Начну с двух вводных.
Первое. Нас, людей с левыми политическими взглядами, обычно тупо обвиняют в том, что мы умеем только отнимать и делить. На самом деле мы прекрасно понимаем, что главное – увеличивать общественный пирог, т.е. развивать производство. Но при этом даже большой пирог можно делить так, что одним достанется бублик, а другим дырка от бублика.
Напомню: по официальным данным, богатство долларовых миллиардеров за период пандемии в мире увеличилось на 27% и в 30 раз превысило наш федеральный бюджет; одновременно доходы работников упали на 10%. Мы стоим за интересы работников.
Второе. Социальная политика, способ деления пирога, оказывает огромное обратное влияние на его величину, на темпы развития экономики. Одна из заявленных президентом национальных целей – достижение темпов развития выше среднемировых – провалена в т.ч. и по причинам, связанным с социальной политикой.
Поскольку нельзя объять необъятное, остановлюсь коротко на четырех вопросах.
1. Бедность. По указу президента РФ от 7 мая 2018 г. к 2024-му бедность должна была сократиться вдвое. Теперь решение этой задачи отодвинуто на 2030 г. Но на самом деле бедность в России увеличилась.
Даже по этим официальным данным, численность населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума во II квартале 2020 г. выросла в стране на 1,2 млн человек.
По данным Высшей школы экономики, в результате коронакризиса доля бедных в России сначала увеличилась до 20% (более 29 млн), а затем в результате антикризисных мер сократилась до 17% (25 млн).
Однако на самом деле, согласно опросам и мнению серьезных социологов, бедных в России еще до кризиса было 38–39% от всего населения.
Так, согласно опросу ВЦИОМ весной 2017 г.:
10% граждан не хватает денег на еду – это не бедность, явная нищета;
еще примерно 30% не хватает на одежду – это и есть бедные.
Кризис их число, конечно, увеличил. Лично знаю людей, которые потеряли даже не малый, но средний бизнес и теперь ищут хоть какую-нибудь работу.
Мы, естественно, поддержали инициативы президента о дополнительной помощи детям, о надбавке учителям за классное руководство из федерального бюджета в размере 5 тыс. руб., о выплатах врачам (хотя их получил лишь каждый пятый-шестой из тех, кто рисковал).
Но не забудем: минимальный потребительский бюджет в 2019 г., по данным самого же Минтруда, составил 31–33 тыс. руб.; а по данным независимых профсоюзов России – 39 тыс. руб. Вот где реальная граница бедности.
Наше предложение полностью совпадает с позицией профсоюзов:
принять федеральный закон о поэтапном повышении минимальной заработной платы до минимального потребительского бюджета.
2. Зарплата интеллигенции и других работников бюджетной сферы. Пользуясь случаем, хочу призвать коллег в Думе и правительстве: не употребляйте по отношению к педагогу, врачу, работнику культуры унизительный термин «бюджетники», за которым так и слышится «нахлебники». Они не потребляют национальное богатство. Они его создают. Ибо самое главное богатство и самое главное условие модернизации страны – это человеческий потенциал.
В этом зале председатель правительства пытался убедить нас в том, что с заработной платой интеллигенции все хорошо. Однако председатель Государственной думы справедливо обратил внимание премьера на то, что статистика и реальность – это две большие разницы.
По официальным данным, средняя заработная плата учителей составляет уже почти 47 тыс. руб. Однако вот данные Общероссийского народного фронта и других организаций, заслуживающих доверия.
По данным опроса 5000 учителей, выполненного группой экспертов ОНФ под руководством Л.Н. Духаниной в 2016 г., в 75-ти регионах РФ указ президента №597 в части заработной платы учителей не исполняется.
При этом, по данным ОНФ за 2015 г., средняя нагрузка российского учителя – 28 уроков в неделю, т.е. более 1,5 ставок.
