия июльского пленума ЦК партии, Бухарин вступил в тайные переговоры с исключенным из партии Каменевым. Так началось сотрудничество между бывшими политическими противниками – сторонниками троцкистско-зиновьевской оппозиции и бухаринцами.
Поражение Бухарина и его сторонников в Политбюро на апрельском (1929 г.) пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) открыло путь для реализации курса на ускоренную индустриализацию.
Пленум завершился 23 апреля 1929 г. и в тот же день открылась XVI Всесоюзная конференция ВКП(б), на которой было принято постановление «О пятилетнем плане развития народного хозяйства». Планом предусматривалось выделить 19,5 миллиарда рублей на капитальное строительство в промышленности (включая электрификацию), то есть в 4 раза больше, чем за предшествующие пять лет. При этом 78% этой суммы направлялось в тяжелую промышленность. При росте валовой продукции всей промышленности в 2,8 раза производство средств производства должно было увеличиться в 3,3 раза, в том числе машиностроение – в 3,5 раза. Задания пятилетки по строительству электростанций существенно превосходили задания плана ГОЭЛРО, принятого в 1920 г.: вместо строительства 30 электростанций за 10–15 лет намечалось за 5 лет построить 42.
Возглавляя великую стройку
Сталин активно участвовал не только в разработке первого пятилетнего плана, но и в его реализации. Он постоянно контролировал строительство Уралмаша, Днепрогэса, тракторных заводов в Сталинграде, Харькове, донецких домен, химкомбинатов в Соликамске и Березниках, машиностроительных заводов в Горловке и Макеевке и многих других из 1500 промышленных предприятий страны. Чтобы разобраться в специфике промышленного производства, Сталин изучал соответствующую научную литературу. Постоянное знакомство Сталина с текущей информацией позволило ему владеть статистикой производства по отдельным отраслям и наиболее крупным предприятиям. Советский нарком Н.К. Байбаков вспоминал, что Сталин «был дотошен, вникал во все мелочи» и «знал многих директоров крупных государственных предприятий и в лицо, и по имени-отчеству».
Сталин старался добиться от хозяйственников и партийных руководителей такого же внимательного и глубокого знакомства с производством. Первый секретарь ЦК компартии Белоруссии П.К. Пономаренко вспоминал: «Идти к Сталину с докладом неподготовленным, без знания сути дела было весьма рискованным и опрометчивым шагом со всеми вытекавшими отсюда последствиями. Но это не означает, что атмосфера во время заседаний с участием Сталина или встреч с ним была какой-то напряженной, гнетущей. Отнюдь. Имели место и дискуссии, и даже острые споры, хотя за ним всегда было последнее слово».
Участники кремлевских совещаний по хозяйственным вопросам твердо верили в умение Сталина четко сформулировать реалистичное решение. Байбаков замечал: «Мы, участники кремлевских совещаний, утверждались в уверенности: Сталин в любом сложном деле знает, что предпринять. Никогда, ни разу не принимал он пустых и расплывчатых решений. Это происходило лишь после того, когда все аспекты обсуждаемой проблемы были досконально разобраны и все сомнения были устранены. Только тогда, когда Сталин окончательно убеждался, что нужное решение найдено и оно реально выполнимо, он твердо подытоживал: «Итак, я утверждаю».
За принятием решения следовал постоянный контроль за его выполнением. Весь управленческий аппарат страны приспособил свой трудовой день соответственно рабочему режиму Сталина, который мог и днем, и вечером, и среди ночи потребовать отчета по ходу выполнения плановых заданий или справку по тем или иным вопросам отрасли. Много проработав в сталинских наркоматах, Н.К. Байбаков вспоминал: «Работа требовала много сил и нервов. Громадные физические и психологические перегрузки выработали в нас, руководителях, особый, беспощадный к себе стиль работы. Если наркомы работали в «сталинском режиме», то есть по ночам, то их заместители фактически и дневали, и ночевали в наркоматах. Иногда я не спал по двое суток подряд. Обычно в 4–5 часов утра Поскребышев, заведующий Секретариатом ЦК ВКП(б), звонил по телефону членам Политбюро и сообщал, что Сталин ушел отдыхать. Только после этого расходились… члены Политбюро».
