Мы беседуем накануне Международного дня авиации и космонавтики с Германом Степановичем Титовым, Космонавтом номер два, дублером Гагарина.
Если сравнить человечество с одной семьей, то Гагарин – ее первенец, и отношение к нему у нас навсегда безоглядно-влюбленное, восхищенное, как к долгожданному чуду. Герман Титов – второй сын. Гордость им законна и объяснима: исследователь, первый землянин, проведший в космосе целые сутки. В программе его полета не просто приказ выжить и вернуться оттуда, куда до Гагарина не уходил и не возвращался никто. Он начал обживать, примерять к человечеству космос. «Попробовать пообедать. Попробовать поспать в космосе» – так записано было в его программе. Он должен был начать там РАБОТУ.
Сегодня нам кажется, что об этих людях мы знаем все. Восторженные интервью, блистательная хроника, сотни и тысячи статей обо всем – от рождения начиная. В журналистике, научно-популярном жанре, в поэзии, литературе, живописи, скульптуре – сонмища певцов. Большинство были искренни. А может, и все как один. Потому что есть дела и люди, которые возвышают даже низменные души. Этих людей называют героями. Целое поколение людей успело родиться и вырасти с сознанием того, что у нас всегда были Гагарин, Титов, Терешкова… Как всегда, были для родившихся после войны Зоя Космодемьянская и Александр Матросов, а еще раньше – Чапаев и Щорс. И так – во все века… Новые герои вырастают не на гидропонике, не на эрзаце, а только на истинно народной почве почитания и преклонения перед героями прошлого. Когда одно поколение выпускает из рук эстафету героики, в следующем появления Гагарина или Александра Невского не жди.
Не потому ли мерзость и грязь о Зое? Не потому ли недавно в одной очень «независимой газете» читаю о Чапаеве: мол, будет жить в веках, но вовсе не потому что за народ сражался, а… потому, что почти до уровня еврея – вечного героя анекдотов – «дорос». Залапать, измызгать, опустить до своего кухонно-тараканьего уровня стараются и героику этого дня – 12 апреля. Творец придурковатого Чонкина Войнович вспоминает в «Московских новостях», как он написал песню «На пыльных тропинках далеких планет». Оказывается, из чисто шкурных интересов. «Мое материальное положение резко переменилось», – откровенничает Войнович, как бы извиняясь перед хозяевами, которые платят ему сегодня.
– Конечно, грустно, что 12 апреля, национальный наш праздник, общенародный праздник, сегодня как-то тихо и стыдливо отмечается по национальным квартирам. Космонавты – в Звездном, Байконур сам по себе, НПО «Энергия» – тоже само по себе. Все это идет отдельно. Прежде – вы помните? – всегда проводилось общее государственное собрание, было так, как полагается на большом празднике: торжественно, возвышенно, тепло и радостно.
Вот и молодые люди не очень сейчас интересуются вопросами космонавтики. Я недавно был в одном колледже. Студент задал вопрос: «А сегодня вообще хоть запускаются какие-нибудь космические аппараты?» Я говорю: «Не далее как в понедельник запустили грузовой космический корабль «Прогресс». Молодой человек крайне изумился.
Это все очень больно старшему поколению, ветеранам космонавтики. Это ведь не только их труд, их заслуга – освоение космоса. Это было знамя нашего Советского Союза, нашей науки, техники. И нашего духа, разумеется.
Я же помню, как встречали Гагарина в Москве, когда несметное число народа вышло на улицы. Никто их тогда не приглашал туда. Сегодня говорят, что были какие-то разнарядки. Что за чушь! Следили за порядком только, чтобы люди в давке друг другу вреда не причинили. Но все были так радостны, дружелюбны и счастливы общим счастьем, что не могло быть и речи о травмах или каких-то эксцессах.
Иногда спрашивают: а не был ли полет Гагарина специально организован, чтобы показать, какие мы передовые? Какими нужно быть невеждами, чтобы это утверждать!
