Вся семья народов решала вопрос о судьбе сестер-братьев. Но мы помним 1991-й – с каким азартным вероломством «демократы» разламывали Союз. И в Беловежской Пуще, и в Прибалтике, и на Кавказе… Под ложечную дробь одного президента на лысине друга происходил дележ (а вернее – грабеж) всенародного достояния. Последний советский Главком флота адмирал В.Н. Чернавин рассказывает в своих мемуарах, как совершались рейдерские набеги на Черноморский флот и поныне здравствующим украинским гетманом. Представляем читателю странички (в сокращении) из мемуаров Главкома.
* * *
Я родился на Украине, в старинном русском городе Николаеве… Этой фразой хочу сразу показать, как парадоксален, закручен и сложен тот процесс, который происходит ныне в отношениях между Россией и Украиной.
Да, старый морской город на черноморском побережье был основан русскими моряками в екатерининскую эпоху как судостроительная база русского флота на юге. Никакого украинского государства в те времена не существовало, а следовательно, не существовало и проблемы – чей город Николаев или кому принадлежит Севастополь. Ясно кому: тем, кто отвоевал эту землю, этот берег, этот полуостров у османов, кто возвел здесь первые редуты, форты, церкви, доки, верфи… – Российская корона, Российское государство и его народ. Этот бесспорный исторический факт киевские политики пытаются игнорировать, что привело к серьезным проблемам во взаимоотношениях России и Украины.
Возьмем, к примеру, англичан, для которых абсурдна ситуация, если бы исконная база британского флота Скапа-Флоу отошла бы вдруг под юрисдикцию Шотландии и все корабли, находящиеся там, следовало бы делить на две неравные части: большую – Шотландии, меньшую – Британии.
Первое серьезное покушение на Черноморский флот произошло в начале 1992 года, когда президент Украины сменил в одночасье всех командующих военными округами на территории республики. Причина столь резкого кадрового переворота была проста: все три русских генерала отказались принять украинскую присягу.
Я с тревогой следил за дальнейшим развитием событий.
То, что войска Киевского, Одесского и Прикарпатского округов тихо превратились в составные части украинских вооруженных сил, было воспринято, к моему изумлению, российской общественностью на редкость нейтрально. Не очень противилось этому и военно-политическое руководство России. И, одобренные столь странной реакцией официальной Москвы, киевские лидеры надеялись с ходу приватизировать и Черноморский флот. Попустительство, безнаказанность разжигают волчий аппетит. Сигнал аварийной тревоги дошел и до ушей президента России. Я неоднократно выходил на него по этому жгучему вопросу.
Вечером 27 января Борис Николаевич Ельцин прибыл в Новороссийск, где на рейде стоял противолодочный крейсер «Москва». Почти весь следующий день президент провел на борту этого корабля, обсуждая с высшим руководством ВМФ круг проблем, связанных с судьбой Черноморского флота.
Я вернулся в Москву несколько обнадеженный. Хотя и понимал, что успокаиваться рано. События могли принять самый неожиданный оборот. И, увы, не ошибся.
К лету обстановка в Крыму резко обострилась.
К сожалению, близорукость и беспечность некоторых российских членов правительства и депутатов позволили моим опасениям стать печальной реальностью Давление со стороны Украины нарастало, и не надо было быть провидцем, чтобы предсказать соответствующий указ президента Кравчука. Посягательство на Черноморский флот со стороны Украины усиливалось, а в России сопротивление этому факту постепенно глохло, несмотря на все усилия с моей стороны не дать Черноморский флот «прихватизировать». Нужно было что-то срочно предпринимать. Прежде всего я пригласил к себе депутатов-моряков и поделился с ними своими опасениями. Просил их, чтобы на ближайшем заседании Верховного Совета России они привлекли внимание нашего парламента к проблеме Крыма вообще и Черноморского флота в частности. Конечно, я мог бы и сам снять трубку кремлевского телефона и начать телефонный обзвон влиятельных лиц нашего государства. Я не стал этого делать. Я сел в самолет и улетел в Севастополь. Очередной этап битвы за Черноморский флот надо было, как мне казалось, начинать оттуда…
Не буду говорить, с какой теплотой, с какой искренней человеческой радостью встретили меня в тот раз жители белокаменного города, военные моряки. Надежда на здравый и справедливый исход, которая светилась в их глазах, придавала мне новые силы и особую решительность.
