Об этом можно узнать из энциклопедии «Сталинградская битва» (Волгоград, 2010 г.): «19 ноября 1942 г. началась стратегическая наступательная операция под кодовым названием «Уран» по окружению и разгрому фашистских агрессоров под Сталинградом». Операция началась беспрецедентной артподготовкой, а завершилась 2 февраля 1943 г. Сталинградской победой, переломившей ход всей Второй мировой войны».
Тот, кто ныне по автотрассе М6 въезжает в Волгоград (творение Никиты Хрущева от 1961 г.), преодолев степную речку Мокрая Мечетка, очень скоро, поднимаясь по склону, оказывается возле дорожного знака с надписью ВОЛГОГРАД. Справа от знака, но уже за пределами трассы, как символ разъединенности нынешней России, можно видеть самодельный монумент неизвестного автора в виде пробитой осколком снаряда зеленой каски с красной звездой и словом СТАЛИНГРАД (начертанным под каской на бетонном основании монумента) (см. фото). В новейшей истории России трудно сыскать натуру, которая бы более наглядно демонстрировала справедливость первого постулата материалистической диалектики (единство и борьба противоположностей).
Дорожное соседство двух названий одного и того же города демонстрирует и то, что у наших безымянных хранителей памяти не только сердца, но и мозги работают лучше, чем у официальных.
Всякий раз, въезжая в Волгоград, я останавливаюсь на обочине дороги именно здесь, в виду пересечения автотрассы с железной дорогой, приходящей сюда из Москвы. Останавливаюсь потому, что это и есть место моего сталинградского детства. Слева от трассы ж/д станция Разгуляевка и поселок (или станица) Разгуляевка, прилепившаяся к оврагу, спускающемуся от станции к Мечетке. В начале сентября 1942 г. немецко-фашистские оккупанты устроили в Разгуляевском овраге пещерный концлагерь для местного населения и застрявших в Разгуляевке беженцев. Находясь в овраге вместе с матушкой и старшим братом (а отец наш еще в августе ушел в сталинградское ополчение, откуда и не вернулся), 19 ноября 1942 г., пятилетний, я и слушал незабываемую музыку артподготовки Сталинградского контрнаступления. От артиллерийской канонады, визга летящих и взрывов врезавшихся в землю снарядов гудела и дрожала вся сталинградская степь.
Откуда и родился потом Марш артиллеристов: Артиллеристы, Сталин дал приказ… Сталин, но никакой не Хрущев.
В той же Разгуляевке я наблюдал, как избивают прикладами винтовок, травят овчарками, расстреливают и вешают (на крыше ж/д вагона) вовсе не военных советских людей. (Когда в 1990 г. я отослал в «Нижне-Волжское книжное издательство» рукопись детской повести «На окраине Сталинграда», некоторые строчки из рукописи мой редактор вычеркнул по причине излишнего натурализма, вредного для детской психики). И потому о концлагере больше ни слова, поберегу детскую психику.
Ныне Разгуляевский овраг пуст и замусорен, и в него мало кто спускается. Но если бы наступление советских войск поздней осенью 1942 г. задержалось хоть на месяц, солдаты-освободители нашли бы в Разгуляевском концлагере лишь окоченевшие трупы стариков, женщин и детей – зима 1942–43 гг. была в Сталинграде суровой.
Дети военного Сталинграда – последние свидетели переломного сражения Второй мировой. До Великой Отечественной их было около 200 тысяч (половина тогдашнего населения города). Сколько их осталось после Сталинградской битвы, включившей в себя, как известно, и тотальную бомбардировку города немецко-фашистской авиацией 23 августа 1942 г., – до сих пор не подсчитал никто. Когда в Волгограде и в Москве (в начале 90-х гг. прошлого века) возникли ассоциации (ставших взрослыми) детей военного Сталинграда, волгоградская ассоциация набрала чуть более 200 человек, московская – менее 100. Обе названные ассоциации собрали и издали сборники воспоминаний своих членов, историческое значение коих не подлежит сомнению.
Но среди членов московской ассоциации сталинградских «детей» были и те, кто оставил о Сталинграде поэтические строки, что не каждому дано. Среди них незабвенная для меня Алла (Петровна) Гудкова (успевшая уже после Сталинграда поучаствовать в Великой Отечественной в качестве фронтовой медсестры). Свое отношение к переименованию Сталинграда в Волгоград она высказала в конце своей жизни в поэтическом сборнике «Возвращается в прошлое память моя…» (Крипто-логос, Москва, 2000 г.). Вот что она написала:
Годы шли, новый город возник над рекой,
я в него приезжаю,
а он мне чужой.
Я не вижу ни новых красивых домов,
ни ковром расстелившихся всюду цветов.
Нет! Я снова иду по горящей земле,
слышу раненых стоны на теплой золе,
слышу клятву-призыв:
«Отстоим Сталинград!»,
слышу хриплые крики «Ни шагу назад!».
