Заключительные залпы последней кровопролитной битвы Второй мировой войны на территории Европы прозвучали в поверженной столице Третьего рейха – Берлине. Главным итогом этой битвы, как и войны в целом, явилось взвившееся над Рейхстагом Знамя Победы, которое водрузили там советские солдаты. А еще одним ее итогом стали десятки тысяч тех, кто отдал свои жизни именно в эти последние минуты завершающей жестокой схватки с врагом.
И вот спустя 75 лет с речью к согражданам по поводу памятной годовщины обратился федеральный президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер. На сей раз, правда, вопреки традиции, он выступил не перед полутора тысячами почетных гостей, заполнявших обычно в таких случаях торжественный зал заседаний нынешнего бундестага, а в географической близости от этого исторического, хотя и одиозного здания – в главном мемориале жертвам войны и тирании на Унтер-ден-Линден, в так называемой Новой вахте. Слушателями в условиях карантина были всего четыре первых лица объединенной Германии – федеральный президент, федеральный канцлер, председатель бундесрата и глава федерального конституционного суда.
По этой ли причине или в силу собственных убеждений господин Штайнмайер высказывался весьма откровенно. Честно говоря, я не мог без возмущения выслушивать его пассажи, целиком и полностью отражавшие политические воззрения официального руководства старой Федеративной Республики на историческое прошлое Германии. Напрасно кто-то рассчитывал услышать из его уст оценку вклада Советской армии в победу над фашизмом или хотя бы, по меньшей мере, в освобождение столицы бывшего гитлеровского рейха. Тот, кто ожидал этого, не испытал от речи президента ничего, кроме полного разочарования.
Родина тех красноармейцев, что очищали землю Европы от зловещих обломков гитлеровского режима, вынесла на себе главную тяжесть той страшной войны, положив на алтарь победы 27 миллионов жизней. На земле нет ни одной страны, способной сравниться с Советским Союзом по столь чудовищной численности таких потерь. Бесспорно, что этот факт должен быть повсеместно признан и по достоинству оценен в мире, независимо от каких бы то ни было идеологических препон. Но то, что федеральный президент в своей речи не удосужился обмолвиться об этом ни единым словом, я считаю по меньшей мере политической ошибкой.
И не может служить аргументом то возражение, что в речи президента не была подробно раскрыта также и роль других держав антигитлеровской коалиции. Но это, на мой взгляд, не аргумент, а еще одна политическая ошибка. К концу войны мне исполнилось всего восемь лет. Но даже на основе своих детских воспоминаний могу сказать, что приведенный в речи господина Штайнмайера девиз «Никогда больше!» прозвучал в качестве призывного сигнала отнюдь не из бывших западных зон оккупации. Нам этот девиз стал известен из слов клятвы узников Бухенвальда: «Никогда больше войны, никогда больше фашизма!»
Когда в 1985 году тогдашний федеральный президент Западной Германии Рихард фон Вайцзеккер, исполненный гордости и якобы исторической приверженности, рассуждал в своей речи на фоне развернувшихся тогда дискуссий о признании дня 8 мая Днем освобождения, в ГДР уже на протяжении 35 лет эта дата была объявлена праздничной и одновременно памятной датой. И вопрос не в том, что это было сделано, так сказать, по указанию свыше. Ведь курс на утверждение в стране идей мира и антифашизма был предписан немецкому народу союзниками еще в Потсдамских соглашениях 1945 года.
От года к году этот курс становился все более глубоким внутренним убеждением и все более осознанным мировосприятием восточных немцев. И если бы федеральный президент в своей речи, даже если допустить, отошел бы от объяснения политики прежней ФРГ по отношению к историческому прошлому и признал реальности бывшей ГДР, ставшие после 1990 года частью национальной немецкой истории, то это было бы, прямо скажем, весьма запоздалым признанием.
Тот, кто был свидетелем того, как в этом году 8 и 9 мая десятки семей на востоке Германии чтили память освободителей, возлагая цветы к монументам павших советских воинов, не может не признать главного, а именно: благородные свершения остаются в людской памяти навечно. И то, что цветы к этим монументам возлагали представители не только старших поколений, но и сегодняшней молодежи, укрепляет мою надежду на то, что и спустя годы память о победителях будет удостаиваться столь же высокого признания и уважения – несмотря на все потуги власть имущих.
Эгон КРЕНЦ
Дирхаген, ФРГ
