– Было расстреляно 10 миллионов человек.
– 40, 50, 60 вплоть до 120 (!) миллионов прошедших лагеря.
– Практически все арестованные были невиновны – их сажали на основании того, что мать срывала голодным детям пять колосков в поле или уносила катушку ниток с производства и получала за это 10 лет.
– Почти всех арестованных согнали в лагеря на строительство каналов и лесоповал, где большинство из заключенных и умерли.
– Когда спрашивают, почему народ не восстал, когда его истребляли, то обычно отвечают: «Народ этого не знал». При этом факт того, что народ не подозревал о масштабах репрессий, подтверждают не только практически все люди, жившие в то время, но и многочисленные письменные источники.
Откуда взялось такое невероятное количество заключенных? Ведь 40 миллионов заключенных – это население тогдашних Украины и Белоруссии вместе взятых, или все население Франции, или все городское население СССР тех лет. Факт ареста и транспортировки нескольких сотен тысяч ингушей и чеченцев был отмечен современниками, как шокирующее событие, и это понятно. Почему же арест и транспортировка во много раз большего количества людей не были отмечены очевидцами? Во время знаменитой «эвакуации на Восток» в 41-42 гг. было перевезено в глубокий тыл от 12 до 16 миллионов человек. Эвакуированные жили в школах, времянках, где угодно. Этот факт помнит все старшее поколение. Это было 12-16 миллионов, как же насчет 40 и тем более 50, 60 и так далее?
Почти все очевидцы тех лет отмечают массовое перемещение и работу на стройках пленных немцев, их нельзя было не заметить. Народ до сих пор помнит, что, например, «эту дорогу строили пленные немцы». Пленных на территории СССР было около 3 миллионов – это много, и факта деятельности такого большого количества людей не заметить невозможно. Что же сказать о количестве зэков примерно в 10-20 раз большем? Только то, что сам факт перемещения и работы на объектах строительства такого невероятного количества арестантов должен просто потрясти население СССР. Этот факт передавался бы из уст в уста даже спустя десятки лет. Было ли это? Нет, не было.
Как транспортировать в отдаленные районы по бездорожью такое огромное количество людей, и какой вид транспорта, доступный в те годы, при этом использовался? Масштабное строительство дорог в Сибири и на Севере началось существенно позже. Перемещение огромных многомиллионных (!) человеческих масс по тайге и без дорог вообще нереально – нет никакой возможности их снабжать во время многодневного пути.
Где размещались заключенные? Предполагается, что в бараках, вряд ли кто будет строить в тайге небоскребы для зэков. Однако даже большой барак не может вместить людей больше, чем обычная пятиэтажка, поэтому многоэтажные дома и строят, а 40 миллионов – это 10 городов размером с тогдашнюю Москву. Неизбежно должны были остаться следы гигантских поселений. Где они? Нигде. Нет их, не найдены и не будут найдены.
Как снабжались такие огромные массы народа в отдаленных труднопроходимых районах? Если даже предположить, что кормили узников по нормам блокадного Ленинграда, то это означает, что для снабжения 40 миллионов заключенных нужно минимум 5 миллионов килограммов хлеба в день – 5000 тонн. И это если предположить, что охрана ничего не ест, не пьет и вообще не нуждается в вооружении и обмундировании.
Наверное, все видели фотографии знаменитой Дороги жизни – нескончаемой линией один за другим идут полутора- и трехтонные грузовики – практически единственное транспортное средство тех лет вне железных дорог (лошадей считать транспортным средством при таких перевозках не имеет смысла). Население блокадного Ленинграда составляло около 2 миллионов человек. Дорога через Ладожское озеро – примерно 60 километров, но доставка грузов даже на такое небольшое расстояние стало серьезнейшей проблемой. И дело здесь не в немецких бомбежках – немцам не удалось прервать снабжение ни на день. Беда в том, что пропускная способность проселочной дороги (каковой, по сути, была Дорога жизни) мала. Как сторонники гипотезы «массовых репрессий» представляют себе снабжение 10-20 городов размером с Ленинград, расположенных в сотнях и тысячах километрах от ближайших дорог?
