Ну, опубликовала и опубликовала. Посмотрит читатель, махнет рукой и пройдет мимо: мало ли кто и когда родился. А зря! Интереснейший ведь материал, не простой – с подковыркой. Сразу оговоримся: в 2014 году президент В.В. Путин подписал закон, запрещающий пропаганду либо публичное демонстрирование атрибутики или символики организаций, которые сотрудничали с фашистами, а также тех, кто не признает приговор Нюрнбергского трибунала.
Другими словами, на территории Российской Федерации законодательно запрещены пропаганда или демонстрация символов, так или иначе связанных с фашизмом. Такие деяния преследуются по статье 20.3 КоАП РФ. Но есть и другая статья, уже из Уголовного кодекса, – 354.1 – «Реабилитация нацизма». По этой статье «Отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, совершенные публично <…> с использованием своего служебного положения или с использованием средств массовой информации <…> наказываются штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет».
Да, скажет рядовой гражданин, но при чем же здесь Борис Ширяев и статья о нем в одном из центральных изданий? Очень даже при чем. «Во первых строках» статьи читаем: «Когда будущий литератор Борис Ширяев отбывал срок в первом советском концлагере на Соловках…» Стоп. А что такое «советский концлагерь»? Значит автор статьи, некто Владимир Малышев, хочет сказать, что концентрационные лагеря появились в СССР задолго до гитлеровской Германии. То есть якобы преступления СССР автор уравнивает с действительными преступлениями нацистского Рейха. Более того, термин «концлагерь» устойчиво ассоциируется именно с фашистскими лагерями смерти, создававшимися для уничтожения целых народов – таков, например, всем известный Освенцим. Ничего похожего в СССР никогда не существовало. А Владимир Малышев и опубликовавшее его статью издание отрицают факты, установленные приговором Международного военного трибунала, и распространяют заведомо ложные сведения.
Кстати, в статье сказано, что Ширяев «после революции пытался пробраться в Добровольческую армию, но был задержан и приговорен к смертной казни. За несколько часов до расстрела бежал. В 1922 году он снова арестован и опять приговорен к смертной казни, которую потом заменили на 10 лет заключения в Соловецком лагере особого назначения (СЛОН). В 1929-м был отправлен в трехлетнюю ссылку в Среднюю Азию, где Борису Николаевичу пришлось потрудиться на журналистском поприще…» Может показаться странным поведение «антихристовой» власти, которая то и дело арестовывает человека, приговаривает его к смерти, а после отправляет в разные ссылки. При этом, конечно же, Ширяев преподносится страдальцем, советская власть – властью «сатанинской», а Соловецкий лагерь – отделением ада. Но если поинтересоваться вопросом, выясняется, что кадрового офицера Ширяева, зачем-то упорно возвращавшегося в Москву, чтобы попасть в Добровольческую армию (где Москва – а где Добровольческая армия), арестовывали и осуждали к расстрелу с заменой на исправительно-трудовой (а не концентрационный) лагерь как врага. И будь Ширяев большевиком, оказавшимся в расположении Добровольческой армии, его бы тоже приговорили к расстрелу, без всяких ИТЛ.
Издание сообщает, что Ширяев «выжил в тюремном бараке». А между прочим, в «концлагере» на Соловках Борис Николаевич не просто выжил, он писал там повести и стихи, собирал фольклор, который впоследствии вышел отдельным изданием. Как-то не верится, чтобы зашуганный, измотанный работой и голодом человек находил в себе силы собирать фольклор и писать стихи. А еще в «концлагере» был свой театр и свой журнал, активным участником которых стал бывший штабс-капитан Ширяев.
* * *
Но «сатанинская» власть на то и сатанинская, чтоб, выпустив нашего сидельца раньше срока, отправить его на целых три года в Среднюю Азию (кошмар!), после чего Ширяев опять зачем-то заявился в Москву, где его снова арестовали и отправили в Воронеж. Главное, что страдалец все это время не стоял с протянутой рукой и не был даже чернорабочим. Он трудился то журналистом, то преподавателем и удовольствия ради пописывал рассказы и повести.
