Через шестьдесят лет после того, как встретил на турбазе в Новых Ельцах будущую жену. Через пятьдесят лет, как уже сам привез на Селигер сына и проплыл с ним по заветным плесам и протокам. Через… Да много вех и встреч можно перечислять. Только на этих страницах опубликовал несколько очерков и проблемных статей о любимом и вырождающемся озере. И вот – собрался вдруг, как в молодости, один на Селигер… Своим ходом, на перекладных, с тяжелыми вещами. Лодку взял в пансионате «Сокол», где мы с друзьями Олегом и Толиком не раз гудели, напевая, чуть переделав: «Не все вернулись с «Сокола»… Теперь их нет на земле и воде, а Селигер зовет своим невыразимым светом… Нашел живописную продуваемую стоянку на перешейке с соснами, разбил лагерь…
Первую ночь над заливом почти не спал – весь мокрый в не выдержавшей грозу китайской палатке без тента. Да еще под дождем укреплял оттяжки своего утлого домика, которого чуть предгрозовым шквалом не унесло. Стихия… Мне с ней один на один трудно было справляться. Да еще не пью – в сырость не согреться. Одинокий, промок и продрог. Сам себе задал в промокшем спальнике вопрос, который от близких слышал: чего ты придумал, да еще в полном одиночестве? Как мог ответил стихотворением «Прощаюсь один с Селигером…», которое кончается строфой-благодарностью озеру:
Спасибо за лучшего сына,
За ветер валдайских вершин.
За то, что открылась картина,
Которую вижу
Один.
Да, тянет увидеть то, что открывается только в полном одиночестве. Кто не понимает – не объяснить. Но люди в Сети откликнулись. Неведомый Вячеслав Шавкин ударился в воспоминания: «В начале семидесятых был там несколько раз. Один раз зимой, точнее уже весной, в марте. Последний был раз в конце девяностых. Селигер, точнее, его берега, сильно изменился. В девяностых туда ринулись «новые русские» со своими бандитскими деньгами и соответствующей моралью. Берега стали застраиваться и захламляться. Теперь там уже не то, что было при первых моих поездках, хотя туристов и тогда было много, но это был какой-то другой народ, это были настоящие любители природы и порядочные люди. У меня самые теплые воспоминания о встречах на просторах Селигера! Сейчас частенько смотрю спутниковую карту тех мест и сердце сжимается – от тех изменений, которые происходят на некогда красивейших берегах селигерских плесов и проток. Ну что поделаешь… Были и у меня задумки махнуть туда хотя бы и одному, но возраст уже не тот, да и не увижу того, чего хочу увидеть. Два раза в одну реку не войдешь. Увы!» Тот же мотив, но я – попробовал…
***
Да, странная поездка на заветный Селигер – с жарой и сыростью, бодростью и усталостью, с восхитительными картинами и грустными впечатлениями. С воспоминаниями, конечно… Жаль, что прозу писать совсем не тянет. Пустое. Думал по дороге к храму Успения на Николо-Рожке, что раньше просто не замечал всех трудностей походной жизни. Например, ездили с Галкой и Димой на весь отпуск, я тащил не только палатку и все снаряжение – байдарку RZ-Favorit вешал спереди, а каркас в длинном чехле жена помогала перетаскивать. Всю будущую долгую стоянку и плавсредство – на себе нес: поезд, автобус, дорога до берега… Но разве это оставалось главным впечатлением? Сколько было открытий и для меня, и для растущего сына!
Теперь убытий больше, чем прибытий,
Не в том беда, что тащишь на горбе,
А только в том, что трудно ждать открытий
В своей стране, а главное – в себе…
Вернее, все больше печальных открытий… Пересек бывшую протоку Мошенку, названную на современных картах Зарецкой, вероятно, по деревне Заречье, которая соединяет озеро Корегощ с Селигером. Еще в 60-е годы прошлого века рыбаки проходили по ней на своих моторных трехсильных лодках, только пригибая головы под деревянным мостом на дороге из деревни Заречье в деревню Никола-Рожок и Слободу. В 80-х мы с сыном и киевским другом на майские по большой воде на свежесмоленой лодке спокойно проплыли на веслах. А теперь живая протока взята в огромную железобетонную трубу, чтобы мост над ней держал бесчисленные машины. Но ведь это значит, что нарушен живой водообмен с проходом рыбы. Весь восточный берег живописного Корегоща превращен в сточные канализационные поля от пансионата «Сокол», а приозерный лес был застроен сараями с домашними животными местных работников турбазы. Экологическое варварство! И так – во всем…
В 1848 году в деревне Заречье в трех дворах проживало тридцать человек – большие семьи были. В 1937 году на месте современных корпусов пансионата «Сокол» супруга писателя Алексея Николаевича Толстого (уже будучи в разводе) Наталия Крандиевская-Толстая с помощью местных плотников построила великолепный дом с мансардой. Ею в деревне Заречье написано девять стихотворений, тематически связанных с Селигером:
Затуманил осенний дождь
Берега твои, Корегощ.
