Ведь в нынешней общественной жизни снова обрисовался тип провокаторства, толкающего россиян, несогласных с нынешним правящим режимом, на неоправданные риски.
Гапон Георгий Аполлонович (настоящая фамилия Гапон-Новых), священник, инициатор создания организации «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга». Родился в 17 февраля 1870 г. в селе Беляки Кобелякского уезда Полтавской губернии в зажиточной крестьянской семье волостного писаря. Окончил духовное училище в Полтаве, затем Полтавскую духовную семинарию, позже учился в Петербургской духовной академии.
О том, кем на самом деле был этот человек – провокатором, двойным агентом или искренним революционером – сказать было трудно. В биографии священника Гапона много противоречивых фактов.
Объявившись в преддверии Первой русской революции, он привлек внимание бунтующих пролетариев, партийных лидеров. В.И. Ленин в своих публикациях 1905 года посвятил ему немало строк и даже отдельную статью.
Поп Гапон
Что поп Гапон – провокатор, за это предположение говорит как будто бы тот факт, что он – участник и коновод зубатовского общества. Далее, заграничные газеты, подобно нашим корреспондентам, отмечают тот факт, что полиция умышленно давала пошире и посвободнее разрастись стачечному движению, что правительство вообще (и великий князь Владимир в особенности) хотело вызвать кровавую расправу при наиболее выгодных для него условиях. Английские корреспонденты указывают даже, что энергичное участие именно зубатовцев в движении должно было быть особенно выгодным для правительства при таком положении дел. Интеллигенция революционная и сознательные пролетарии, которые скорее всего, вероятно, запаслись бы оружием, не могли не чуждаться зубатовского движения, не могли не сторониться его. Правительство имело, таким образом, особенно свободные руки и играло беспроигрышную игру: пойдут-де на демонстрацию наиболее мирные, наименее организованные, наиболее серые рабочие; с ними сладить ничего не стоит нашему войску, а урок пролетариату будет дан хороший; повод для расстрела на улице всех и каждого будет великолепный; победа реакционной (или великокняжеской) партии при дворе над либералами будет полная; репрессия последует самая свирепая.
И английские и консервативные немецкие газеты прямо приписывают правительству (или Владимиру) такой план действия. Очень вероятно, что это правда. События кровавого дня 9 января замечательно подтверждают это. Но существование такого плана нисколько не исключает и того, что поп Гапон мог быть бессознательно орудием такого плана. Наличность либерального реформаторского движения среди некоторой части молодого русского духовенства не подлежит сомнению: это движение нашло себе выразителей и на собраниях религиозно-философского общества, и в церковной литературе. Это движение получило даже свое название: «новоправославное» движение. Нельзя поэтому безусловно исключить мысль, что поп Гапон мог быть искренним христианским социалистом, что именно Кровавое воскресенье толкнуло его на вполне революционный путь. Мы склоняемся к этому предположению, тем более что письма Гапона, написанные им после бойни 9 января о том, что «у нас нет царя», призыв его к борьбе за свободу и т.д. – всё это факты, говорящие в пользу его честности и искренности, ибо в задачи провокатора никак уже не могла входить такая могучая агитация за продолжение восстания.
Как бы там ни было, тактика социал-демократов по отношению к новому вожаку намечалась сама собой: необходимо осторожное, выжидательное, недоверчивое отношение к зубатовцу. Необходимо, во всяком случае, энергичное участие в поднятом (хотя бы и зубатовцем поднятом) стачечном движении, энергичная проповедь социал-демократических воззрений и лозунгов. Такой тактики держались, как видно из вышеприведенных писем, и наши товарищи из Петербургского комитета РСДРП (б). Как бы ни были «хитры» планы реакционной придворной клики, действительность классовой борьбы и политического протеста пролетариев как авангарда всего народа оказалась во много раз хитрее. Что полицейские и военные планы повернулись против правительства, что из зубатовщины как мелкого повода выросло широкое, крупное, всероссийское революционное движение – это факт. Революционная энергия и революционный инстинкт рабочего класса прорвались с неудержимой силой вопреки всяким полицейским уловкам и ухищрениям.
(ПСС. т. 9, с. 210–211)
В решительный час революционных битв вождя большевиков особенно беспокоила организационная сумятица, бесконечная полемика с меньшевиками и эсерами, метания в поисках надежной социальной опоры. Из складывающейся практики, даже из трагических уроков Кровавого воскресенья Владимир Ильич делает мобилизующие выводы. Объясняясь с партийными функционерами обеих российских столиц, он доказывал в своей переписке:
Из письма А.А. Богданову и С.И. Гусеву
«…Право, я часто думаю, что из большевиков 9/10 действительно формалисты. Либо мы сплотим действительно железной организацией тех, кто хочет воевать, и этой маленькой, но крепкой, партией будем громить рыхлое чудище новоискровских разношерстных элементов, либо мы докажем своим поведением, что мы заслуживали гибели, как презренные формалисты.
Как это не понимают люди, что до бюро и до «Впереда» мы все сделали для спасения лояльности, для спасения единства, для спасения формальных, т. е. высших методов улажения конфликта!?!? Теперь же, после бюро, после «Впереда» раскол есть факт. И когда раскол стал фактом, стало видно, что мы материально слабее во много раз. Нам нужно еще превратить нашу моральную силу в материальную. У меньшевиков больше денег, больше литературы, больше транспортов, больше агентов, больше «имен», больше сотрудников. Было бы непростительным ребячеством не видеть этого. И если мы не хотим явить миру отвратительнейший образец высохшей и анемичной старой девы, гордой своей бесплодной моральной чистотой, то мы должны понять, что нам нужна война и военная организация. Только после долгой войны и только при условии великолепной организации может наша моральная сила превратиться в материальную.