Но вот грянула Великая Отечественная война, вся страна поднялась на борьбу с захватчиком. А что же наш сиделец? Издание, опубликовавшее статью к юбилею Ширяева, скромно отметило: «После оккупации Ставрополя гитлеровцами он возглавил редакцию газеты «Ставропольское слово». При подходе к городу советских войск Ширяев ушел из Ставрополя вместе с немцами». «Ушел вместе с немцами» – это как? Быть может, он покинул Ставрополь с немецкой туристической группой? Ни в коем случае!
В 1942 году, когда немецкие и румынские войска действительно оккупировали Ставрополь, бывший штабс-капитан царской армии оказался главным редактором газеты «Ставропольское слово», вскоре переименованной в «Утро Кавказа». 25 сентября 1942 года в газете появилась такая, например, заметка Бориса Ширяева: «Германская армия показала нам образец гуманности и корректного отношения к населению, принесла нам свободу, возвратила нам религию, вернула личную инициативу и частную собственность, сохранила нам хлеб, который отнимали большевики».
Насчет образца гуманности, насчет того, что «возвратила» и «сохранила», все доподлинно известно. Так, в Ставропольском крае за годы оккупации уничтожено свыше тридцати тысяч мирных граждан. Причем наряду с обычными расстрелами немцы использовали так называемые «душегубки». Например, из Ставропольской психиатрической больницы были вывезены и отравлены в «душегубках» 660 человек. Известны также случаи, когда жертв из мирного населения немцы закапывали живьем. Все это вместе Борис Николаевич Ширяев именовал «образцом гуманности и корректного отношения к населению».
В другой заметке Ширяев описывал гонения советской власти на Церковь и священнослужителей, при этом автор отмечал, что репрессии применяются исключительно к православным священникам, католическим ксендзам и мусульманским муллам, а «к жидовским раввинам этих репрессий не применялось». К слову, в лице Ширяева немецкие власти нашли не просто угодливого и старательного пособника, но и убежденного антисемита, помогавшего проводить линию на истребление евреев. Уже в первых номерах «Ставропольского слова» (к сведению правопатриотических сил) в статье «Протоколы сионских мудрецов» Октябрьская революция в России названа осуществлением планов «сионских мудрецов». О том же Борис Николаевич Ширяев сообщил в статье «Грибок иудаизма». Да и каждый почти номер редактируемых Ширяевым газет изобиловал выражениями типа «жидовско-большевистское правительство», «сталинско-жидовская шайка, захватившая власть», «Красная армия, пытающаяся спасти жидовское интернациональное дело» и так далее в том же роде.
А вот о партизанском движении ширяевская газета писала так: «Большевики оставляют пугало, свой призрак – так называемые партизанские отряды. Это бродячие незначительные группы бандитов-одиночек…» Этим самым «бандитам-одиночкам», сбивавшимся в десятки отрядов, Борис Николаевич рекомендовал выйти из лесов и заняться «мирным и свободным трудом».
* * *
Однако его пожеланию не суждено было сбыться, потому что Красная армия – не иначе как во имя спасения «жидовского интернационального дела» – выбила немцев из города, а вместе с немцами – и старательного штабс-капитана, который отправился в Берлин. В это же время он посещает школу пропагандистов РОА в Дабендорфе. В книге В.В. Позднякова «Рождение РОА» опубликована фотография Бориса Николаевича в форме бойца РОА. Вскоре Борис Николаевич объявился в Крыму, выступая с зажигательными антисоветскими речами и сотрудничая с газетой «Голос Крыма», продолжая бить челом Германии и клеймить «жидобольшевиков».
На первых двух страницах «Голоса Крыма» публиковались антисоветские статьи, призванные дискредитировать советский строй, советские порядки и советских деятелей. Тут же появлялись статьи, восхваляющие Германию и немецкие порядки на оккупированных территориях. Обязательно публиковались военные сводки и международные новости, а также высказывания Гитлера и прочих столпов Рейха. На третьей станице читатель находил рассказы о жизни в Крыму и, конечно, о радости освобождения от «власти Советов». Потом шли религиозные материалы, разного рода постановления и списки расстрелянных крымчан с указанием их преступлений.