Именно из Севастополя, а не из своего московского кабинета я стал посылать тревожные сигналы о судьбе флота министру обороны Шапошникову и президенту Ельцину. И вовремя! Вдруг узнаю, что в город прибывает правительственная комиссия из Киева…
В руках у них указ президента Украины, в котором уже предрешена судьба флота. Ну, а нам, как говорится, и крыть нечем.
Единственным противовесом указу президента Украины мог и должен был стать срочно изданный указ президента России о взятии Черноморского флота под юрисдикцию России. Легко сказать – срочно изданный. Указы по заказу не пекутся. Но делать нечего. Начинаю изнурительную борьбу за издание необходимого указа.
Звоню вице-президенту Руцкому – он вылетел в Приднестровье. Звоню министру обороны Шапошникову, объясняю ситуацию. Евгений Иванович обещает, что сделает все возможное, чтобы вооружить нас соответствующим указом президента России. А пока надо ждать, надо тянуть время.
Встречу для переговоров назначили на утро. За оставшиеся часы раз пять, и даже ночью, выходил на Шапошникова:
– Ну как?
– Проект указа составлен. Лежит в канцелярии президента.
Звоню утром – за час до начала переговоров, вести которые от имени России поручено мне.
– Подписал?
– Только что.
– Без корректив?
– Без корректив.
…Первым в зал переговоров вошел Дурдинец (глава делегации, зампредседателял ВС Украины). За ним я. Стали здороваться. Я не подал руки только одному человеку – контр-адмиралу Борису Кожину, возглавившему несуществующие ВМС Украины. Недавно этот человек был моим подчиненным, командуя – совсем непродолжительное время – Крымской военно-морской базой, расположенной в Донузлавской бухте. За несколько дней до его измены я работал на Крымской базе, встречался с матросами и офицерами базы, с ветеранами и жителями городка. Ничто не говорило о том, что передо мной без пяти минут командующий «иностранным флотом»…
…Невероятно меня удручают партийные деятели высокого масштаба, которые всю жизнь и на всех углах кричали о своей преданности идеям социализма и КПСС, на этой «преданности» и всплыли на самый верх, «делали карьеру, безбедно жили. Да что там – процветали! И вдруг с необычной легкостью меняют свои убеждения на 180 градусов. И теперь, опять же не жалея сил своих, так же ревностно огаживают нашу историю и КПСС, и всё, что было раньше и что они так успешно насаждали и чему были так «преданы». Мне кажется, и я не могу от этого чувства избавиться, что изменись обстановка, и эти же людишки вновь «осознают» свои очередные ошибки и с тем же рвением будут служить новым хозяевам.
К сожалению, именно с такого сорта военачальниками мы столкнулись в этот период и на Украине, и на Черноморском флоте. Но, к нашему счастью, их было немного и они презирались абсолютным большинством моряков. Я таких людей называю одноразовыми шприцами. Они очень симпатичны тем политиканам, которые не только спешат отречься от своего недавнего партийного прошлого, но обязательно, что самое главное, сохранить себя на самом верху и лютой непримиримостью к этому прошлому обеспечить свое благополучие, ловя очередной раз глупую рыбу в мутной водичке. А что же «одноразовые шприцы»? Их используют и выбросят, так как они больше никому не нужны – ведь они же одноразовые.
…Я совершенно ответственно заявляю, что на Черноморском флоте не было ни одного случая преследования мичмана, матроса или офицера, которые открыто приняли украинскую присягу и добросовестно исполняли свои служебные обязанности.
