Часто он включает его для проверки времени. Новостям дед не верит, потому что нынешняя жизнь его протекает с точностью до наоборот – не так, как ему вкладывают в уши.
На подступах к Новогодью опять потрясли съездом партии власти, треском достижений. А вот чуть от столицы отъедешь, заглянешь в какую-нибудь деревушку, и там шаром покати – от силы два-три десятка людей найдешь – в основном стариков, уцелевших с совхозно-колхозных времен. Большинство же народа уже покоится на кладбище, как и жена деда Федора – бывший полевод Лидия Гавриловна.
Кто мог, в город подался, хотя и там ничего не светит, потому что все разорено, работать негде. Остается заниматься только «шабашкой» – это если не прогоришь и сможешь уцелеть от такого рода деятельности.
А на съезде, как всегда, держали бодрый тон. О растущем рейтинге партии «Единая Россия» в основном отчитывались, а не о том, что же из обещанного народу выполнили. Ну, рейтинги, понятно, как на местах раздувает начальство, послушное Кремлю. Объяснять это давно уже никому не надо. Высокие чины в этом уже наловчились. Как и в том, как закрывать школы, больницы; банкротить заводы и фабрики.
Ну, а президент – скорее для вида – свою огромную, раздутую свиту поучал, как ей нельзя таких безобразий допускать. И по поводу каждой закрытой больнички нужно, мол, тут же бить в колокол – меры принимать.
Ага! Сперва драконовские законы пообкатывали, по которым и пошло все в разор: и больнички, и школы… А теперь вот «меры принимать» – да против кого? Против себя же?
К съезду партии власти приурочили и открытие большой царской дороги Москва–Петербург. Сам президент красную ленточку разрезал.
Но неужели из всех намеченных за долгие годы масштабных планов – и новая индустриализация, и возрождение села, и технологический прорыв, и создание 25 миллионов рабочих мест, и многое чего еще – только это и реализовано?
Впрочем, будет еще и общение президента и премьера с прессой – как всегда, в Новогодье. Будет много речей на всю страну, в которых вряд ли найдется место самым больным проблемам граждан. Большинство из них так со своей бедой и останутся – в телеящик их беды не вписываются. И никак теперь не достучаться до высоких кремлевских правителей, сколько бы конференций они ни проводили!
Это не то что Ленин, которого власть предпочитает не вспоминать добрым словом. Он общался с народом не через экран. Ходоков из самых глухих уголков страны – из селений, деревень – он принимал, про каждую людскую нужду хотел знать. И немедленно на нее откликался, взыскательно следя за исполнением намеченных грандиозных планов.
Теперь же такое понятие, как «взыскательность», давно выветрилось из голов высших руководителей.
Чуть отъедешь от столицы, от великолепной, сданной недавно дороги «Москва–Петербург» – и оторопь берет. Пока от села деда Федора до райцентра доберешься, много ямин да бугров пересчитаешь, а если весной поедешь – так и поплаваешь. Да о чем там говорить, когда к кладбищу, что теперь в лесу оказалось, нормальных подходов нет?!
Раньше и сельский совет, и колхоз о дорогах заботились, теперь же о них не заботится никто.
К кладбищу пробираешься через бурелом!
Как-то тетка Анфиса, живущая неподалеку от деда Федора, отправилась помянуть своих близких усопших, да о корягу споткнулась – и ногу сломала. Выбраться из зарослей сама не смогла – так всю ночь там и прокуковала, пока наутро – на ее везение, не пришли копать новую могилу.
Еле живую, с сердечным приступом Анфису смогли отправить в больницу. Но там страдалицу-пациентку так и не долечили, поскольку вздумали закрыть это старое здание больницы якобы из-за аварийного состояния стен и потолков. И эта «аварийка» простояла бы еще много лет на фоне все растущих и растущих расфуфыренных красивых вилл и особняков начальства.
Даже районный рынок на отведенной ему территории с ними тягаться не может. На этом рынке не только сноровистые, ловкие, но часто и приезжие торгаши подвизаются – из тех, кто никакой работы для себя не нашел. Теперь власть таких вот в «самозанятые» записала.