И зловеще и похоронно
Против ветра кричит ворона…
В августе 1940 года она написала в Заречье пророческие строчки:
А вечерами на деревне
Старухи, сидя на бревне,
Приметою стращают древней:
Грибное лето – быть войне.
Война докатилась до Заречья в ноябре 1941 года, когда партизанские отряды при отступлении сожгли деревни западного берега Селигера. Уничтожили они и дачу Крандиевской-Толстой. Узнав об этом, живя уже в Ленинграде, она равнодушно приняла это известие, сказав: «Сожгли? Ну и Бог с ней! Разве до этого сейчас?». Кажется, что такое настроение и сегодня разлито на просторах исторической России – до этого ли сейчас…
Погост Никола Рог (современное название Никола-Рожок) – одно из самых красивых и достопамятных мест на Селигере. Мимо Никола-Рожка проходил знаменитый Селигерский путь, связывающий Новгород со Смоленским, Полоцким, Тверским и Владимиро-Суздальским княжествами. Татары во главе с Субудаем – темником Батыя шли этим путем на Новгород в 1238 году и, не дойдя до него, то ли потому, что испугались лесов и бескормицы, то ли потому, что попали в засады у Игнач-креста и Залучья, повернули назад в марте, когда снежный наст резал до крови ноги коням. В XIV столетии слободка Рожок стояла близ нынешнего погоста с деревянной церковью св. Николая Чудотворца и с 1421 года принадлежала одному из сыновей Дмитрия Донского Константину вместе с Ржевом и Ржевским уездом. Константин Дмитриевич стал монахом Московского Симонова монастыря и закончил там жизнь в 1434 году под именем Кассиана. Власти Симонова монастыря устроили в Рожке мужской монастырь – Николаевский Рожковский. В 1765 году к Рожковскому приходу присоединилось сельцо Непри в два двора. Теперь в Неприе целое садовое товарищество, базы отдыха, особняки состоятельных людей. В 1757–1765 гг. была построена в погосте Никола Рог пятиглавая каменная церковь во имя Успения Богородицы с приделом во имя св. Николая Чудотворца (вместо сгоревшей деревянной церкви св. Николая) и с каменной колокольней. Она возвышается по сей день. Приход рос, и в марте 1870 года в Рожке на средства земства при церкви погоста было открыто приходское училище. В 1877 году на средства прихожан был построен новый каменный дом с мезонином. Теперь в соседнем Заречье в прошлом году закрыли деревянную начальную школу. Вы представляете: детишки-первоклашки ездят каждый день за 32 км в Осташков туда и обратно! Когда готовить уроки, отдыхать? Им теперь грозят внедрением онлайн-образования, но у меня в ноутбуке интернета в Заречье не было!
После 1937 года озеро Селигер стало, можно сказать, знаменитым среди актеров, писателей, художников и ученых Ленинграда и Москвы. В Заречье строила дачу Наталия Васильевна Крандиевская-Толстая, Валентина Михайловна Ходасевич – главный художник Театра им. С.М. Кирова, ее муж Андрей Романович Дидерикс и художник Басов В.С. приобрели большой дом в Дубове. Академик Николай Николаевич Качалов и артисты МХАТа добились выделения большого участка земли в месте, где сейчас расположены дачные домики Рожковской электроподстанции. Так постепенно здесь возник дачный поселок (место получило название Булонский Лес). Дачу построил народный артист Бабочкин Б.А. и другие. Жили дружно и весело, ходили на рыбалку и за грибами, плавали на байдарках, вечерами собираясь на волейбольной площадке или у костра. Страшная война уничтожила все дачи, и уже никто после войны не вернулся на Селигер, чтобы восстановить утраченное, за исключением Павла Ивановича Лопатина и молодых архитекторов Алексея и Татьяны Кипарисовых, которые еще детьми до войны приезжали на лето в Рожок со своими родителями. Могилы их теперь на погосте над селигерскими далями…
Погост Никола-Рожок и территория прилегающая к нему являются памятником археологии. Городище Никола-Рожок XI–XII вв. находится на государственной охране и особо нуждается в пристальном внимании со стороны местной власти и, конечно, местных жителей. Охранное обязательство на этот памятник археологии, выданное Приходскому совету Успенской церкви, этим советом не выполняется должным образом: осуществляется строительство хозяйственных построек на берегу озера и у погоста, отсутствуют ограничения в движении транспортных средств на этой территории, не обустраиваются пешеходные дорожки, не осуществляется регулярная уборка мусора. В 2007 году администрацией Ботовского сельского поселения был получен перечень объектов культурного наследия. Архитектурный ансамбль Никола-Рожка (церковь Успения с фрагментами живописи, колокольня надвратная и ограда с башнями) включен в раздел объектов федерального значения, охраняемого государством! По идее, все, кто прикасается к этой жемчужине Селигера и России, и тем более живет и трудится рядом, должны помнить о благоговейном отношении к ней и стараться не наносить даже малого ущерба этому месту. Куда там! Шел мимо очередного коммерческого строительства – все разворочено тяжелой техникой. Какой там объект культурного наследия…