На вопрос: «А где же братские могилы невинно убиенных, в которых захоронены миллионы людей?» вы не услышите вообще никакого вразумительного ответа. После перестроечной пропаганды закономерно было бы открытие секретных мест массового захоронения миллионов жертв, на этих местах должны были быть установлены обелиски и памятники, но ничего этого нет и в помине. Учтите, что захоронение в Бабьем Яре сейчас известно всему миру и об этом факте массового истребления фашистами советских людей сразу узнала вся Украина. По разным оценкам, там было уничтожено от семидесяти до двухсот тысяч человек. Понятно, что если скрыть факт расстрела и захоронения такого масштаба не удалось, что же говорить о числах в 50-100 раз больших?
И получается, что большая часть и нынешней, и перестроечной пропаганды – откровенная ложь. А говорят об этом как об истине в последней инстанции – осмелившийся возражать предается анафеме. А еще лучше заткнуть ему рот, и желательно из танковых пушек.
А на деле многие архивные документы давно известны, пущены в оборот, но они ненавистны всяким разным коротичам, познерам, сванидзе, млечиным, поповым и афанасьевым, поскольку камня на камне не оставляют от всего нагромождения лжи, что было воздвигнуто ими в последние десятилетия. Они бы с удовольствием уничтожили все эти архивы.
Однако, как говорил товарищ Сталин, «факты – упрямая вещь». Поэтому обратимся к фактам.
Сразу надо сказать, что ни о каких сотнях миллионов зэков речь идти не может. Это все плод воспаленного воображения всяких разных нобелевских лауреатов и «архитекторов» катастроф.
В реальности цифры были гораздо более скромными. Любой добросовестный современный исследователь легко найдет все данные в открытых архивах, прежде всего в Государственном архиве Российской Федерации, например, фонд 9414, оп. 1, д. 1155, 1935-1940 гг. или фонд 5446, оп. 11, д. 1310 и т.д. Но вернемся к нашей таблице (см. таблицу 1).
[img=-21422]
Нельзя сказать, что эти цифры являются каким-то откровением. Начиная с 1990 года, такого рода данные приводились в целом ряде публикаций. Например, в статье Л. Ивашова и А. Емелина, опубликованной в 1991 году, в книге В. Некрасова «Тринадцать «железных» наркомов», в данных, приведенных А. Кокуриным и Н. Петровым (особенно показательных, поскольку оба автора связаны с обществом «Мемориал» (признан иноагентом в РФ), а Н. Петров даже является сотрудником «Мемориала»). Также можно порекомендовать изданный недавно «Мемориалом» фундаментальный справочник: «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923-1960», М., 1998, подтверждающий приведенные выше цифры.
Итак, подведем итог – за все время правления Сталина количество заключенных, одновременно находящихся в местах лишения свободы, никогда не превышало 2 миллионов 760 тысяч (естественно, не считая германских, японских и прочих военнопленных). Таким образом, ни о каких «десятках миллионов узников ГУЛАГа» не может быть и речи.
Теперь пару слов об общем количестве побывавших при Сталине в местах заключения. Разумеется, если взять приведенную выше таблицу и просуммировать строки, то результат получится неверным, так как большинство заключенных ГУЛАГа были осуждены на срок больше года. Кроме того, многие обитатели ГУЛАГа являлись его «завсегдатаями», регулярно возвращаясь в места заключения после непродолжительного пребывания на свободе. Однако в известной степени оценить цифру прошедших через ГУЛАГ позволяет следующая записка:
6 августа 1955 г.
Начальнику ГУЛАГа МВД СССР, генерал-майору Егорову С.Е.
Всего в подразделениях ГУЛАГа хранится 11 миллионов единиц архивных материалов, из них 9,5 миллионов составляют личные дела заключенных.
Начальник секретариата ГУЛАГа МВД СССР майор Подымов.
Таким образом, общее количество реально прошедших через ГУЛАГ заключенных составляет порядка 9,5 млн человек. Из них по 58-й статье – 2 634 397 человек (27,73%).