Ну когда же мне будет дано все забыть?
Я смогла бы тогда Волгоград полюбить.
Я иду по проспектам чужим наугад,
победил здесь и умер тот –
мой – Сталинград.
В своей военной юности Алла Петровна и подумать не могла о том, что, помимо воспоминаний и стихов, в этом мире существуют и политические разборки, не всегда понятные далеким от политики людям. Старожилы нынешнего Волгограда помнят, что когда (после звонка из Москвы) вопрос о переименовании города был поставлен на голосование на расширенном заседании городского Совета депутатов трудящихся и Сталинградского обкома КПСС, за переименование высказались лишь 13 процентов участников заседания, в то время как 77 процентов были против (10 процентов воздержались). При этом противники переименования отмечали, что хотят сохранить имя города не ради Сталина, а в память о погибших защитниках Сталинграда (коих было около полумиллиона!). Что за город защищал этот полумиллион? Уж не Волгоград ли?
Ну, а коллектив редакции газеты «Сталинградская правда» отверг идею переименования своего издания в «Волгоградскую правду» вполне единодушно. Когда же у редакции отобрали привычный логотип, два дня кряду в знак протеста газета выходила под шапкой «Над Волгой широкой».
Однако «демократ» Хрущев имел личные счеты со Сталиным, кои при жизни Сталина он предпочитал не высказывать. После же смерти Сталина решил, что пришла его пора. И потому пренебрег в 1961 г. и сталинградскими депутатами, и членами обкома КПСС, и журналистами местных изданий. А Алексея Чуянова, руководившего в дни Сталинградской битвы Городским комитетом обороны и пользовавшегося в городе немалым авторитетом, увел в Москву на малозаметную министерскую должность.
Так началось выдавливание сталинградцев если не из их родного города, то уж во всяком случае из властных структур Волгограда. Сталинградскую память начали «беречь» те, кто в воюющем Сталинграде никогда не был.
Один коммунист и вроде бы защитник Сталинграда (Никита Хрущев) предал другого коммуниста и настоящего защитника (Иосифа Сталина), а вместе со Сталиным и всех героев Сталинграда.
На словах Хрущев сражался с культом личности Сталина. Но Сталина в живых уже не было. Так что на деле своим переименованием Хрущев нанес удар, прежде всего, по памяти поколения победителей в Великой Отечественной, коих в 1961 г. в живых оставалось еще много.
Уже при генсеке Брежневе в своих мемуарах Алексей Чуянов напишет, что 23 августа 1942 г. (в тот самый день, когда немецко-фашистская авиация уничтожала довоенный Сталинград вместе с его населением) Хрущев сбежал из погибающего города на левый берег Волги и уже оттуда по телефону предлагал Чуянову последовать его примеру. Однако Чуянов отказался. И это для Хрущева было второй причиной, по которой он почувствовал себя «хозяином».
До сих пор (например, в телепередаче Владимира Соловьева) многоуважаемые политологи азартно спорят о причинах исчезновения Советского Союза. Но не кажется ли спорщикам, что при всем несовершенстве рода людского предательства и предателей не любит никто? Де-факто СССР прекратил свое существование именно в 1961 г. – сломался на Сталинграде-Волгограде. Последующие же 30 лет (до 1991 г.) он продолжился лишь инерцией большого государственного образования.
Однако чиновники (советские и постсоветские, партийные и беспартийные), по своему разумению перестраивавшие Сталинград в Волгоград, явно недооценили ни советского (российского) народа, ни всемирной славы Сталинграда. Тем, кто в этом сомневается, стоит побывать во французской столице. Хотя бы для того, чтобы прокатиться в парижском метро до станции STALINGRAD, а заодно и прогуляться по парижской площади Place de la Bataille de Stalingrad. Подобный туризм освежает душу и просветляет мозги.
За шесть десятков лет Волгоград так и не сумел заменить в людском сознании Сталинграда. А участники Сталинградской битвы уходили из этой жизни, так и не признав Волгоград «своим». Ну а новые, хоть и не всегда содержательные, статьи о Сталине и Сталинграде появляются ныне в интернете чуть ли не каждый день. Ни внешний мир, ни бывший советский народ о Сталине и Сталинграде не забывают. Напротив, тот негатив, который продолжают лить на Иосифа Джугашвили так называемые либералы, лишь увеличивает интерес к этой вовсе не безупречной (все мы грешные), но, несомненно, неординарной личности.
Диалектическое отрицание отрицания, таким образом, состоялось. И никто со вторым отрицанием уже ничего не сможет поделать.
И не пора ли без лишних страстей завершить переименовательный процесс, обсудив вопрос «Сталинград или Волгоград?» на открытой общероссийской дискуссии, а возможно, и на референдуме?