Н.К. Байбаков признавал: «Конечно, работать с ним было непросто и нелегко – работать приходилось в зоне повышенной ответственности: Сталин от каждого требовал глубокого знания своего дела, конкретности. Он всегда проникал в самую суть исследуемой проблемы, обладая при этом какой-то мистической (не побоюсь этого слова) способностью чувствовать и находить наиболее слабые и уязвимые места в позиции собеседника.
Было очень трудно понимать, что ты почти безоружен перед его сжатыми до самой сути доводами. Мы знали, какую огромную власть он держит в руках, но сколько власти, столько и тяжелой ноши. И мы все – от Сталина до простого шахтера – несли эту ношу, непомерную и гордую, каждый по своим силам».
Ускоренное развитие экономики страны предполагалось обеспечить за счет быстрого роста производительности труда (в первом году пятилетки – на 17%). Поскольку для осуществления этой задачи новой техники не хватало, она должна быть решена с помощью более эффективного использования людских резервов. Еще в 1926–1927 гг. на предприятиях Москвы, Ленинграда, Урала были созданы первые бригады «ударного труда». 9 мая 1929 г. ЦК ВКП(б) опубликовал постановление «О социалистическом соревновании фабрик и заводов». Трудовой подъем создавал атмосферу энтузиазма, который был характерен для первых сталинских пятилеток. Строители социалистического общества были готовы самоотверженно трудиться и идти на жертвы. В.В. Маяковский стал свидетелем того, как, работая в сибирский мороз, строители города Кузнецка уверенно говорили: «Через четыре года здесь будет город-сад».
Выполнение заданий пятилетки зависело не только от трудовых усилий рабочих и их энтузиазма, а во многом и от того, сумеет ли сельское хозяйство страны обеспечить быстро растущую промышленность различными видами сырья, а быстро возраставшее городское население – продовольствием. Эта задача должна была быть решена прежде всего за счет роста товарной сельскохозяйственной продукции в колхозах и совхозах, поскольку урожайность в них была выше, чем в среднем по стране, на 15–30%. Хотя их доля к концу пятилетки должна была составить не более 20% от общего количества крестьянских хозяйств, они должны были произвести 43% товарной продукции зерна благодаря высокому уровню механизации сельских работ.
Однако рост высокопроизводительных колхозов и совхозов не поспевал за ростом промышленного производства и городского населения. По мере выполнения заданий пятилетки по развитию индустрии стало ясно, что при сохранявшемся объеме сельскохозяйственной продукции многие сооружаемые стройки могли бы остаться без необходимого сырья, а многие трудящиеся быстрорастущих городов – без хлеба и других видов продовольствия. Поэтому поставки сельскохозяйственной продукции путем «чрезвычайных мер» по изъятию хлеба, начатых в 1928 г., не только продолжились, но и усилились в 1929 году. Постановлениями ВЦИК и СНК РСФСР от 28 июня и 5 августа 1929 года сельским Советам разрешалось в административном порядке накладывать на кулаков, отказывавшихся продавать излишки хлеба государству, штраф в размере пятикратной стоимости подлежащих сдаче продуктов. При неуплате штрафа их имущество конфисковывалось, а сами они подлежали выселению. Результатом этих мер было изъятие у кулаков 3,5 миллиона тонн хлеба, что в значительной степени обеспечило выполнение плана по хлебозаготовкам к 20 декабря 1929 г.
Изъятие «излишков хлеба» и экспроприация имущества богатых крестьян сопровождались коллективизацией и ликвидацией кулачества как класса. Однако осуществление этих мероприятий затруднялось слабой политической базой партии в деревне. Еще в октябре 1924 г. Сталин признавал: «Есть тоненькая ниточка партийных ячеек в деревнях. Затем идет столь же тоненькая ниточка беспартийных крестьян, сочувствующих партии. А за ней тянется океан беспартийности, десятки миллионов крестьян, которых не связывает и не может связать с партией тоненькая ниточка беспартийного актива. Этим, собственно, и объясняется, что ниточка эта не выдерживает, рвется нередко, и вместо соединяющего моста образуется глухая стена между партией и беспартийными массами в деревне». На 1 июля 1929 г. на 25 миллионов крестьянских дворов приходилось менее 340 тысяч коммунистов.