В корне неверно полагать, что большинство сидевших при Сталине были «жертвами политических репрессий». Среди заключенных, содержащихся в лагерях ГУЛАГа, большинство составляли уголовники, а «репрессированных», как правило, было менее 1/3. Исключение составляют 1944-1948 годы, когда эта категория – «репрессированные» – получила достойное пополнение в лице власовцев, полицаев, старост, нацистских карателей и других «борцов с коммунистической тиранией», духовных предшественников нынешних реформаторов, которых они и оплакивают, по большому счету. Еще меньше был процент «политических» в исправительно-трудовых колониях.
Общим местом стал «плач Ярославны» нынешних либералов по «десяткам миллионов жертв», якобы сгинувших в ГУЛАГе. Без устали клеймят кровавое прошлое, без устали ходят печалиться к всевозможным камням. А как было на деле? Имеющиеся архивные документы позволяют осветить и этот вопрос.
Смертность в колониях накануне войны была ниже, чем в лагерях. Например, в 1939 году она составляла 2,30%
Как свидетельствуют факты, вопреки уверениям «обличителей», смертность заключенных при Сталине держалась на весьма низком уровне. Однако во время войны положение заключенных ГУЛАГа ухудшилось. Нормы питания были значительно снижены, что сразу же привело к резкому увеличению смертности. К 1944 г. нормы питания заключенных ГУЛАГа были несколько увеличены: по хлебу – на 12%, крупе – 24%, мясу и рыбе – 40%, жирам – 28% и по овощам – на 22%, после чего уровень смертности стал заметно понижаться. Но даже после этого нормы питания все равно оставались по калорийности ниже довоенных норм питания примерно на 30%.
Тем не менее даже в самые тяжелые 1942 и 1943 годы смертность заключенных составляла около 20% в год в лагерях и около 10% в год в тюрьмах, а не 10% в месяц, как утверждает, к примеру, Солженицын. К началу же 50-х годов в лагерях и колониях она упала ниже 1% в год, а в тюрьмах – ниже 0,5%.
Если же выбросить аномальную смертность 1942-1943 гг., обусловленную лишениями войны, то получаем, что за 20 лет в лагерях, колониях и тюрьмах умерло 777 091 человек, или в среднем – 38 855 человек в год.
Вдумайтесь, читатель! Эти цифры сравнимы с числом людей, ежегодно погибающих на дорогах нынешней эрэфии в дтп!!! Оказывается, нынешняя эрэфия – сродни сталинскому ГУЛАГу по уровню смертности на дорогах.
Еще одним из стереотипов, назойливо внедряемых в общественное сознание, стал миф о судьбе советских военнопленных после их освобождения из немецкого плена. «Демократические» историки и публицисты рисуют некую душераздирающую картину, как бывшие советские военнослужащие, освобожденные из немецких концлагерей, чуть ли не поголовно отправлялись в колымские лагеря или, как минимум, в штрафбаты.
Вообще-то элементарный здравый смысл подсказывает, что военнослужащие, вернувшиеся из плена, должны быть подвергнуты проверке органами контрразведки – хотя бы потому, что среди них заведомо имеется некоторое количество вражеских агентов. Немцы активно использовали этот канал для засылки своей агентуры. Таким образом, создание в конце 1941 года по приказу наркома обороны №0521 фильтрационных лагерей для проверки освобожденных из плена было насущной необходимостью.
Проверку в этих спецлагерях проходили не только бывшие военнопленные. Поступавший туда контингент делился на три учетные группы:
1-я – военнопленные и окруженцы;
2-я – рядовые полицейские, деревенские старосты и другие гражданские лица, подозреваемые в изменнической деятельности;
3-я – гражданские лица призывного возраста, проживавшие на территории, занятой противником.
Но может быть, из фильтрационных лагерей бывших пленных действительно скопом гнали на Колыму? Рассмотрим опубликованные на эту тему архивные данные.