По данным Общероссийского профсоюза образования за 2017 г., разрыв в оплате труда учителей по регионам – более 4,5 раза: от 20 085 руб. в Алтайском крае до 96 220 руб. в Ямало-Ненецком автономном округе.
По данным РАНХиГС, число учителей, работающих на две ставки (36 часов в неделю и более), с 2015 по 2017 гг. увеличилось вдвое – с 7 до 14%.
С учетом подготовки к урокам, проверки письменных работ, оформления документации и воспитательной работы, чтобы получить полную рабочую неделю учителя, число уроков нужно умножить примерно на 2,5. Иными словами, 28 уроков в неделю – это около 70 часов работы.
Похожая ситуация с зарплатой медработников.
По данным ОНФ, в 2018 г.:
получали зарплату меньше предусмотренной указом президента РФ 86% врачей-специалистов;
меньше 25 тыс. руб. – 58% врачей;
более 100 тыс. руб. – 2% врачей.
При этом работали на полторы и более ставки – 40% врачей.
Имели две и более ставки – 10% врачей.
Еще грустнее ситуация по преподавателям вузов. По официальным данным, в настоящее время они получают около 90 тыс. руб., а по данным Общероссийского народного фронта (данные за 2017 г.) – примерно 25,5 тыс. руб.
Когда в Думе собрались ректоры аграрных вузов, на мой вопрос кому они больше доверяют, дружно ответили: народному фронту!
Напоминаю: новое правительство, как и предыдущее, пока не сделало никаких шагов по исполнению постановления Государственной думы от 23 июля 2019 г. №6683-7 ГД, согласно которому оно должно было вывести базовые оклады педагогических работников на уровень 70% от средней заработной платы по региону. Давайте хотя бы начнем.
Напоминаю также, что в Государственной думе на рассмотрении находятся два наших законопроекта о повышении базового оклада педагогов и врачей до двух минимальных размеров оплаты труда.
Более двух месяцев правительство не дает заключения на наш законопроект о статусе педагогического работника. Его ключевая идея: средняя заработная плата учителя, преподавателя и мастера производственного обучения колледжа, педагога дошкольного образования и педагога дополнительного образования должна быть не ниже средней заработной платы в регионе и по России в целом, причем за одну ставку (18 часов в неделю).
Надеюсь, нам удастся продвинуться в этом направлении. В противном случае кадровый кризис в медицине и особенно в образовании неизбежен.
3. Повышение пенсионного возраста. Мы по-прежнему жестко выступаем против закона о повышении пенсионного возраста и считаем, что это закон против всех.
У каждого, кто выйдет на пенсию, начиная с 2028 г., он отнимает около миллиона рублей. Вот простые расчеты потерь граждан в результате повышения пенсионного возраста:
средний размер страховой пенсии в 2020 г. – 14 924 руб.;
14 924Х12 месяцев Х 5 лет= 895 440 руб.
С учетом инфляции – более 1 млн руб.
Это ограбление, сравнимое с потерей вкладов в результате гайдаровской реформы.
У педагогов, работающих с детьми, и сельских медиков этот закон отнимет примерно вдвое больше, поскольку после выработки стажа им еще пять лет придется ждать досрочной пенсии.
Закон отнимает рабочие места, причем не только у т.н. предпенсионеров, но и у людей молодых, поскольку, по оценкам зампреда правительства Т.А. Голиковой, половина (48%) всех официальных безработных в России – это молодежь до 35 лет.
У старшего поколения он отнимает здоровье. Россия – рекордсмен Европы по числу мужчин, которые не доживают до 65 лет – 43%. А будет еще больше.
И, наконец, этот закон искусственно тормозит технический прогресс, потому что выбрасывает на рынок дешевую рабочую силу и лишает бизнес стимулов к внедрению инноваций. Вот некоторые данные.
Количество ежегодно устанавливаемых многофункциональных роботов в расчете на 10 тысяч работников, по данным Международной федерации робототехники (IFR) в 2017 г.: Южная Корея – 710; Сингапур – 658; Германия – 332; Россия – 4.