Мы с командующим Черноморским флотом адмиралом Касатоновым постоянно обсуждали эти вопросы. Именно такие указания он получал от меня. Я считаю, только принципиальная позиция снискала ему уважение и личного состава Черноморского флота, и Крыма, и дикую ненависть со стороны противников – решать все вопросы по Черноморскому флоту цивилизованным путем, путем логики, переговоров и сохранения флота для России, для СНГ, а не способом прихватизации и захвата. Я часто говорил Морозову (министр обороны Украины): «Если вы будете так действовать, как действуете сегодня, то ни о каком разделе флота говорить не придется, так как делить будет нечего, флот погибнет раньше». Но, взывая к разуму, мы принимали и самые решительные меры по сохранению Черноморского флота и пресечению его развала деструктивными или преступными элементами…
Итак, переговоры начались. Шли они трудно: стенка на стенку, указ на указ… Мы слишком хорошо знали друг друга, все подводные течения взаимных устремлений. Никто не хотел уступать. Я был тверд, потому что за мной стояла Россия, потому что Черноморский флот вовсе не был для меня, как для моих оппонентов, имуществом, подлежащим разделу, а живой плотью нашей морской державы. За одним только именем – Севастополь открывалась череда самых блистательных побед и имен Российского флота: Чесма, Синоп, Наварин, Калиакрия, Корфу – Ушаков, Лазарев, Нахимов, Истомин, Корнилов…
Был тверд и Дурдинец. Я полагаю, его подпитывало нечто иное, чем гордость за славное прошлое тех кораблей, которые он вознамерился делить поштучно и кучками, как репу на базаре.
Я понимал, что «твердокаменная» позиция Дурдинца и его присных во многом блокирована представителями Руха на этих переговорах – Дмитро Павлычко и другими.
Павлычко я хорошо знал лично, поскольку он учился вместе с моей женой Надеждой во Львовском университете, и всякий раз мы встречались с ним, когда наезжали с Надеждой во Львов к ее родителям. Павлычки тоже бывали у нас в Москве. В общем, можно сказать – дружили семьями. И вот теперь… Я многозначительно покачал ему головой, он в ответ – развел руками…
Переговоры в Севастополе ничем определенным так и не закончились. Однако насильственный захват Черноморского флота был отбит; оба президента наложили мораторий на свои указы, и решение вопроса по Черноморскому флоту перенесли на последующие переговоры – уже на правительственном уровне. Но самое главное – сорван был односторонний захват флота.
К сожалению, руховцы, не дожидаясь новых переговоров, развернули активные действия «ползучей украинизации» Севастополя и флота. Многим горожанам и сейчас памятен зловещий визит так называемого «туристического поезда», когда несколько сот руховцев, одетых в пятнистую униформу, в мундиры петлюровских полков и эсэсовской дивизии «Галичина», высадились на площади Нахимова и под религиозные песнопения двинулись переосвящать главный храм города – Владимирский собор, в котором днем раньше севастопольцы перезахоронили прах великих русских адмиралов – Лазарева, Нахимова, Корнилова и Истомина. К счастью, дальше флотского музея самостийных «туристов» во главе с депутатом Хмарой севастопольцы не пропустили. Шутовское шествие натолкнулось на явную неприязнь горожан.
Эмиссары Кравчука и его морского мазепы – Кожина развернули активную деятельность по склонению моряков к принятию присяги на верность иному флагу – желто-голубому, в нарушение заключенного моратория.
На новейшей подводной лодке «Варшавянка» (бортовой номер 596) подобная деятельность едва не привела к трагическому исходу. Впрочем, не буду голословным. Передо мной текст Обращения к редакторам военных газет, который подписали двадцать матросов «Варшавянки», в том числе и украинцы:
«Понимая всю ответственность военной присяги, мы решительно заявляем всем, что хотели бы, чтобы этот вопрос решился цивилизованным путем, а не по-воровски, тайно от всех». (Далее – факты и требования отстранить от должности тех, кто потакает провокаторам.)
Очень скоро я убедился, что политическая истерия вокруг принятия украинской присяги раздувается целенаправленно и планомерно. Не проходило дня, чтобы я не получал из Севастополя тревожных шифротелеграмм от командующего Черноморским флотом адмирала Касатонова.