По сведениям, приведенным сотрудниками «Мемориала» А.Кокуриным и Н. Петровым в журнале «Свободная мысль», на 1 марта 1944 года через органы НКВД прошли проверку 312 594 бывших военнослужащих Красной Армии, побывавших в плену или в окружении. Дальнейшая их судьба сложилась так (см. таблицу 2).
[img=-21423]
Таким образом, 75,1% бывших пленных благополучно прошли проверку и были направлены кто в армию, кто в народное хозяйство, кто на лечение. Еще 0,6% умерли, что не удивительно, если учесть условия жизни в немецких концлагерях, откуда их освободили. Подверглись же репрессиям (арестованы или отправлены в штрафбаты) всего 6,2%.
Показательны и судьбы бывших военнопленных, прошедших проверку до 1 октября 1944 года. Среди рядового и сержантского состава благополучно проходили проверку свыше 95% (или 19 из каждых 20) бывших военнопленных. Несколько иначе обстояло дело с побывавшими в плену офицерами. Арестовывалось из них меньше 3%, но зато с лета 1943 до осени 1944 года значительная доля направлялась в качестве рядовых и сержантов в штурмовые батальоны. И это вполне понятно и оправданно – с офицера спрос больше, чем с рядового.
А в ноябре 1944 года ГКО принял постановление, согласно которому освобожденные военнопленные и советские граждане призывного возраста вплоть до конца войны направлялись непосредственно в запасные воинские части, минуя спецлагеря. В их числе оказалось и более 83 тысяч офицеров. Из них после проверки 56 160 человек было уволено из армии, более 10 тысяч направлены в войска, 1567 лишены офицерских званий и разжалованы в рядовые, 15 241 переведен в рядовой и сержантский состав с сохранением воинских званий.
После окончания войны началось массовое освобождение советских военнопленных и гражданских лиц, угнанных на принудительные работы в Германию и другие страны. Нынешние «либеральные» публицисты с воплями и стонами скопом отправили всех их на Колыму, в ГУЛАГ. На самом же деле, согласно директиве Ставки №11086 от 11 мая 1945 г., для приема репатриируемых советских граждан, освобождаемых войсками союзников, Наркоматом обороны было организовано 100 лагерей. Кроме того, действовало 46 сборных пунктов для приема советских граждан, освобожденных советскими войсками.
22 мая 1945 года ГКО принял постановление, в котором по инициативе Л.П. Берии устанавливался 10-дневный срок регистрации и проверки репатриантов, после чего гражданские лица подлежали отправке к месту постоянного жительства, а военнослужащие – в запасные части. Однако в связи с массовым наплывом репатриантов 10-дневный срок оказался нереальным и был увеличен до одного-двух месяцев.
Окончательные итоги проверки советских военнопленных и гражданских лиц, освобожденных после войны, выглядят следующим образом. К 1 марта 1946 года было репатриировано 4 199 488 советских граждан (2 660 013 гражданских и 1 539 475 военнопленных), из них 1 846 802 поступило из зон действия советских войск за границей и 2 352 686 принято от англо-американцев и прибыло из других стран (см. таблицу 2).
Таким образом, из военнопленных, освобожденных после окончания войны, репрессиям подверглись лишь 14,69%. Как правило, это были власовцы и другие пособники оккупантов. Так, согласно инструкциям, имевшимся у начальников проверочных органов, из числа репатриантов подлежали аресту и суду:
– руководящий и командный состав органов полиции, «народной стражи», «народной милиции», «русской освободительной армии», национальных легионов и других подобных организаций;
– рядовые полицейские и рядовые участники перечисленных организаций, принимавшие участие в карательных экспедициях или проявлявшие активность при исполнении обязанностей;
– бывшие военнослужащие Красной Армии, добровольно перешедшие на сторону противника;
– бургомистры, крупные фашистские чиновники, сотрудники гестапо и других немецких карательных и разведывательных органов;
– сельские старосты, являвшиеся активными пособниками оккупантов.