– Герман Степанович, а что бы сегодня ихнему правительству «реформаторов» для доказательства правильности их «реформ» предложить запустить человека на Марс, например? Ведь если даже и ради демонстрации преимуществ социализма было совершено это великое дело, то ведь и правда были преимущества, раз есть такие доказательства…
– Космонавтика – это естественное развитие научно-технической мысли. Сегодня не вспоминают о Циолковском, обо всех наших академиках, которые начинали практическую космонавтику. Делают упор только на то, что была идея догнать и перегнать. Соревновательность была, конечно, и нет ничего в этом плохого. Ведь если я вышел на старт, то я рассчитываю на первое место. Иначе зачем выходить?
А работы по освоению космоса уже тогда шли во всем мире. Это тоже говорит о чем-то. Были за рубежом целые группы исследователей – талантливых, смелых. Были и там достижения. Но все-таки наши советские ученые, конструкторы, инженеры создали первый спутник, осуществили полет человека, первая орбитальная станция была нашей. И если мы осуществляли прорыв, значит, за ним стояли такая организация дела, такая наука и техника, технология и воля, каких не было в других странах. Возможно ли все это, если бы в целом плохо работала система? Я имею в виду систему управленческую, государственную. Конечно, нет.
Нам всем, и конструкторам, и космонавтам, и мне лично совсем небезразлично, кто придет за нами! Придут ли они с таким же порывом, с таким же желанием? Циолковский говорил: «Всю жизнь я работал, не имея ни жизненных сил, ни хлеба, с одной лишь задачей – продвинуть человечество хотя бы на один шаг вперед. И с верой в то, что когда-то мои труды принесут Родине горы хлеба и бездну могущества».
Так придут ли молодые люди с таким же желанием продвинуть человечество хотя бы на один шаг вперед?
– Да, космонавты были у нас национальными героями. И тогда можно было не сомневаться: придут и другие. И они приходили все эти годы. Но вот сейчас, по-моему, космонавты утратили этот образ национального героя в сознании людей.
– Я бы не так поставил вопрос: утратили ли космонавты этот образ? Нет, космонавты остались теми же. Государство утрачивает понимание значимости космонавтики. Вот у нас предприниматели – герои. А космонавты?
Где-то там летают, что-то делают… Не так уж много зарабатывают.
– Меньше банкиров?
– Даже смешно сравнивать. Да дело и не в зарплате. Разве за деньги совершается что-то значимое, глобальное? Разве за деньги люди могут работать с той истовостью и энтузиазмом, с какими работают в нашем космическом ведомстве?
Гораздо больнее то, что и на развитие самой отрасли, и даже на ее поддержание уже почти не выделяется средств, чтобы сохранить наши научные и практические приоритеты. Вот если не состыкуется на орбите грузовой корабль, придется возвращать космонавтов на Землю, нет другого корабля.
Но кроме пилотируемого космоса, существуют системы космической связи, навигации, метеорологии, исследования ресурсов, геодезические исследования… А для людей, которые занимаются космосом, и раньше было ясно, что его освоение несет обороне. Хоть это хранилось в секрете, но всем было понятно, что и США, и мы занимаемся военными вопросами.
Так вот, сейчас ситуация складывается таким образом, что 60 процентов этого непилотируемого космоса уже выработали свой ресурс, и если еще продолжают служить, то только благодаря тому, что созданы были, как говорится, не за страх, а за совесть. Да, аппараты надежно делали, но нельзя же все время эксплуатировать то, что создавалось десятилетия назад! Космодромы: один остался в Байконуре, тот, что на Севере, не обеспечивает всех потребностей, новый, на востоке – тоже не готов выполнять всех задач, обходится малыми спутниками. Наземные средства тоже изнашиваются. А заводы-то наши стоят. Я недавно был на одном московском предприятии, в НПО Лавочкина. Там есть великолепные разработки, сделана основная часть работы, собирают объект, готовый к испытаниям. Но нет денег, все стоит. Производство слабо работает. Люди сокращаются, уходят. А ведь это золотой фонд нашей промышленности, будь то токарь или инженер. Я не говорю уже о конструкторах, которые десятилетиями воспитываются. У нас ведь не только академическая, но и вузовская наука была на высоком уровне. Были целые школы подготовки кадров – Бауманское училище, МФТИ, МГУ, МАИ… Были специальные факультеты, группы для работы в космических бюро. Сегодня даже талантливые ребята не идут туда – не прожить…
Кто сегодня работает в КБ? Те, кому 2–3 года до пенсии или пенсионеры. Вот кто работает на многих предприятиях военно-космического комплекса.