Мне приходилось постоянно предпринимать разные шаги, требовавшие много сил, чтобы отстоять и защитить непокорного Кравчуку адмирала. Я докладывал министру обороны СНГ и президенту России: «Адмирал Касатонов честно выполняет свой воинский долг, указания Главного командования Во-оруженных сил СНГ, обеспечивая боевую готовность подчиненных сил, принимает все меры по недопущению конфликтов на национальной почве.
Снятие командующего флотом, чья позиция разделяется большинством личного состава, может привести к конфликтам на национальной почве среди экипажей кораблей не только Черноморского, но и других флотов. Требование об отстранении адмирала Касатонова от должности нельзя рассматривать иначе как попытку расправиться с неугодным командующим флотом».
В «битве за Касатонова» я нашел полное понимание и поддержку как главнокомандующего Вооруженными силами СНГ, так и президента России.
Беда еще и в том, что среди российского правительства нет единства взглядов на проблему Черноморского флота, тогда как украинская сторона предельно сплочена общностью цели: «Украине нужен свой флот, и этот флот в Севастополе».
Перед очередным туром правительственных переговоров по этому поводу я отправился в Кремль к руководителю нашей делегации Сергею Шахраю. Долго объяснял ему, что такое современный флот и какое значение для России имеют военно-морские силы на южном театре. Рассказываю о недопустимости его раздела, а по лицу Шахрая вижу – взаимопонимания нет. Он уже давно принял свое решение, и никакие доводы для него больше не существуют.
Прощаемся. Выслушиваю резюме нашей беседы.
– Ну, Владимир Николаевич, мы же не будем воевать с украинским народом из-за Черноморского флота!
– Конечно же, нет! И я никогда не призывал к войне с Украиной. Я призываю вас не дать вытирать ноги об Андреевский флаг. Я призываю вас отстоять государственное достоинство и честь россиян! Сохранить Черноморский флот для страны.
Говорю напрасно: эти слова сотрясают только воздух да мою душу…
Мы все ждали, что встреча на высшем уровне в Дагомысе разрядит взрывоопасную обстановку на Черноморском флоте. Наверное, трудно было почувствовать остроту наших проблем под сенью курортных пальм и нежный шелест убаюкивающего прибоя. Президенты старательно демонстрировали представителям прессы свою взаимную приязнь и в конце концов подписали довольно благодушное соглашение по проблеме Черноморского флота. Отныне он поступал под двойное управление президентов России и Украины. Не нужно быть слишком сведущим в военных делах, чтобы понять: любое двоевластие означает по сути потерю управления. Представьте себе двух капитанов на одном мостике, да еще тогда, когда корабль преодолевает опасную узкость. Тут любое несогласие, промедление, выяснение отношений чревато катастрофой. Вот такое положение вещей Дагомысское соглашение узаконивало сроком на три года. Объективности ради следует сказать, что в то сверхнапряженное время любая передышка в жестком противостоянии – благо. Но это благо не должно притуплять принципиальный подход к проблеме в целом.
Пиковым событием и без того горячего лета 1992 года стало происшествие на Донузлавской военно-морской базе.
В тот тревожный летний день на мой рабочий стол легла шифровка от адмирала Касатонова:
«Докладываю: 21 июля с.г. в 8 часов 56 минут командир сторожевого корабля Крымской военно-морской базы СКР-112 капитан-лейтенант Настенко под руководством бывшего начальника штаба бригады капитана II ранга Жибарева, вместо выполнения мероприятия по плану тренировки празднования Дня ВМФ, самовольно вышел из района базирования, поднял флаг Украины и, не отвечая на запросы и приказания штаба флота, убыл в порт Одессу…»
За этими сухими строчками стояли весьма динамичные и драматичные события…
* * *
Идея двойного подчинения хороша как временная мера обуздания конфликта, но как порочна, как мучительна она для живого бытия флота. Вот грянула беда в Абхазии. События развивались стремительно, и сразу же представился случай воочию убедиться в неприемлемости двойного подчинения. Надо срочно вывозить, эвакуировать, спасать тысячи людей, которых грузино-абхазский конфликт застал на отдыхе врасплох. Все они, причем не только россияне, но и украинцы, с надеждой смотрели на военных моряков. Мне доложили ситуацию, и я дал приказ Касатонову срочно выслать отряд для спасения. Адмирал Касатонов посылает в Сухуми корабли. И тут же амбициозный окрик из Киева: убрать из спасательного отряда корабли прикрытия, уменьшить количество кораблей! Цена за проволочки и согласования – жизни тысяч людей. Касатонов взял ответственность на себя и направил к берегам Абхазии такой отряд, состав которого отвечал требованиям той острейшей ситуации, а не капризам украинского министра обороны.