Какой же была дальнейшая судьба этих попавших в руки НКВД «борцов за свободу», которые для нынешних либералов и являются цветом нации, истинными «невинными жертвами репрессий»? Большинству из них было объявлено, что они заслуживают самого сурового наказания, но, в связи с победой над Германией, Советское правительство проявило к ним снисхождение, освободив от уголовной ответственности за измену Родине, и ограничилось отправкой на спецпоселение сроком на шесть лет.
Такое проявление гуманизма явилось для пособников фашистов полной неожиданностью. Вот характерный эпизод. 6 ноября 1944 года в Мурманск прибыли два английских корабля, на борту которых находилось 9 907 бывших советских военнослужащих, сражавшихся в рядах немецкой армии против англо-американских войск и взятых ими в плен. По статье 193 тогдашнего Уголовного кодекса РСФСР, за переход военнослужащих на сторону противника в военное время предусматривалось только одно наказание – смертная казнь с конфискацией имущества. Поэтому многие «пассажиры» ожидали, что их расстреляют сразу же на мурманской пристани. Однако официальные советские представители объяснили, что Советское правительство их простило, и что они не только не будут расстреляны, но и вообще освобождаются от привлечения к уголовной ответственности за измену Родине. Больше года эти люди проходили проверку в спецлагере НКВД, а затем были направлены на 6-летнее спецпоселение. В 1952 году большинство из них было освобождено, причем, в их анкетах не значилось никакой судимости, а время работы на спецпоселении было зачтено в трудовой стаж. Зато в 1992 году эти военнопленные были «расстреляны из пулеметов прямо в порту» небезызвестным режиссером Говорухиным в его опусе «Россия, которую мы потеряли». Почувствуйте разницу, как говорится.
Всего в 1946-1947 гг. на спецпоселение поступило 148 079 власовцев и других пособников оккупантов. На 1 января 1953 года на спецпоселении оставалось 56 746 власовцев, 93 446 были освобождены в 1951-1952 гг. по отбытии срока.
Что же касается пособников оккупантов, запятнавших себя конкретными преступлениями, то они были направлены в лагеря ГУЛАГа.
Пару слов следует сказать и о бывших советских военнопленных, зачисленных в рабочие батальоны. Многие недобросовестные исследователи и публицисты включают их в разряд репрессированных. Между тем, это совершенно не так.
В 1945 году после увольнения в запас красноармейцев тех возрастов, на которые распространялся приказ о демобилизации, были отпущены по домам и военнопленные рядового и сержантского состава соответствующих возрастов. Вполне естественно и справедливо, что остальных военнопленных, сверстники которых продолжали служить в армии, следовало восстановить на военной службе. Однако война уже кончилась, и теперь стране были нужны рабочие, а не солдаты. Поэтому, в соответствии с постановлением ГКО от 18 августа 1945 г., часть из них была зачислена в рабочие батальоны.
По директиве Генерального штаба Вооруженных сил СССР от 12 июля 1946 года, эти батальоны, являвшиеся аналогом современных стройбатов, были расформированы, а их личный состав получил статус «переведенные в постоянные кадры промышленности». По постановлению Совета Министров СССР от 30 сентября 1946 г., на них было полностью распространено действующее законодательство о труде, а также все права и льготы, которыми пользовались рабочие и служащие соответствующих предприятий и строек. Они сохраняли статус полноправных граждан СССР, но только без права покинуть установленное государством место работы.
В 1946–1948 гг. из Красной Армии были демобилизованы военнослужащие ряда возрастов. Соответственно, их ровесники, ранее зачисленные в рабочие батальоны, получили разрешение вернуться в места, где они жили до войны.
Подведем итоги. Как мы могли убедиться, из военнопленных, освобожденных во время войны, подверглось репрессиям менее 10%, из освобожденных после войны – менее 15%, причем большинство «репрессированных» вполне заслужили свою участь. Имелись и пострадавшие безвинно, но это было исключением из правил, а отнюдь не правилом.
Таким образом, имеющиеся в настоящее время архивные документы камня на камне не оставляют от многолетней лжи либеральных витий. Да, репрессии были, но их масштабы были намного меньшими, чем нам представляли в истерике сладкоголосые витии.