Сворачиваются программы. Пока позволяет держаться интеллектуальный потенциал. Но это – пока. Все, что сегодня мы делаем в космосе, – это тот задел, который остался от советской космонавтики.
Герман ТИТОВ:
– К сожалению, Юрия Алексеевича нет. Но одно скажу – зная его и своих друзей по первому отряду и по нашим делам, он остался бы душой там, где и все мы. Я родился в Советской стране, получил образование в советской школе, все, что у меня на погонах и на груди, все, что в моем сердце, – всё мне дали Советская власть и Коммунистическая партия.
Думаю, что Гагарин полностью разделял бы эту точку зрения. Для честного человека другого просто быть не может. А надо быть честным, надо видеть, что именно Советская власть вывела человечество в Космос, который для нас всех, космонавтов, стал смыслом и целью жизни.
– Технический задел – несомненно. Но мы уже не раз возвращаемся с вами, Герман Степанович, к этой, наверное, главной сегодня теме: о героике тех лет. О полете советского патриотизма, вынесшего гражданина нашей страны первым в космос. Порой мне кажется: сразу после войны, когда об освоении космоса нашим людям, казалось, и мечтать было невозможно, когда наседали на нас со всех сторон такие обыденные послевоенные дела, как восстановление элементарных систем жизнеобеспечения страны, в это-то время принимались и утверждались программы освоения космоса. Фантастика! Что это – продолжение традиции «кремлевского мечтателя», так поразившего в свое время фантаста Уэллса? Едва ли… Скорее, прагматичный и очень мудрый расчет. Чем можно было поразить мир после победы над фашизмом, когда казалось, что выше этого подвига, совершенного советскими людьми, и быть ничего не может? И была выбрана сверхзадача – космос. Конечно, тут и практическая, оборонная цель была. Но главным мне все-таки представляется не это. Для того, чтобы народ развивался, креп числом и духом, он должен быть победителем, он должен постоянно генерировать в себе такие личности, которые становятся примером, духовным, нравственным идеалом. Войны, естественно, таких людей являют, потому что они в народе всегда есть. Но в мирное время надо было пойти по неведанному, фантастическому пути освоения космоса. И это было сделано.
Расскажите, пожалуйста, как формировался отряд первых космонавтов.
– Когда встал вопрос о полете человека в космос, то было очень много различных мнений и предложений. Как всегда, когда есть задача со многими неизвестными. Пока скажу о чисто профессиональной стороне дела. Естественно, что предлагались летчики. Они уже летают и ближе к небу. Предлагались подводники – у них есть психологический опыт жизни в замкнутом пространстве, в агрессивной по отношению к человеку среде. Предлагались врачи, потому что непонятно было, как будет влиять невесомость на человека. Перегрузки, вибрации – понятно. Это можно было создать и на земле – создавали, испытывали. А вот невесомость… Врачи говорили, что история медицины создала традицию, когда медики проводят на себе самые рискованные опыты, и это было тоже аргументом.
Но было принято решение остановиться на летчиках-истребителях. Дело в том, что полет планировался одноместный, и, не обижая летчиков других специальностей, хочу сказать, что истребители все-таки своего рода многостаночники – в одном лице и летчик, и штурман, и бортинженер… За всем надо следить и все уметь сделать.
Что же касается конкретного отбора, то ставка, на мой взгляд – теперь я могу сказать это со всей определенностью, – была сделана очень правильная. Только Павел Беляев и Володя Комаров пришли в наш отряд после академии. А остальные все ребята имели среднетехническое образование. Военное училище. По квалификации мы были техники-пилоты. Вот у Юры за плечами что было? Профессионально-техническое училище, Саратовский индустриальный техникум, аэроклуб, откуда и призвание. А затем военное училище. Но обратите внимание: и техникум, и училище, и аэроклуб – все это сразу почти после войны. Все (сегодня, к сожалению, приходится говорить как о чем-то необычном) – бесплатно для простого паренька из захолустного города Гжатска. Главное – возможность выбрать то, что по душе. И – стать национальным героем.