Чтобы организовать проведение коллективизации, партия стала направлять в деревню городских коммунистов. После ноябрьского пленума 1929 г. в деревню было командировано 27 тысяч партийцев (их называли «25-тысячниками») для того, чтобы они возглавили создаваемые колхозы и МТС. Не умаляя энергии этих представителей динамичного рабочего класса страны и самоотверженности усилий профессиональных партийных работников, направленных в деревню, следует учесть, что эти люди, как правило, либо давно оторвались от крестьянской жизни, либо, будучи потомственными рабочими, никогда ее не знали, а потому им надо было многому учиться, прежде чем они смогли бы разбираться в сельском хозяйстве. К тому же они зачастую не учитывали региональной и национальной специфики сельской местности. Например, рабочие, командированные из центральных промышленных районов страны в Казахстан, считали кулацкими хозяйства, владевшие большими стадами скота. Они понятия не имели, что каждая семья местного населения могла физически выжить, лишь имея такое стадо.
К тому же на «25-тысячников» оказывали давление многие местные руководители. Позже, выступая на февральско-мартовском пленуме 1937 г., Сталин так характеризовал первые месяцы ускоренной коллективизации: «Было большое соревнование между областями, кто больший процент коллективизации выполнит. Приходила группа пропагандистов в село, собирали 500–600 домов в селе, собирали сход и ставили вопрос, кто за коллективизацию. Причем делали очень прозрачные намеки: если ты против коллективизации, значит ты против Советской власти. Мужики говорили: мы что, организуйте, мы за коллективизацию. После этого летели телеграммы в Центральный комитет партии, что у нас коллективизация растет, а хозяйство оставалось на старых рельсах».
Ответом на насильственные методы коллективизации стало сопротивление крестьян, порой перераставшее в вооруженные выступления. Распространенной формой сопротивления коллективизации явилось массовое уничтожение скота. Только в январе и феврале 1930 г. было забито 14 миллионов голов крупного рогатого скота. Следствием этого стало резкое сокращение поставок мясных и молочных продуктов в города, а затем – введение продовольственных карточек.
В начале 1930 г. Сталин и его соратники осознали гибельность неподготовленной коллективизации. 2 марта 1930 г. в «Правде» была опубликована его статья «Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения». Хотя в начале статьи Сталин с удовлетворением констатировал выполнение плана по хлебозаготовкам и заготовке семян для яровых посевов, он признал нарушение принципа добровольности в ходе организации колхозов и игнорирование «разнообразия условий в различных районах СССР», обратив особое внимание на то, как осуществлялась коллективизация в северных районах страны и в Туркестане.
Кроме того, Сталин осудил стремление распространить сельскохозяйственную коммуну как наилучшую форму коллективного хозяйства. Он подчеркивал, что не коммуна, а сельскохозяйственная артель является «основным звеном колхозного движения». Сталин подчеркивал, что в артели «не обобществляются: приусадебные земли (мелкие огороды, садики), жилые постройки, известная часть молочного скота, мелкий скот, домашняя птица и т.д.» Подтверждая это положение Сталина, «Правда» одновременно с его статьей опубликовала текст примерного устава сельскохозяйственной артели.
Следствием публикаций статьи Сталина, а затем и постановления ЦК ВКП(б) от 14 марта 1930 г. «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении» стал самороспуск многих колхозов, созданных поспешно против воли большинства крестьян. Если к 1 марта 1930 г. коллективизировано было более половины всех крестьянских хозяйств, то в мае 1930 г. уровень коллективизации сократился до 23,4%. И все же в течение года коллективизация была продолжена, а новые колхозы и совхозы получали все больше техники из новых МТС.