В заключение один пример. В 1943 году в Ленинграде по 58-й статье как вредители были осуждены директор и кладовщик детского дома. Они воровали продукты у ленинградских сирот. Следователь райотдела милиции сам пришел в НКГБ (а с апреля 1943 года милиция и госбезопасность были разделены на НКВД и НКГБ) и попросил привлечь этих двоих по 58-й статье. Милиционер, переживший две блокадные зимы, не мог смириться с тем, что два подонка, у которых умирали дети, получат всего по пять лет за воровство и отправятся в лагерь на Большую землю. И эти два подонка, обворовывавшие детей блокадного города – тоже «невинные жертвы массовых политических репрессий»? Хотя для познеров, боровых, немцовых и поповых с афанасьевыми именно так вопрос и стоит. «Кровавое» НКГБ обрушилось на людей, «умеющих жить», умеющих урвать от жизни все, людей с предпринимательской хваткой. И плевать либералам, что это «умение жить» зиждилось на жизнях детей. «Слабые» должны уйти. Вот только советская власть так не думала.
Немало крокодиловых слез пролито по поводу «бесчинств советских оккупантов» в Прибалтике. При этом прибалты выставляются этакими агнцами небесными, невинными жертвами азиатских большевистских варваров. А как было на самом деле?
Еще в 1939 году 2-е бюро Генштаба французской армии (французская разведка) констатировало: «Руководители Эстонии и высшие офицеры эстонской армии (в особенности генерал И. Лайдонер, второй человек в государстве, долгое время связанный с британцами), находятся в настоящее время на содержании немцев».
Накануне нападения Германии на Польшу, министр иностранных дел Эстонии Карл Сельтер, беседуя с польским представителем, заверил его, что лично он «предпочел бы три года немецкой оккупации двум неделям советского господства». А несколько недель спустя, 16 сентября 1939 года, по требованию немецкого посла эстонскими властями была задержана зашедшая в таллинской порт поврежденная польская подводная лодка «Орел». Однако в ночь на 18 сентября ее экипаж сумел обезоружить охрану и, невзирая на обстрел с эстонских кораблей и береговой батареи, вывести «Орла» из гавани. В результате польским морякам удалось прорваться в Англию.
Похоже, роль немецких холуев крепко впиталась кое-кому из «горячих эстонских парней» в генетическую память. Как заявил недавно с гордостью Март Хельме, бывший с апреля 1995 по май 1999 года послом Эстонии в РФ: «Мы свое место в Европе твердо определили на самом деле уже в 1242 году, когда вожди эстонского народа со своими воинами составили большую часть немецкого войска в Ледовом побоище против Александра Невского». Комментарии излишни…
21 мая 1941 года Восточно-Прусское управление германской военной разведки (Абвер-2) констатировало: «Восстания в странах Прибалтики подготовлены, и на них можно надежно положиться. Подпольное повстанческое движение в своем развитии прогрессирует настолько, что доставляет известные трудности удержать его участников от преждевременных акций. Им направлено распоряжение начать действия только тогда, когда немецкие войска, продвигаясь вперед, приблизятся к соответствующей местности с тем, чтобы русские войска не могли участников восстания обезвредить».
В этих условиях, учитывая нараставшую угрозу военного нападения Германии, ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление об очистке республик Прибалтики от неблагонадежных элементов. Операция по их изъятию была осуществлена в ночь с 13 на 14 июня 1941 года. О ее результатах можно судить по следующему документу:
«Докладная записка НКГБ СССР №2288/М в ЦК ВКП(б), СНК СССР и НКВД СССР об итогах операции по изъятию антисоветского, уголовного и социально опасного элемента в Литве, Латвии и Эстонии 17 июня 1941 г.
Подведены окончательные итоги операции по аресту и выселению антисоветского, уголовного и социально опасного элемента из Литовской, Латвийской и Эстонской ССР.
По Литве: арестовано 5664 человека, выселено 10 187 человек, всего репрессирован 15 851 человек.
По Латвии: арестовано 5625 человек, выселено 9546 человек, всего репрессирован 15 171 человек.