Так вот, об отряде. В отличие от нас американцы набрали семь человек квалифицированных летчиков-испытателей. Средний возраст у них был 35–37 лет. У нас же пришли молодые ребята, как белый лист бумаги, на котором надо было написать строки космической профессии. У нас был молодой отряд, до 30 лет средний возраст.
За год, который предшествовал полету, нам дали очень серьезную подготовку и по основам космических полетов, и по баллистике. Это было безумно интересно. Потом по настоянию Сергея Павловича Королева мы пошли учиться в Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского. Для космонавтов создали специальный курс, где акценты делались на те дисциплины, которые соответствовали профессиональной подготовке и задачам. Да и здоровье было одним из критериев, потому что никто не знал, что может быть, что произойдет.
И ведь обратите внимание: все мы были детьми войны, росли не в самое сытное время. Но были в большинстве, я говорю не только о космонавтах, совершенно здоровы.
– Может быть, древние не правы, утверждая, что в здоровом теле – здоровый дух? Может, все дело заключается в здоровье духа? Ведь вы, наверное, чувствовали не только ответственность, но и свою причастность к Истории человечества?
– Этот вопрос часто задают космонавтам. Буквально так порой: чувствовали ли себя героями? Почувствовали ли себя героями? Поверьте, это совершенно искренне: у нас даже в мыслях не было этого. У нас у всех ведь и до отряда космонавтов складывалась очень хорошая судьба, достойное положение в частях. Брали-то в отряд не троечников. Нет, для нас тогда главным было не геройство. Превалировала идея. И еще – неутолимый интерес. Когда меня спросили, хотел бы я летать на новых типах самолетов, конечно, я сказал, что хотел бы. А на ракетах, а на спутниках? Я сказал, что это любопытно, но надо подумать. Я только что женился, жена ждала ребенка. И вдруг – какой-то спутник. Но было очень интересно. Стал изучать книги о космосе. Впервые тогда прочитал Циолковского «Грезы о земле и небе». Кстати, когда полетел в космос, то я ничего нового не увидел, потому что все очень точно описал Константин Эдуардович Циолковский.
Когда же прошли комиссию, когда нас собрали в отряд, то тут уже, кроме интереса – новое дело, новая техника! – появился и энтузиазм.
Мне все чаще бывает искренне жаль современных молодых людей, которые не знают, что это такое. Конечно, их нельзя целиком в этом обвинять. Можно только жалеть. Но как же горько становится, когда думаешь, что новые поколения не испытают того счастья, которое знали мы. Счастья работы, счастья познания…
Я понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее, уже здесь, на Красной площади, после возвращения Юрия Алексеевича Гагарина. Нас тоже пригласили на трибуну. И когда я увидел этот океан людей, это ликование, этот порыв…
– Похоже на День Победы…
– В Москве я его не видел. Могу сравнить только с тем, что было у нас, в деревне на Алтае, когда у нас уроки отменили, и мы бегали по всей деревне и кричали: «Гитлер капут! Войне конец!»
…И когда я увидел: Юра стоит на Мавзолее, среди членов правительства, – тут только до меня дошло… Наверное, мы сотворили что-то такое, что взбудоражило всю страну. А ведь для нас это была просто работа, правда, очень интересная и важная. Были трудности, конечно же, недоставало то одного, то другого, мы ворчали. Но главное, мы шли тут, на земле, неизведанным путем. Инструкцию по полетам писали сами. Помогал Галай, которого пригласил Королев как опытного летчика-испытателя. Было ли страшно, спрашиваете? Меня никто не принудил, я же пришел добровольно и ЗА ИДЕЮ. И мы готовились к этому. Мы знали, что могут быть и неприятности – мы же все летчики. Но мы видели, как работают конструкторы, инженеры, рабочие. Мы хотели лететь!