Торгуют в основном собранными в лесу и на болоте грибами и ягодами. И теперь их за это наверху будут налогом «казнить». И дед Федор, бывший колхозник, как и многие другие, пока ноги носят, тем же промышляет. Хоть какая-никакая, а все же копеечка к его пенсии прибавкой идет.
Как-то осенью стоял он со своим товаром на рынке. И тут пронесся слух, как взрыв, что вот таких, как он, сейчас грабить начнут – товар отнимут.
И впрямь откуда-то вдруг выросли два дюжих молодца в черном камуфляже. Народ кинулся врассыпную. И куда? Большинство на вокзал. И дед – туда же. И не догадались, не смогли домыслить, что ведь и туда эти ушлые «ревизоры» притопают.
Так и вышло. У деда Федора, как и у других бегунов, корзинки конфисковали, якобы в счет платы за место на рынке. Хорошо, что на поезд не опоздали – он теперь до их села очень редко ходит. Ну уж бабульки в дороге и отвели душу – вовсю костерили вражин.
С трудом дед Федор доковылял до дома – и тут другая напасть. Встретилась ему Анна Седова, с которой он когда-то вместе в колхозе трудился, и предупредила:
– По деревне сейчас комиссия ходит, всю живность, у кого она есть, помечает, чтобы налогом обложить.
Поблагодарил ее дед за предупреждение, озаботился за свою козу, единственную, которая у него осталась. В старой баньке и запер ее – там стены-то потолще, чем у сарая. Авось туда и не заглянут.
«Ну и жмоты! – подумал дед. – Верно их в поезде бабки ругали «вражинами».
За лесную ягоду, не им принадлежащую, как и за землю, Господом Богом всему народу данную, плати! За живность, не ими выращенную, плати! Да еще за место на рынке заплати… Разве ж советская власть, которую они то и дело клянут, такое бы допустила? Наоборот, разведение живности тогда всячески поощрялось – и не только в самые трудные, послевоенные, годы, но и позднее, когда уже люди прочно встали на ноги.
Федор помнит, как за хорошую работу на ферме его маму телочкой премировали, которая у них выросла и стала кормилицей. И сколько таких коров в каждом подворье было! Большущее стадо по очереди пасли. Теперь же многие думают: дай-то Бог хоть одну козочку прокормить!
Народ со всех сторон налогами обложили – просто идет какая-то облава властей на народ.
Вот объявили бы такую облаву в стране на крадунов. Так нет же! Этим всякие послабления, амнистии – и даже награды. Чубайсята и сердюковы у власти под особым покровительством. И высокие чины, под носом у которых державу грабят, тоже пригреты президентом и правительством.
А вот рядовым, честным трудягам продыху не дают. Те, кого записали в «самозанятые», теперь «самозапертыми» стали. В лес не ходи – там теперь владения новых помещиков. Или же государственные стражники тебя дожмут – за собранное в лесу налог тебе навертят. На рынке достанут ценой за место, дома – налогом на живность. Ну, а уж налог на землю, огородик твой – это само собой. Не хватает еще учредить налог на воздух да свет божий.
И в самом деле, слишком много теперь пасмурных дней в году стало. Ученые их наперебой объясняют каждый по-своему.
А может, это какой-нибудь знак свыше – от самого Господа Бога? Мол, ненадежное, сумеречное время вам, люди, досталось от всученных стране буржуев – скряг и волчар, недругов ваших.
А вы – не поддавайтесь! Всем миром сопротивляйтесь! И тогда тьма рассеется, станет больше солнечных дней, как было при колхозно-совхозной жизни. Тогда и работа у всех, и защита от государства были.
Да и понятие «самозанятый» имело совсем другой смысл – не тот, что ему ныне обозначили. И смысл этот – близкий к самотворчеству. Это когда человек, работая на общее благо, постоянно стремился свои познания в разных областях, свой кругозор расширять, много корпеть над внедрением своей ценной идеи. Вот чем человек заполнял свою жизнь! Потому что он ощущал себя не наемником у вороватого хозяина-барина, делающего «бабки» на мозолях и горбу работника и гребущего мешками деньги для отправки в офшоры. Работник ощущал себя равноправным тружеником своей страны. И хотя тогда труд был тоже нелегким – будь то на заводе-фабрике в городе или на колхозной земле, смысл его был всем понятен. Поработаешь с полной отдачей сил на общее благо – получишь благо и для себя.