Трудное наступление по всему фронту
Курс на ускоренное развитие страны Сталин объяснял прежде всего необходимостью укрепления страны по мере обострения международной обстановки. В своем отчетном докладе на XVI съезде партии (июнь-июль 1930 г.) Сталин обратил особое внимание на мировой экономический кризис, разразившийся в октябре 1929 г. Хотя в то время как многие политики и даже экономисты различных стран мира утверждали, что спад производства завершится к концу 1930 года, Сталин оказался прав, когда подчеркивал, что «нынешний кризис нельзя рассматривать как простое повторение старых кризисов», что «нынешний кризис является самым серьезным и самым глубоким кризисом из всех существовавших до сих пор мировых экономических кризисов». Сталин оказался также прав, предсказав, что «мировой экономический кризис будет перерастать в ряде стран в кризис политический. Это значит, во-первых, что буржуазия будет искать выхода из положения в дальнейшей фашизации в области внутренней политики». Не ошибся Сталин и указав на то, что «во-вторых…, буржуазия будет искать выхода в новой империалистической войне в области внешней политики».
Сталин расценивал осуществление индустриализации и коллективизации как важнейшие элементы подготовки к возможной войне. Он назвал XVI съезд партии съездом «развернутого наступления социализма по всему фронту».
Однако «наступление по всему фронту», развернутое под руководством Сталина, столкнулось со множеством трудностей. Через год в 1931 г. Сталин признавал: «Вместо 31–32% прироста мы дали только 25%». Задачи пятилетки, которые были объявлены в апреле 1929 года, не были осуществлены. Вместо планового задания в 10 млн тонн чугуна, в 1932 г. было выплавлено 6,2 млн тонн, вместо 10,4 млн тонн стали, намеченных планом, было выплавлено лишь 5,9 млн тонн, вместо 8 млн тонн проката было получено 4,4 млн, вместо 75 млн тонн угля было добыто 64,4 млн тонн. Объясняя причины невыполнения плана, Сталин говорил: «Не хватило уменья использовать имеющиеся возможности. Не хватило уменья правильно руководить заводами, фабриками, шахтами… И именно потому, что руководить предприятиями не хватило, – именно потому план оказался невыполненным».
Сталин подчеркивал, что решение хозяйственных задач требует глубокого изучения научно-технических проблем, стоявших перед страной. Сталин призывал: «Нет таких крепостей, которых большевики не могли взять… Нам осталось немного: изучить технику, овладеть наукой». Он выдвинул лозунг, который постоянно повторялся в газетах, на плакатах и на транспарантах: «Техника в период реконструкции решает всё». В своем выступлении «Новая обстановка – новые задачи хозяйственного строительства» на совещании хозяйственников 23 июня 1931 г. он сформулировал «шесть условий» развития нашей промышленности. Сталин на первое место ставил проведение наиболее важных хозяйственных и научно-технических мероприятий.
Трудности, возникшие при выполнении пятилетнего плана, серьезные перебои в продовольственном снабжении населения, голод в ряде республик и областей страны, сопровождавшийся гибелью многих людей, стали почвой для недовольства среди населения, которым пользовались разбитые оппозиционеры и амбициозные политические деятели. Призывы к свержению Сталина и его соратников содержались в «Платформе «Союза марксистов-ленинцев», подготовленной весной 1932 г. под руководством бывшего первого секретаря Краснопресненского райкома Москвы и исключенного из партии бухаринца М.Н. Рютина.
В 1932 г. ряд видных советских руководителей, ранее не участвовавших в оппозициях, стали сговариваться относительно отстранения Сталина и его ближайших соратников от руководства страной. Среди них были секретарь ЦК ВКП(б) и член коллегии ВСНХ СССР А.П. Смирнов, нарком снабжения СССР Н.Б. Эйсмонт, нарком внутренних дел РСФСР В.Н. Толмачев, кандидат в члены Политбюро, председатель Совнаркома РСФСР С.И. Сырцов, первый секретарь Закавказского крайкома партии В.В. Ломинадзе.