С 1943 года в газете стали появляться материалы, посвященные РОА. Так, с марта по декабрь 1943 года в газете вышли 43 статьи и заметки по власовской тематике. Сотрудничество крепло, и газета превратилась в неофициальный орган РОА. В любом случае «Голос Крыма» в годы оккупации оставался одним из главных печатных органов в системе нацистской пропаганды в Крыму. А Борис Николаевич Ширяев был одним из главных пропагандистов. Именно поэтому он и заслужил Знак отличия для восточных народов, учрежденный специально для хиви, то есть для добровольных помощников вермахта, набранных из «расово неполноценных народов». То есть Борис Николаевич Ширяев стал не просто пособником, но особо отличившимся пособником.
В августе 1945 года в Лондоне был принят Устав Международного военного трибунала. В соответствии с шестой статьей Устава, преступлениями, подлежащими юрисдикции Трибунала и влекущими за собой индивидуальную ответственность, являются преступления против мира, военные преступления и преступления против человечества. Например, убийства, истязания или увод в рабство, бессмысленное разрушение городов или деревень, преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам и др. А руководители, организаторы, подстрекатели и пособники, так или иначе осуществлявшие эту деятельность, несут ответственность. Значит, Борис Николаевич Ширяев подпадает под осуждение Нюрнбергского трибунала. А то самое центральное издание, восхваляющее нацистского пособника, подпадает под статью 354.1 УК РФ, отрицая факт, установленный Международным военным трибуналом и одобряя преступление, определенное указанным приговором.
У тех же, кто оправдывает Ширяева желанием бороться за Россию без большевиков, хочется спросить: а что это такое – «Россия без большевиков»? Это, что, – голая территория? Ведь если ты прямо или косвенно участвуешь в уничтожении своих соплеменников, то что и кого в таком случае ты защищаешь, за что борешься? Кстати, на этот вопрос дает ответ творчество Бориса Ширяева.
* * *
Но сначала пару слов о самой статье в центральном издании. Быть может, статья так хороша, так глубока и проникновенна? Быть может, она вскрывает пласты неизвестного, срывает завесу непознанного? Увы и ах! Кроме биографии, взятой из Википедии, в статье лишь пересказываются рассказы Ширяева о Соловецком «концлагере», где будущий кавалер Знака отличия для восточных народов играл в театре и публиковался в журнале.
Так может быть, настолько высока ценность творчества Бориса Ширяева? Может, читателя поражает его отточенный литературный язык, оригинальные сюжеты, неприкрытая правда жизни, бездна вкуса и обезоруживающее остроумие? И здесь тоже – увы. В двух словах о творчестве Бориса Ширяева можно сказать так: лживо и слащаво. В самом деле, когда читаешь, как у расстрелянного кулака отняли землю, чтобы передать партийному работнику, как-то неловко делается и хочется спросить: а что сделал с кулацкой землей партийный работник? Ведь земельный надел, надо думать, был немалым. И что же, партийный работник оставил партийную работу и сам стал кулаком, после чего его тоже расстреляли, а землю передали другому партийному работнику? А дальше вариации на тему «У попа была собака».
Писатель Ширяев уникален тем, что на суровом лагерном и военном материале умудрился создать слащавую, приторно-надрывную прозу. Но главное даже не в этом. Почти во всех произведениях Ширяев так или иначе обращается к тому, что вкусно, уютно, тепло, приятно, удобно и пр. Конечно, человеку, прошедшему войны и лагеря, хочется уюта и сытости. Но в том-то и дело, что творчество Ширяева оставляет ощущение, что эта сытость – главное, что тревожит писателя. Вот роман «Ди-Пи в Италии». Февраль 1945 года. Писатель с женой и сынишкой едут в Италию. Кругом грохочет война, на востоке миллионы убитых и замученных соотечественников. Повсюду смерть, голод, болезни. Ширяев как ни в чем не бывало рассуждает об удобстве в поезде, о мельницах за окнами, о каких-то пирожных. Т. Адорно будто бы сказал: «Писать стихи после Освенцима – это варварство». А тут не стихи даже, а пирожные – вкусно и уютно русскому писателю катить по Германии.