…Нужны молодые силы. Я бы советовал прямо расстреливать на месте тех, кто позволяет себе говорить, что людей нет. В России людей тьма, надо только шире и смелее, смелее и шире, еще раз шире и еще раз смелее вербовать молодежь, не боясь ее. Время военное. Молодежь решит исход всей борьбы, и студенческая и еще больше рабочая молодежь. Бросьте все старые привычки неподвижности, чинопочитания и пр. Основывайте из молодежи сотни кружков впередовцев и поощряйте их работать вовсю. Расширяйте комитет втрое приемом молодежи, создавайте пяток или десяток подкомитетов, «кооптируйте» всякого и каждого честного и энергичного человека. Давайте право любому подкомитету писать и издавать листки без всякой волокиты (не беда, если ошибется: мы во «Впереде» «мягко» поправим). Надо с отчаянной быстротой объединять и пускать в ход всех революционно-инициативных людей. Не бойтесь их неподготовленности, не дрожите по поводу их неопытности и неразвитости. Во-1-х, если вы не сумеете организовать и подтолкнуть их, то они пойдут за меньшевиками и Гапонами и той же своей неопытностью навредят впятеро больше. Во-2-х, учить будут теперь в нашем духе события. События уже учат всех и каждого именно во впередовском духе.
Только непременно организовывать, организовывать и организовывать сотни кружков, отодвигая совершенно на задний план обычные комитетские (иерархические) благоглупости. Время военное. Либо новые, молодые, свежие, энергичные военные организации повсюду для революционной социал-демократической работы всех сортов, всех видов и во всех слоях, – либо вы погибнете со славой «комитетских» людей с печатями».
(ПСС, т. 9, стр. 246–247)
***
Сама фамилия происходит от имени Агафон. В ранние годы будущий священник помогал родителям: пас телят, овец, свиней. С детства был очень религиозен, любил слушать истории о святых, способных творить чудеса. Окончив сельскую школу, Георгий, по совету местного священника, поступил в духовное училище. Здесь он стал одним из лучших учеников. Однако дисциплин, которые входили в программу, ему было явно недостаточно.
***
Духовный сан не мешал заниматься общественной деятельностью, к которой он приступил по возвращении в Санкт-Петербург. Его слушателями стали рабочие, положение которых в начале XX века оставалось очень тяжелым. Послушать его собиралось множество людей. Число человек в церкви порой достигало двух тысяч.
С представителями пролетариата священник разговаривал на их языке. Иногда его речи, как утверждали современники, вызывали у рабочих состояние почти мистического экстаза. Даже в краткой биографии священника Гапона упоминаются события, произошедшие 9 января 1905 года. Что предшествовало мирному митингу, завершившемуся кровопролитием?
***
6 января Георгий Гапон произнес перед рабочими пламенную речь. Он говорил о том, что между рабочим и царем – чиновники, фабриканты и прочие кровопийцы. Он призывал обратиться непосредственно к правителю.
Священник Гапон составил петицию в красноречивом церковном стиле. От имени народа он обращался к царю с просьбой помочь, а именно утвердить так называемую программу пяти. Он призывал вывести народ из нищеты, невежества, гнета чиновников. Петиция завершалась словами «пусть жизнь наша станет жертвой для России». Все чаще он стал произносить фразу: «Если он не подпишет петицию, то у нас больше нет царя».
***
Накануне шествия царь получил письмо от организатора предстоящего шествия. Отреагировал он на это послание приказом арестовать Гапона, что сделать оказалось не так просто. Священник чуть ли не круглосуточно был окружен фанатично преданными рабочими. Безусловно, Гапон был не единственным организатором этого мероприятия. Историки полагают, что это была тщательно спланированная акция. Но именно Гапон составил петицию. Именно он повел рабочих 9 января к Дворцовой площади, понимая, что шествие закончится кровопролитием. При этом он призывал взять с собой жен, детей. В этом мирном митинге приняли участие около 140 тысяч человек. Рабочие были безоружны, но у Дворцовой площади их ожидало войско, которое открыло огонь. Николай II и не думал рассматривать петицию. Более того, в тот день он находился в Царском Селе.
9 января погибло несколько сотен человек. Авторитет царя был окончательно подорван. Народ многое мог ему простить, но только не массовое убийство безоружных. К тому же среди погибших в Кровавое воскресенье были женщины и дети. Гапон был ранен. После разгона шествия несколько рабочих и эсер Рутенберг отвезли его на квартиру к Максиму Горькому.
В Швейцарии Георгий Гапон встречался с революционерами, представителями различных партий. Но стать членом одной из организаций он не спешил. Лидер рабочего движения считал, что в России должна свершиться революция, но только он может стать ее организатором. По словам современников, это была личность, обладающая редким самолюбием, энергией и уверенностью в себе. За границей Гапон встречался с Владимиром Лениным.
***
В начале 1906 года Гапон вернулся в Петербург. К тому времени события Первой русской революции были уже в разгаре, и он в этом сыграл не последнюю роль. Однако предводитель священник-революционер был убит 28 марта. Информация о его смерти появилась в газетах только в середине апреля. Его тело было найдено в загородном доме, принадлежавшем эсеру Петру Рутенбергу. Он и был убийцей лидера петербургских рабочих.
***
Составленная в 1905 году «Петиция рабочих Санкт-Петербурга для подачи царю Николаю II», написанная первоначально им самим, а потом по требованию рабочих исправленная и дополненная – очень интересный исторический документ. И интересен он в первую очередь тем, что большинство позиций петиции, написанной 115 лет назад, оказались как никогда актуальными в нынешнее время.