Зная об этих настроениях в верхах партии, Троцкий, изгнанный в 1929 г. из СССР, обратился в марте 1933 г. с открытым письмом к работникам партийного аппарата, которых призвал выступить против Сталина. Троцкий демагогически писал: «Настало время воплотить в жизнь последний и настойчивый завет Ленина: «Убрать Сталина!» Исходя из невозможности создать внутри партии фракцию, оппозиционную Сталину, Троцкий в издававшемся за рубежом «Бюллетене оппозиции» в октябре 1933 г. объявил о необходимости государственного переворота в СССР. Он подчеркивал, что «не осталось нормальных конституционных путей для устранения правящей клики. Только сила может заставить бюрократию передать власть в руки пролетарского авангарда». Троцкий давал совет: «Если Сталин и его сторонники, несмотря на их изоляцию, будут цепляться за власть, оппозиция сможет их устранить с помощью «полицейской операции».
Заговоры плелись и в силовых структурах страны. Еще из переговоров Каменева с Бухариным в 1928 г. Троцкий знал о том, что Бухарин рассчитывал на поддержку заместителя председателя ОГПУ Г.Г. Ягоды. По сведениям, которыми располагала германская разведка, в начале 30-х гг. ряд военачальников Красной Армии стали сотрудничать с руководителями германского рейхсвера с целью организации военных переворотов в своих странах.
Раздражение трудностями снабжения, сплетни и слухи создавали напряжение, охватившее все слои общества. Супруга Сталина Надежда Аллилуева сообщала ему в письмах о проявлениях недовольства в разговорах пассажиров, которые она выслушивала в трамваях по пути в Промышленную академию, где она обучалась. Однако Сталин и его окружение собирались торжественно отметить 15-ю годовщину Великого Октября. Накануне его жена завершила учебу в Промышленной академии и в семье Сталина собирались отметить и это событие в праздничные дни. Неожиданно 7 ноября, когда Аллилуева была на Красной площади во время военного парада, у нее начался обычный для нее затяжной приступ острой головной боли. Боли не прекратились и на следующий день. 8 ноября, во время пребывания супругов в гостях у Ворошиловых, между Сталиным и Аллилуевой произошла нелепая размолвка, видимо, вызванная болезненным состоянием Аллилуевой. Обидевшись на шутливое замечание мужа, Надежда покинула квартиру Ворошилова и ушла в кремлевскую квартиру, в которой она жила со Сталиным. На следующее утро Сталин обнаружил ее лежащей на постели. В ее голове была огнестрельная рана. В руках у нее был маленький дамский пистолет, который ей подарил ее брат Павел. По свидетельству очевидцев, до конца своей жизни Сталин не смог разгадать причину внезапного самоубийства жены.
Ее гибель стала тяжелым ударом для Сталина. После похорон Аллилуевой Сталин на протяжении остальной части года не принял участия ни в одном значительном общественном мероприятии. За это время он написал лишь небольшую заметку о книжке некоего Кэмпбелла. Однако человек, избравший для своего псевдонима название одного из самых твердых и гибких металлов, не сломился под грузом личной трагедии. В конце декабря 1933 г. Сталин стал готовиться к пленуму ЦК и ЦКК ВКП(б), на котором должны быть подведены итоги выполнения первого пятилетнего плана.
Победы первой пятилетки
В своем докладе на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 7января 1933 г. Сталин заявил, что за пятилетку, выполненную в 4 года, объем промышленной продукции вырос «втрое в сравнении с довоенным уровнем и более чем вдвое в сравнении с уровнем 1928 года». Особенно впечатляюще выглядели эти данные на фоне показателей промышленного производства в капиталистических странах, переживавших в 1929–1933 гг. острый экономический кризис: Сравнивая эти показатели, Сталин говорил: «Капиталистическая система промышленности не выдержала экзамена в тяжбе с советской системой,… советская система промышленности имеет все преимущества перед системой капиталистической».
Сталин перечислил качественные перемены в самых различных отраслях промышленного производства, произошедшие за 4 года: «У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь. У нас не было серьезной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь. У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь. В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест. В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест».
Успешно решалась и задача, выдвинутая Сталиным в речи перед «колхозниками-ударниками» 19 февраля 1933 г., в которой он поставил задачу «в ближайшие 2–3 года… сделать всех колхозников зажиточными». Растущая механизация сельского хозяйства позволила большинству колхозов и совхозов покончить с нехваткой продовольствия. В ноябре 1934 года пленум ЦК ВКП(б) принял решение об отмене продуктовых карточек.