Сделали доброе дело, вывезли из-под огня много тысяч пожилых людей, женщин, детей, студентов, инвалидов, но из Киева вместо благодарности – серия протестов от Министерства обороны Украины.
Я много раз пытался анализировать логику президента Кравчука, которую он положил в основу своей морской политики. И Кравчук, и Дурдинец, и генерал-полковник Морозов в один голос утверждают, что флот необходим Украине для охраны своих морских границ, таможенного контроля территориальных вод, охраны рыболовной зоны. Согласен, но ведь это же функции морских пограничных частей во всем цивилизованном мире! Россия передала Украине все пограничные корабли, базирующиеся в Крыму, которые ранее ходили под зеленым флагом пограничных войск бывшего КГБ СССР.
Зачем же тогда Кожину авианосец «Варяг»? Гоняться за шаландами браконьеров? Или, может быть, подводные лодки будут выходить в торпедные атаки на катера контрабандистов?
Мне становится и смешно, и обидно всякий раз, когда бывшие партократы, дантисты или школьные учителя, вознесенные на государственную высоту волей случая и депутатским мандатом, всерьез начинают доказывать мне, что Черноморский флот не имеет оперативно-стратегического значения, а потому может быть без ущерба для общей обороноспособности разделен на части. Ну полноте, господа! Я же не поучаю вас, как надо пломбировать зуб или вести урок зоологии. Вы хоть когда-нибудь видели крылатую ракету морского базирования? Вы знаете, что это за оружие такое? Вы представляете себе старт из-под воды такой ракеты с ядерной боеголовкой и ее полет на ничтожно малой, неуязвимой для средств ПВО высоте, полет почти разумного электронного снаряда, который сам огибает все неровности рельефа, все препятствия, а потом снова ложится на генеральный курс? И как будет бороться с крылатыми ракетами карликовый украинский или карликовый, после раздела, российский флот, если стрельба будет вестись не из-под Одессы или даже Стамбула, а из глубин Средиземного моря или Норвежского? Ведь даже те же «Томагавки», запущенные из этих морей, в равной степени достигают Киева, Харькова, Полтавы!
И чтобы противостоять носителям крылатых ракет, а они сейчас являются самым опасным морским оружием, необходимы боевые патрулирования корабельных поисково-ударных групп и в Северной Атлантике, и в далеких южных морях. Пойдет ли Украина на эти огромные материальные затраты? Выдержит ли ее экономика, которая и без того испытывает острейший топливный дефицит? Да и не только топливный. Сегодня многие и многие украинцы постепенно трезвеют от наркомании национализма.
Не проще ли, не разумнее все же прикрывать морские направления силами одного флота, специально для того созданного и накопившего к тому же немалый боевой опыт? Дробить, расчленять, делить его в угоду сиюминутным политическим страстям и амбициям отдельных лиц – преступление и перед российским, и перед украинским народами, перед всеми странами Содружества, на чьи деньги и чьим совокупным трудом этот флот создавался.
Наверх, черноморцы!
Оркестры гремят!
Последний парад наступает,
Сползает наш гордый
прославленный стяг –
Петлюровский флаг поднимают.
Этот полный горечи «Траурный марш Черноморского флота» написал один из морских офицеров. Марш этот, прозвучавший в телевизионной передаче «600 секунд», больно резанул по сердцу не только меня…