Или рождественский (!) рассказ «На базе марксизма». Господи Иисусе! До чего же хорошо стало в Ставрополе после 3августа 1942 года: пришли немцы. Ширяев так и пишет: «Осени себя крестным знаменем, православный русский народ…» Немцы стали издавать газету (ага, то самое «Утро Кавказа», писавшее об образце гуманности), жители оживились, засуетились. Жить тут же стало лучше и веселее. А главное – «сам я перебрался из будки садового сторожа в квартиру сбежавшего завкрайземотделом… Мягкая мебель, пианино, бледный свет палевой лампы…» Понятно – хорошо и уютно Борису Николаевичу и дела нет до тридцати тысяч уничтоженных земляков. А как ласково, по-свойски рассказывает автор об офицерах! «Полковник фон Майер был, действительно, очень милым человеком». Вот она, слащавость-то! Настоящий Манилов этот Борис Николаевич: «А вице-губернатор, не правда ли, какой милый человек?» – сказал Манилов, опять несколько прищурив глаза».
И офицеры СС – тоже очень милые люди. И зондерфюрер Эберхардт, который «раз в неделю повествует по радио о том, как зажиточно живут ганноверские бауэры и какие эти бауэры хорошие». И вот эдак весело, с улыбкой всепонимания повествует Борис Николаевич в рождественском рассказе о том, как офицеры СС велели сжечь все советские книги. И как эти книги пошли не в костер, а в печки обывателям. Как женщины отмочили материю с переплетов, разгладили и нашили одежды к Рождеству. И ничего не надо этим людям, а было бы тепло, уютно и вкусно: «В Сочельник на маленьком столике стояла елка, а большой был покрыт единственной оставшейся простыней, и на нем… всё, «как при царизме», вплоть до гуся, выставившего ножки в бумажных розетках». И все-то его рассказы пронизаны мещанским духом, духом, если угодно, грядущего Хама, коленями вросшего в землю, ногтями за нее цепляющегося, но прикрывающего духовную наготу свою именем Божиим. Духом плотским и лицемерным, подлым и лживым, оттого слащавым, но гнилым в сердцевине своей.
* * *
Кстати, о вере. «Хранитель неугасимой лампады» оказался столь ревностным христианином, что в Италии перешел в католичество, дабы не быть выданным советским властям. Каков подвижник благочестия и светильник добродетели! Каков мученик за веру и стоятель за истину! Отрекся перед воображаемой угрозой. Помнится, Евгений Родионов не снял с себя креста перед угрозой вполне реальной, за что и расплатился жизнью. О верующих вроде Ширяева сказано Христом: «Что вы зовете Меня: Господи! Господи! – и не делаете того, что Я говорю?..»
Человек, предавший народ и веру, гитлеровский пособник, осужденный Международным трибуналом… Понятно, что предательство в чести у потребителя. Сам Иуда Искариот был, думается, прообразом современного общества потребления, для которого так же невозможно, оставаясь собой, сохранять верность христианской традиции. В Евангелии Иуда совершает свое предательство, предпочитая простое сложному, низкое высокому, царство мира сего Царствию Небесному. Деяние Иуды не ужасает современного человека. Более того, Иуду оправдывают: дескать, надо же было кому-то помочь Христу взойти на Голгофу. Но оправдания эти связаны с отходом от христианства, с созданием для себя иллюзии внутренней свободы, ощущения независимости от греха и чувства вины. И Борис Николаевич Ширяев – яркий тому пример.
И все же для чего центральное издание, рискуя попасть под уголовную статью, в канун 75-летия Победы опубликовало осанну этому господину? Не для того ли, чтобы вскоре отметить и 120-летие его патрона – генерала А.А. Власова? Во всяком случае, недоумение и вопросы остаются.
