Пришел сотрудник по техбезопасности, посмотрел и спросил: «Ты хочешь, чтобы меня посадили?» Может, побоялся, потому что мне было уже плохо в тот момент. Я надышался. Это было полмесяца назад. Тогда уже выделялся метан.
С напарником общался, с Владом Гришиным. Рассказал, что они ехали неофициально. Потому что газовало. Внизу было 7% всегда. Нехватка кислорода, проветривания не было. Винштрек задавило. Нас заставляли копать, выкапывать 40 м, чтобы мы прошли, прокопали. Нам сказали: «Если хотите работать, пойдете».
А это очень опасно. Мы и идем туда. Чтобы заработать деньги, чтоб семью прокормить, ипотеку заплатить… 18-го я пошел на больничный… Спросил, а что начальство? План не выполнен, минус 110 тысяч тон.
Директор раз в месяц может спуститься в шахту, и то хорошо, поругается на проходчиков. В «лаву» он не ходил. Придет на проходку, поругается, что мусор, грязно, но в основном его волновало имущество. Чтобы в целости было, и если видел повреждения, то ругал за это. Им важен был только уголь, только план.
Мы всегда старались с мужиками, выполняли план.
Я бы вышел на работу, помог достать мужиков.
***
Юрий ПАРАНИН, шахтер:
24-го ходил на прием в больницу, и разговаривал с Владом Гришиным, покойным слесарем.
…Я с ним по телефону разговаривал, и он матерился, ругался, что 6% метана, а их заставляют ехать. Он поинтересовался, когда я выхожу на работу, и рассказал, что план не сделали и зарплата небольшая будет. Пошутил, что на больничном я даже больше получу, чем они. Смех смехом, и тут он говорит про газ 6%, но заставляют ехать.
Это была вся моя смена, которая погибла, мое звено. Я уже довольно прилично отработал в этом звене.
В нашем звене обычно 17 человек. Нас осталось… Чайкин Вова, моторист, потом Леша – фамилии его не помню – тоже моторист, я, Авдеев Сережа. Остальные были там. Все там.
Дизелистам опасно в газ ездить. Представь: он как в газ поедет, железо об железо трет, а если где-то искра или еще что-то, или турбина прогорела… Когда турбина прогорает, оттуда искры летят. Это очень опасно. Садились и ехали на этот винштрек.
Ходили когда в монтажную камеру, датчики обычно закрывали чем-нибудь, чтобы не пищали. Они пищат так муторно. А мы работали, и ничего. А куда деваться? Семью кормить и одевать надо. Здесь больше и нет работы.
Показуха была. Даже черную краску для угля покупали, закрашивали, чтобы выдать за чистый уголь. Уголь не может быть без породы.
Почему все туда шли, понимая большую опасность взрыва? Если я откажусь, мне сразу предложат уволиться. Не будут спрашивать. Но у многих ипотеки, дети, семьи, внуки… А руководству только добыча нужна, только уголь.
Мораль из этого: всё куплено. То есть далеко от Москвы, далеко от всего, контроля нет. Рука руку греет.