По Эстонии: арестовано 3178 человек, выселено 5978 человек, всего репрессировано 9156 человек.
Всего по всем трем республикам: арестовано 14 467 человек, выселено 25 711 человек, репрессировано 40 178 человек.
В том числе по трем республикам:
а) активных членов контрреволюционных националистических организаций арестовано – 5420 человек, выселено членов их семей – 11 038 человек;
б) бывших охранников, жандармов, полицейских, тюремщиков арестовано – 1603 человека, выселено членов их семей – 3240 человек;
в) бывших крупных помещиков, фабрикантов и чиновников бывшего госаппарата Литвы, Латвии и Эстонии арестовано – 3236 человек, выселено членов их семей – 7124 человека;
г) бывших офицеров польской, латвийской, литовской, эстонской и Белой армий, не служивших в территориальных корпусах и на которых имелись компрометирующие материалы, арестовано – 643 человека, выселено членов их семей – 1649 человек;
д) членов семей участников контрреволюционных организаций, осужденных к ВМН, арестовано – 27 человек, выселено – 465 человек;
е) лиц, прибывших из Германии в порядке репатриации, а также немцев, записавшихся на репатриацию и по различным причинам не уехавших в Германию, в отношении которых имеется компрометирующий материал, арестовано – 56 человек, выселено – 105 человек;
ж) беженцев из бывшей Польши, отказавшихся принять советское гражданство, арестовано – 337 человек, выселено – 1 330 человек:
з) уголовного элемента арестовано – 2162 человека;
и) проституток, зарегистрированных в бывших полицейских органах Литвы, Латвии и Эстонии, ныне продолжающих заниматься проституцией, выселено – 760 человек;
к) бывших офицеров литовской, латвийской и эстонской армий, служивших в территориальных корпусах Красной Армии, на которых имелся компрометирующий материал, арестовано – 933 человека, в том числе: по Литве – 285 человек, по Латвии – 424 человека, по Эстонии – 224 человека…»
Сегодня события 14 июня трактуются в Прибалтике как национальная трагедия. При этом местные политики норовят многократно завысить количество репрессированных, а когда им указывают на документальные данные, пускают в ход демагогию. Как, например, посол Эстонии в РФ Тийт Матсулевич в интервью газете «Известия»: «Наверное, вообще неэтично ссылаться на количественные показатели. 14 июня 1941 года из нашей страны вывезли более 10 тысяч человек, а тысячу, к примеру, или сто следует считать, что ли, более пристойной цифрой? Эти десять тысяч составляли фактически элиту населения страны, насчитывавшей в ту пору немногим более миллиона жителей».
Таким образом, к эстонской национальной элите господин посол причислил не только «охранников, жандармов, полицейских, тюремщиков», но и уголовников с проститутками (см. пункты «з» и «и» докладной записки НКГБ СССР). Стоит ли удивляться, что 11 июля 2001 года – всего лишь через месяц после интервью – сам Матсулевич был с позором снят с должности за растрату государственных средств.
Давайте-ка припомним: а зачем, собственно, затевалась состоявшаяся 14 июня операция? Неужели для того, чтобы коварно лишить прибалтов их национальной элиты в лице проституток и уголовников? Не только. Ее главной целью ставилось уничтожение в Прибалтике фашистского подполья. Насколько успешно была решена эта задача? Обратимся к свидетельствам противника.
Так, бывший офицер СС И. Кажоциньш в своих воспоминаниях, опубликованных в эмигрантском журнале «Даугавас ванагу менешракстс» (1982. №3), утверждает, что 15 июня 1941 года хорошо вооруженные группы действовавшей на заводе ВЭФ подпольной организации должны были на нескольких грузовиках выехать из Риги на «экскурсию» в Видземе, в Мадонский уезд, где существовала большая подпольная организация айзсаргов. Объединившись с ними, диверсанты планировали захватить Мадонскую радиостанцию и призвать жителей Латвии к свержению советской власти. Однако в ночь с 13 на 14 июня большая часть организаторов «туристической поездки» стала жертвами депортации. В результате захват радиостанции не состоялся.