Эти достижения позволяли Сталину заявить, что основная задача пятилетки – переход экономики СССР в новое качество – была решена. Он констатировал: «Во-первых, в результате успешного проведения пятилетки мы уже выполнили в основном ее главную задачу – подведение базы новой современной техники под промышленность, транспорт, сельское хозяйство… Во-вторых, в результате успешного выполнения пятилетки нам удалось уже поднять обороноспособность страны на должную высоту».
С 1931 г. на вооружение поступили новые виды артиллерийских орудий, танков, самолетов. К концу 1933 г. Красная армия имела более 50 тысяч пулеметов и 17 тысяч артиллерийских орудий. В течение первой пятилетки было произведено свыше 5 тысяч танков. Если в 1929 г. в авиации преобладали разведывательные самолеты, на долю которых приходилось 82% всего количества боевых машин, то к концу 1933 г. на их долю приходилось лишь 26%, а на долю бомбардировщиков и штурмовиков – 48,8%. В 1932 г. началось строительство Тихоокеанского флота, а в 1933 г. – Северного флота.
И все же было очевидно, что СССР еще значительно отставал от ведущих стран мира по уровню и качеству вооружений. Это было обусловлено общим хозяйственным и научно-техническим отставанием нашей страны от промышленно развитых стран мира, несмотря на поразивший их глубочайший экономический кризис. Осознавая необходимость качественного развития всех отраслей экономики страны, Сталин в январе 1933 г. подчеркивал: «В первой пятилетке мы сумели организовать энтузиазм, пафос нового строительства и добились решающих успехов. Это очень хорошо. Но теперь этого недостаточно. Теперь это дело должны мы дополнить энтузиазмом, пафосом освоения новых заводов и новой техники, серьезным поднятием производительности труда, серьезным сокращением себестоимости. В этом теперь главное».
В своем докладе на созванном через год XVII съезде ВКП(б) Сталин поставил задачу обеспечить в ходе второй пятилетки качественный рост хозяйства страны путем повышения квалификации ее трудящихся. По словам Сталина, «из всех достижений промышленности, завоеванных ею за отчетный период, самым важным достижением нужно считать тот факт, что она сумела за это время воспитать и выковать тысячи новых людей и новых руководителей промышленности, целые слои новых инженеров и техников, сотни тысяч молодых квалифицированных рабочих, освоивших новую технику и двинувших вперед нашу социалистическую промышленность».
Быстрое развитие промышленности сопровождалось ростом рабочих и служащих за 5 лет на 12,6 млн чел. прежде всего за счет вчерашних крестьян. Удельный вес городского населения поднялся с 17,9% в 1928 г. до 24% в 1932 г. С 1928 г. грамотность населения возросла с 58,8% до 90% в 1932 г. Тираж газет увеличился за 4 года с 9,4 млн до 35,5 млн. Число киноустановок выросло с 7,3 тыс. до 27,1 тыс., клубов и домов культуры – с 34,5 тыс. до 53,2 тыс. В СССР совершалась невиданная культурная революция.
По всей стране быстро увеличивалось количество учебных заведений. Численность учащихся в начальных, семилетних, средних школах для взрослых за 4 года выросла с 12,1 до 21,4 млн человек. Количество техникумов выросло в 3,3 раза, высших учебных заведений – в 5,6 раза. Число учащихся техникумов и других средних специальных учебных заведений выросло за пять лет в 7,5 раза, а число студентов высших учебных заведений – в 6 раз. Количество специалистов с высшим образованием, работающих в промышленности, увеличилось с 100 тыс. до 331 тыс. Количество научно-исследовательских институтов и их филиалов возросло с 438 до 1028, число научных работников – с 22,6 тыс. до 47,9 тыс., а число аспирантов – в 5 раз. В стране складывался новый слой лиц умственного труда, который вырос из трудящихся города и деревни. Сталин старался выдвигать многих представителей этого слоя на управленческие посты Советской страны.
Продолжение. Начало в «Отечественных записках» №14 за 5 сентября, №16 за 31 октября, №17 за 14 ноября 2019 года, №18 за 28 ноября, в «СР» №137 за 7 декабря 2019 г.