Напомню, кстати, что указом президента от 21 июля 2020 г. пересмотрены в худшую сторону национальные цели, обозначенные в его указе от 7 мая 2018 г. И теперь средней продолжительности жизни в 78 лет предполагается достичь уже не в 2024, а только в 2030 г. А ведь увеличение продолжительности жизни было едва ли не главным аргументом в пользу повышения пенсионного возраста. К 2030 г., как говорят, либо визирь, либо ходжа, либо ишак…
Мы предлагали и предлагаем законопроект о моратории на повышение пенсионного возраста до 2030 г. Этот законопроект в интересах абсолютного большинства граждан, в интересах ускорения экономического роста и технического прогресса.
4. Занятость инвалидов. Вот данные Росстата на 2 апреля 2019 г.
Доля трудоустроенных инвалидов из числа инвалидов трудоспособного возраста (на 1 января соответствующего года):
2016 – 2 млн 543 тыс. / 20,5%;
2017 – 2 млн 012 тыс. / 16,9%;
2018 – 1 млн 644 тыс. / 14,3%;
2019 – 1 млн 655 тыс. / 14,7%.
Судя по этим данным, с 2016 г. число трудоустроенных инвалидов снизилось почти на 900 тыс. человек. Еще больше, можно сказать, катастрофически, сократилось число работающих на предприятиях общероссийских общественных организаций инвалидов.
Всероссийское общество слепых:
в конце советского периода – 54,2 тыс. человек;
в 2017 г. – 7 тыс. человек;
в 2019 г. – 6389 человек.
Всероссийское общество инвалидов:
в конце советского периода – 38 тыс. человек;
в 2017 г. – 5622 человека;
в 2019 г. – 5 тыс. человек.
В советский период Всероссийское общество слепых и Всероссийское общество глухих были спонсорами Российского государства: не только обеспечивали себя, но безвозмездно перечисляли в бюджет России десятки миллионов тех рублей (на современные деньги – многие миллиарды). Теперь число занятых на их предприятиях сократилось радикальным образом. Кому это выгодно? Почему мы, давая людям мало рыбы, не даем им хотя бы удочки? Они способны помочь и себе, и государству.
Предыдущий состав Минтруда подготовил законопроект о квотировании рабочих мест для инвалидов, включая создание специальных фондов, из которых бы поддерживались эти самые рабочие места. Увы, новый законопроект, который разослан на обсуждение в организации инвалидов, несравненно слабее.
По оценкам Минпромторга за 2015 г., дополнительные расходы, связанные с созданием и поддержанием рабочего места для инвалида, составляют около 70 тыс. руб. в год, а на высокотехнологичных предприятиях – более 100 тыс. руб. Поэтому, когда Минтруд предлагает установить штраф за отказ от квотирования в 50 тыс. руб. (причем за все рабочие места сразу), разумеется, много дешевле заплатить штраф.
Мы предлагали и предлагаем.
1. Вернуться к вопросу об индексации пенсий работающим, хотя бы с невысокой заработной платой, а начать с работающих инвалидов. В свое время председатель правительства Д. Медведев эту идею поддерживал и даже озвучил на прямой линии с народом в декабре 2018 г.
2. Вернуться к прежней версии законопроекта о квотировании рабочих мест для инвалидов. И этот законопроект в свое время поддержал Д. Медведев.
3. Ввести специальные субсидии за счет федерального бюджета на создание и поддержание рабочих мест на предприятиях, массово использующих труд инвалидов. Цена вопроса – около 1,5 млрд руб. У одного Захарченко было в пять раз больше.
В заключение повторю еще раз: социальная политика – это не бремя государства (как говорят либералы), это долгосрочные и самые выгодные инвестиции в человека.
Вспоминая Менделеева, позволю себе его перефразировать: экономить на человеке хуже, чем топить ассигнациями! Экономия на человеке – это крест на модернизации страны.
Давайте же дадим стране шанс!
Выпускается с июля 1956 года