Согласно обзору, составленному полицией безопасности и СД Латвии в декабре 1942 года, 14 июня было арестовано и выслано около 5000 лиц, связанных с германской агентурой.
Однако не всех гитлеровских прихвостней удалось вычистить.
Из донесения командира айнзатцгруппы А бригадефюрера СС Франца Штальэккера о деятельности группы в оккупированных областях Белоруссии и Прибалтики:
«…Еще в начале восточной кампании активные национальные силы Литвы объединились в так называемые партизанские соединения, чтобы активно участвовать в борьбе против большевизма. По их собственным данным, они потеряли 4000 человек.
В Каунасе образовались четыре крупные партизанские группы, с которыми сразу же была установлена связь. Общее руководство группами не осуществлялось, но каждая из них старалась действовать в возможно более тесном контакте с вермахтом. Поскольку участие партизан в военных действиях было невозможно по политическим мотивам, в короткий срок из надежных элементов недисциплинированных партизанских групп были сформированы вспомогательные части численностью 300 человек, командование которыми было поручено литовскому журналисту Климайтису.
Кроме того, в первые же дни были образованы литовская полиция безопасности и криминальная полиция. Начальником полиции был назначен Денаускас, имеющий высокий полицейский чин, а в полицию были набраны вначале 40 бывших литовских полицейских, большинство из которых было выпущено из тюрем.
Сходным образом была образована литовская полиция в Вильнюсе и Шяуляе…»
А в Латвии антисоветские повстанцы столкнулись с жестким отпором. Вот что докладывал по этому поводу командир прибывшего в Ригу в 18 часов 22 июня 1941 года 5-го мотострелкового полка войск НКВД полковник Головко:
«В г. Риге враждебные элементы развернули активные действия: наводили панику в тылу армии, деморализовали работу штабов, правительственных и советских учреждений, тормозили эвакуацию ценностей и совершали диверсии.
Враги установили на колокольнях церквей, башнях, на чердаках и в окнах домов пулеметы, автоматы и вели обстрел улиц, зданий штаба СЗФ (Северо-Западного фронта), ЦКЛКП(б), СНК, телеграфа, вокзала и НКВД.
Такое положение заставило развернуть самую жестокую борьбу с контрреволюционным элементом в городе.
Я объединил все войска НКВД Рижского гарнизона, организовал усиленную охрану всех важных объектов, выставил посты и пикеты на улицах города, систематически освещал патрульными отрядами весь город. С пятой колонной повел жестокую борьбу, на каждый произведенный выстрел из окна, башни или колокольни отвечал огнем пулеметов и танковых пушек.
За 23, 24, 25 июня с.г. активность пятой колонны была подавлена. По приказу начальника охраны СЗФ генерал-майора т. Ракутина, были расстреляны 120 пойманных негодяев из пятой колонны, о чем было объявлено населению с предупреждением о сдаче оружия.
Действия частей НКВД парализовали активность пятой колонны, не дали возможности выполнять задания фашистских хозяев…».
Если приложить к данному эпизоду те же, с позволения сказать, «юридические нормы», что и к сфабрикованному в нынешней Латвии «делу Кононова», то получится, что генерал Ракутин и полковник Головко учинили явный геноцид «гражданского» населения, мирно обстреливавшего советские войска. Какой простор для творческой работы латвийской прокуратуры!
Итак, факты – упрямая вещь. И когда мы обращаемся к подлинным архивным документам, а не коротичевским инсинуациям – мне рассказывал человек, умер уже, к сожалению, но я знаю его как кристально честного человека, а ему рассказывал другой человек, знакомый третьего человека, а тот сидел с четвертым человеком и вот тому поведал пятый человек – то от всей этой лжи не остается и следа. Жаль, что наши прежние правители не понимали, что горькая правда гораздо лучше сладкой лжи или умолчания. И умолчание впоследствии оборачивается колоссальными потерями. И сегодня нам приходится бороться против лжи, выстроенной на прежнем умолчании.
[img=-21424]
[img=-21425]
[img=-21426]