Теперь же один из сыновей деда Федора, лишившийся недавно работы в городе, подвизается вот на поприще «шабашки». И душа Федора в переживаниях за сына не находит себе покоя.
Сам же он, в 50-е годы окончив школу, поступил в СПТУ. А потом в колхозе научился трактором управлять – у опытного механизатора Николая Клюева сменщиком был. Клюев все свои навыки в земледельческой науке Федору передал. И Федор Сатаров позднее уже стал руководителем комсомольско-молодежного звена. Годовые обязательства тогда у них были немалые: сдать государству по 1500 тонн овощей, получить с гектара земли не менее 450 центнеров. И всегда слово свое сдерживали. Продукцию свою сразу же отправляли на рынок. Да еще умудрялись грибы-ягоды для потребкооперации заготовлять.
Зимой же занимались в агрокружке – его вела агроном Алла Петровна. Потом всем звеном с ее же помощью осваивали хозрасчет, учились беречь и хранить семена, удобрения… А уж за техническую часть не только слесарь, а и сам тракторист всегда отвечал.
Как-то у Федора в самый разгар сева трактор разладился. И он сам искал поломку, нашел ее и устранил, а за потраченное на это время потом работал допоздна. Ведь каждая потерянная минута в поле дорогого стоила.
В самую страду и по ночам с огоньком работали – правда, посменно: раз – в день, раз – в ночь.
Однажды Василий, самый юный механизатор, только недавно севший за трактор, отпахал днем свою смену, а потом еще и на ночь остался работать.
– Ты же всю свою работу сделал. Зачем же ночью-то еще работать остался? – спросил у него звеньевой.
– Да культиватор еле ползет, а мне надо еще поле у леса добить, – ответил юный тракторист.
Позднее Василий придумал механизм, позволявший при подготовке посевов одновременно вносить как твердые, так и жидкие удобрения. И сразу резко выросла выработка на гектар.
Потом с помощью внедрения роторных дисков стали обрабатывать не 5–6, а сразу 30 га под посев. Это помогло повысить урожайность и применение гербицидов, в которое не все сразу поверили. Но урожайность резко повысилась: вместо 8 тонн картофеля с каждого гектара стали получать 9 тонн 200 кг. Словом, тогда не бросали обещаний на ветер, как это делает нынешняя власть.
А ведь только у них на селе с помощью такого вот хозяйствования новый скотный двор с автоматической дойкой построили вместо старого коровника и еще гараж, механическую мастерскую, хранилище для удобрений, подъездные пути, открыли новую школу и клуб…
Сегодня от всего этого остались одни руины! И так по всей стране на селе. Да и немало городков исчезло с лица земли.
И вот за такие «деяния» растет рейтинг у «Единой России»! Чем и похвалился на съезде премьер Медведев, заявив, что у нее рейтинг вдвое выше, чем у КПРФ.
Тяжелое положение в стране не дает покоя, бередя душу таких как Федор Иванович, бывший колхозный механизатор, ветеран крестьянского труда.
И это – правда, что недовольство политикой власти на Руси теперь все возрастает. Пришло и осознание необходимости более тесной сплоченности в требованиях к власти. Приходит понимание, что без социализма с этим либерально-буржуйским маклерским курсом народу не по пути.
…В тот день, когда дед Федор козу от нежданных ревизоров в баньке своей закрыл, он успел еще и дров заготовить, и укрепить у сарая покосившуюся дверь, и печку побелить. А для сугрева налил себе рюмочку наливки собственного приготовления.
И тут постучалась к нему соседка баба Настя:
– А я к тебе с просьбой, – начала она с порога. – Вижу ты свою печь принарядил, а моя-то совсем сдурела – дымит и дымит… Может, посмотришь?
– Да, конечно, посмотрю. А ты садись – я тебе сейчас налью.
– Никак решил досрочно Новый год справить или старый проводить?
– Вот печку твою подправлю – я сейчас дымоход твой прочищу. Она тебя и порадует!
г. Пушкино,
Московская обл.