***
Какая самая острая проблема Селигера, обострившаяся с воцарившимся диким рынком, кроме варварского сведения лесов и браконьерского лова рыбы? Об этом ясно говорит доктор технических наук профессор Владимир Иванович Косов: «Прямая угроза акватории Селигера – это повальная распродажа, застройка участков земель в защитных прибрежных полосах и водоохранных зонах (по Водному кодексу РФ – это федеральная собственность, и их продажа, застройка и огораживание всякого рода ограждениями и заборами ЗАПРЕЩЕНА). Запрещена и сдача в аренду плесов и водной акватории без научно обоснованной экологической экспертизы, прохождения процедуры ОВОС с учетом общественного мнения, мнения местных обществ рыбаков, да и просто желания проживающих местных жителей. Часто эти широко расстроившиеся «оккупанты», как их называет местное население, либо подкупают пожилых жителей, либо вовсе игнорируют коренное население. Жаль Батюшку Селигера, жаль и земляков, а особенно их детей и внуков, которых не только скоро сгонят со своей родной земли, но и не дадут ловить рыбу и искупаться в их прекрасном родном озере Селигер. В последние годы ярко выявилась еще одна проблема – непродуманная продажа участков земли и сдача в долгосрочную аренду «для очистки и повторного зарыбления» многочисленных малых озерков, без которых вся водная экосистема Верхневолжья, ее биологическое разнообразие погибнут».
Сам Косов родился в Осташкове, закончил среднюю школу №1, где довелось мне выступать на празднике города. В переломном 1991-м защитил докторскую диссертацию на тему экологической и техносферной безопасности при освоении природных ресурсов. В 2002 году переехал из Твери в Санкт-Петербург, куда был приглашен в один из ведущих НИИ на должность заместителя директора по научной работе. Одновременно преподавал в качестве профессора в Санкт-Петербургском государственном политехническом университете. Написал труды по экологии Селигера и всей Верхневолжской водной системы. Обладатель более 50 патентов и лауреат многих премий, имеет высшую награду Тверской области Крест Святого Михаила Тверского. Но журналистов не особенно жалует и в конференциях устал принимать участие: пустое говорение – ничего не меняется… Вывод его горек: «Имея большой опыт общения с разного рода «высокими начальниками» – от самого высокого федерального уровня до муниципальных образований, я часто убеждаюсь в их только отличном «карманном мышлении». Необразованный и алчный чиновничий планктон в наше рыночное время обманывает общество, отравляет и губит все вокруг».
***
Честно говоря, и я устал вникать в обостряющиеся проблемы Селигера, с болью писать о них, как в пустоту. Да, собственно, эта поездка по-другому замышлялась и строилась – не как заурядная журналистская командировка, которую, кстати, теперь редко какое СМИ выписывает. Но что еще добавлю: приехал как раз к «Прямой линии президента», где Владимир Путин снова говорил про развитие внутреннего туризма, напирая на отели в Крыму и в Краснодарском крае. Ну да, теплое море детям северной страны очень нужно, но и родная природа должна врачевать и приносить отдохновение. В мои лучшие годы на Селигере и озерах Тверского края отдыхало до полумиллиона человек в год. Недавно председатель областного комитета по туризму Николай Иванов назвал цифру в 250 тысяч приезжих в Тверскую область. Но я и в половинную цифру не верю. Например, на турбазе в Новых Ельцах, где проходили мои летние месяцы, отдыхало до 1200 человек, порой в спартанских условиях – часть в усадьбе Толстого и в новом корпусе, а часть – в армейских палатках, но турбаза была битком! А теперь вместо нее – дорогой для нищей страны отель «Селигер-палас» с 92 номерами, то есть где-то на 200 человек… Давно отменен поезд Москва-Осташков, шестьсот веселый, с шумными туристами-водниками. Многие стоянки в заливах и на островах (а их на озере – 160!), где пестрели лагеря самодеятельных туристов и мой в том числе – просто пустуют.
Но мне нынешняя пустота была по душе. Я так и хотел: побыть один на один с озером, попробовать дважды войти в залив Памяти и Любви.
