Я обозначаю пять основных причин отсутствия суверенности в российской экономике. Первая причина состоит в том, что Центральный банк Российской Федерации не является органом государственной власти, не подчиняется ни президенту, ни Государственной Думе, он имеет иммунитет против действий со стороны правоохранительных органов. Как вы понимаете, вакуума в природе не бывает, и кто-то управляет Центральным банком. Думается, управление идет, прежде всего, из таких центров, как Банк международных расчетов в Базеле и Международный валютный фонд в США. Конечно, есть и другие центры управления.
Вторая причина несуверенности заключается в том, что Центральный банк Российской Федерации развернут спиной к российской экономике и повернут лицом к Западу. Это ярко выражается в структуре активов баланса Центрального банка. 60–65% всех активов – это разные финансовые инструменты, номинированные в иностранных валютах. Фактически это ценные бумаги, эмитированные разными западными казначействами, но и валютные депозиты в иностранных банках. При такой структуре активов не трудно догадаться, что Центральный банк обслуживает интересы не России, а тех стран, которые де-факто являются противниками России. Это вопрос не чисто экономический, скорее военно-политический.
Третье. Россия, по сути, представляет из себя дом с открытыми дверями и окнами. Я имею в виду, что нет никаких ограничений на свободное движение капитала как из России, так и в Россию. Есть некие контуры, по которым двигаются капиталы, эти капиталы заходят в Россию, мародерничают здесь, получают прибыль в виде ренты, процентов, дивидендов или роялти и выносят достояние из дома под названием «Россия». Я уже не говорю о том, что такое свободное блуждание иностранного капитала в российской экономике делает ее неуправляемой изнутри. Есть формально правительство, есть куча министерств, они делают вид, что чем-то управляют, но это просто условность, декорации. Так что, этот третий фактор – это причина и ограбления России и причина неуправляемости российской экономики изнутри.
Четвертое. Связано тоже с экономической либерализацией. Имею в виду вступление России в ВТО, демонтаж таможенных барьеров. Конечно, демонтаж барьеров начался еще задолго до вступления в ВТО, можно сказать это уже финальный акт трагедии. Соответственно, импортные товары уничтожают российского производителя. Уж не говорю о том, что российский товаропроизводитель не получает никакой должной поддержки со стороны государства – скажем, экспортные кредиты или бюджетную помощь.
Последняя причина в том, что Россия на протяжении тридцати лет просвечивается аудиторскими компаниями Запада. На сегодняшний день российский рынок аудиторских услуг фактически захвачен «Большой четверкой» – Ernst & Young, PricewaterhouseCoopers, KPMG и Deloitte. Это серьезная проблема, фактически никакой шпионаж уже не нужен, потому что большая четверка аудиторских компаний ногой открывает дверь, заходит в любую компанию, в любой банк, требует выложить на стол всю информацию. Эта информация уходит сначала в штаб-квартиры соответствующих аудиторских компаний, а потом уже этой информацией питаются и западные спецслужбы. Так что, это вопрос не столько экономический, это вопрос национальной безопасности Российской Федерации.
Я назвал только основные причины несуверенности. Конечно, это очень серьезные причины, которые могут погрузить нашу аудиторию в состояние пессимизма. Возникает вопрос: что может радикально изменить эту ситуацию?
Кстати, ровно 100 лет назад в советском государстве – тогда оно называлось РСФСР – произошел переход от военного коммунизма к так называемой новой экономической политике (нэп). Новая экономическая политика очень похожа на нынешнюю политику экономического либерализма. Только хочу отметить, что там нэп продолжался примерно 7 лет, до 1928 года. Ныне мы живем в условиях нового нэпа уже три десятилетия. Конечно, потери несем невообразимые.
Что было необходимо для успешного переломного процесса? Переход от нэпа-2 к индустриализации. Это не просто изменение структуры экономики в пользу промышленности, это перестройка всего хозяйственного механизма. Прежде всего, это выстраивание системы жесткой вертикали управления, сверху донизу, начиная от министерств, кончая предприятиями. На тот момент было порядка 40 000 промышленных предприятий. Промежуточными звеньями были Главки, тресты, объединения и так далее.
Далее, это пятилетнее планирование. Собственно, в 1928 году началась первая пятилетка, ее назвали «Пятилетка индустриализации». Планирование [было] годовое, квартальное и помесячное. Обращаю внимание, что у нас сегодня тоже иногда используется слово «план», но, когда начинаешь разбираться, выясняется, что это прогноз, который и не реализовался. За прогноз никто не отвечает. А вот за план отвечали очень строго. Планы имели статус закона а, как вы понимаете, неисполнение закона, так или иначе карается.
Обращаю внимание, что планы состояли из нескольких тысяч показателей. На низовом уровне и на уровне отдельно взятого предприятия количество показателей могло быть меньше, с учетом его специализации, но в целом хотел обратить внимание, что преобладали натуральные показатели. Стоимостных показателей было немного, они были некими контрольными ориентирами, но не директивными показателями. Например, по себестоимости, иногда были показатели по прибыли, но никто не ставил во главу угла прибыль.