– Американские космонавты чем-то отличались от вас?
– По опыту – да. Но они тоже пришли в космос не за славой и не за деньгами, а по убеждениям своим – это у нас было общее. Знаменитый Армстронг, который первым ступил на Луну, сказал: «Гагарин нас всех позвал в космос». И это было не только красивой метафорой. Это было строгой истиной. Наша смелость и дерзостъ заставили и их активнее работать над освоением космоса, создавать обширные программы.
Это справедливо не только в отношении Америки, но и всего мира. Пример нашей страны поднял человечество, он стал катализатором прогресса в освоении космического пространства и вообще в науке и технике.
Вообще же, я давно убежден, что космонавтика – это планетарная задача. Она требует огромного технического, интеллектуального, финансового потенциала, и решать одни и те же задачи каждой стране нет смысла. В космосе все было для всех. Другое дело, отдельные задачи могли быть дифференцированы, но и это до поры до времени.
Знаете, ведь космонавты любой страны прекрасно понимают друг друга независимо от идеологий. Есть общее дело, профессиональный интерес. И на этой основе возникает настоящее человеческое братство. Я много раз убеждался в этом, сам дружу со многими иностранными космонавтами, как и мои коллеги.
Когда мы делали «Аполлон–Союз», я надеялся: мы с американцами подошли к пониманию, что нам надо интегрироваться в космических исследованиях и практике. Мы ведь с обеих сторон понимали, что это политическое решение. Технические задачи решались легко. Мы надеялись, что это подвигнет нас к сближению. Действительно, после этого началась работа над общей орбитальной станцией… Но вот реальность – мы оказались отброшенными далеко назад. А сотрудничать можно с равными.
Недавно неожиданно ко мне приехали конгрессмены из Америки, попросили о встрече. Первый вопрос: как я оцениваю возможности России по созданию базового блока для орбитальной станции? Их конгресс обеспокоен тем, что у России нет денег, и конгрессмены приехали выяснить: стоит ли Америке тратить деньги на создание этой станции «Альфа»? Ведь Россия своих обязательств не выполняет. Горько не только за свою страну, но и вообще за судьбу космических исследований…
[img=-18122]
– Ведь у нас могло быть прекрасное будущее, правда? У всех землян, пойди новейшая история Советского Союза по другому пути. Ведь уже был создан прообраз тех отношений межу нациями, о которых человечество могло только мечтать, – отношений, основанных на общем интересе и общей пользе, у человечества был шанс, предоставленный ему нашей страной. И человечество ответило на него, оно его приняло, восхищаясь Гагариным, объединяясь в исследованиях космоса… Ведь рано или поздно интеллектуальные элиты мира, соединенные общими целями, изменили бы политику противостояния на политику содружества, потому что это единственный путь для нашей планеты, если мы хотим сохранить ее живой и цветущей вопреки холоду и бесконечности космоса, который стал так близок с того весеннего дня в 1961 году. Новая эра, о которой так много писали, действительно могла наступить для всей Земли. Но стараниями предателей и разрушителей Советского Союза плодотворная и созидательная власть интеллекта была уничтожена в колыбели, а вместо нее воцарилась губительная для мира власть денег. Так что не только против нашей страны, но и против всего человеческого сообщества совершено преступление, отбросившее нашу планету назад на многие десятилетия.
Герман Степанович, наверное, у вас нет сомнений, какой была бы сегодня позиция Гагарина, будь он жив?
– К сожалению, Юрия Алексеевича нет. Но одно скажу – зная его и своих друзей по первому отряду и по нашим делам, он остался бы душой там, где и все мы. Я родился в Советской стране, получил образование в советской школе, все, что у меня на погонах и на груди, все, что в моем сердце, – всё мне дали Советская власть и Коммунистическая партия.
Думаю, что Гагарин полностью разделял бы эту точку зрения. Для честного человека другого просто быть не может. А надо быть честным, надо видеть, что именно Советская власть вывела человечество в Космос, который для нас всех, космонавтов, стал смыслом и целью жизни.