Дальше на что хотелось бы обратить внимание, что даже в условиях нэпа большевики не отказались от одного важнейшего принципа – государственной монополии внешней торговли. Кстати, в период нэпа Николай Бухарин говорил: «Зачем нам государственная монополия внешней торговли? Давайте просто будем прибегать к протекционизму. Вот Америка провела свою индустриализацию в условиях протекционизма, Англия, Франция, Германия… Давайте и мы». Одно только НО: Америка, Германия, Англия проводили индустриализацию на протяжении многих десятков лет, а у Советского Союза время было крайне ограничено.
Дальше, конечно, государственная валютная монополия, возвращение в государственный сектор практически всех промышленных предприятий. Во время нэпа произошла частичная приватизация, но даже в самый угар нэпа все-таки ключевые, как сейчас сказали бы, системообразующие предприятия находились в собственности государства. Началась национализация, и она была проведена очень быстро и решительно…
Могу и дальше перечислять, что было сделано, имею в виду выстраивание нового механизма, буквально за 2–3 года. Конечно, нельзя не упомянуть реформу кредитно-банковской системы: в конце 1920-х годов вместе с филиалами насчитывалось около 200 банков, почти так же как сегодня в Российской Федерации. К началу 1930-х годов осталось уже где-то порядка десяти государственных банков, и каждый банк имел свою специализацию.
Так что, надо изучать опыт индустриализации, этот опыт подтвердил свою эффективность, мы оказались готовы к нападению противника… Думаю, что мы начали готовиться к войне и к победе над фашистской Германией и ее союзниками, по крайней мере, лет за 12. Сегодня НАТО приближается к границам Российской Федерации, сегодня и внутри России имеется мощная «пятая колонна» и, если мы будем перелистывать учебники советской истории, мы найдем ответы, как надо действовать.
Кстати, слово «индустриализация» в Советском Союзе впервые прозвучало на декабрьском пленуме ВКП(б) в 1925 году. Но мало произнести слово с высокой трибуны, тогда еще не получилось сразу запустить индустриализацию, была мощная политическая оппозиция, которая называлась «левой» или «новой». Конкретно это такие персоны, как Троцкий, Зиновьев, Каменев, Томский, Рыков и так далее. Главный противник индустриализации был господин Троцкий, но когда он покинул страну, дальше уже пошло легче.
А.И. НОТИН: Мне кажется, мы вплотную подходим к одному из важнейших условий перехода «на новые рельсы», который либо состоится, либо России невероятно трудно будет оставаться в рамках модели, в которой мы сейчас пребываем. Именно по тем причинам, которые мы рассматривали через экономическую призму. То есть, шансов устоять будет мало, особенно в новых условиях глобализации, цифровизации и прочих всяких прелестей. Здесь очень важное, мне кажется, ключевое звено это, во-первых, роль государства, которое сейчас повсеместно отрицается, выхолащивается…
В.Ю. КАТАСОНОВ: Да, понятия подменяется. Фактически за вывеской государства скрывается колониальная администрация.
А.И. НОТИН: …И второй момент – это политическая воля. То, что у нас сейчас запрещена идеология под любым соусом, практически подрубает корни. Русская цивилизация во все времена руководствовалась либо верой, либо религиозной идеей, но идея была всегда… Поскольку использовался весь арсенал декалога, все эти ценности были включены в моральный кодекс… Определялась цель…
В.Ю. КАТАСОНОВ: Считаю, что для консолидации нашего общества необходимы лозунги более универсальные. Сегодня масса партий готовится к выборам в Государственную думу – там и анархисты, и монархисты, и коммунисты, и социалисты, и националисты, и кого только нет. Почему об этом говорю? Потому что на меня выходят некоторые активисты, пытаются меня завербовать. Говорю им: «Поймите, здесь сейчас вопрос состоит в том, что не надо вам между собой ругаться, не надо спорить, сейчас необходимо добиваться восстановления национального суверенитета и восстановления социальной справедливости». Идея социальной справедливости, по-моему, универсальна и может объединить всех: и анархистов, и коммунистов.
Кстати, сегодня в Интернете в открытом доступе появился ежегодный доклад Suisse Credit, каждый год они готовят доклад The Global Wealth Report (отчет о мировом богатстве). Посмотрел этот отчет по итогам 2020 года, у меня, честно говоря, волосы дыбом встали…
Россия в списке 50 стран… По многим показателям поляризации в этом списке Россия занимает третью, четвертую и даже первую строчку. Россия стремительно превращается в некую модель, в некий эталон антисоциального государства.
На фоне России некоторые страны, даже включая Америку, уж не говорю про Китай и другие азиатские страны, страны Восточной Европы… выглядят как рай земной… Интересно, президент Российской Федерации получает информацию об этих докладах и рейтингах?..
А.И. НОТИН: Хотелось бы наши беседы по суверенитету продолжить обязательной темой «прихватизации» и олигархата.
В.Ю. КАТАСОНОВ: Надо изучать опыт индустриализации, опыт выстраивания хозяйственного механизма, может быть, в следующий раз рассмотрим эти позиции более конкретно. Индустриализация, выстраивание принципиально нового хозяйственного механизма – это долгосрочная стратегическая задача. Но какие-то вещи можно сделать буквально в течение месяца. Это какие-то краткосрочные акции, которые не решат проблему до конца, но, по крайней мере, смягчат текущую ситуацию.
